Мужчина, подкравшийся сзади, закрыл ей глаза ладонями, игриво спросив:
– Угадай, кто?
Девушка, рассмеявшись, шаловливо шлепнула его по рукам. Перемахнув через невысокую резную спинку, мужчина уселся рядом, горделиво поинтересовавшись:
– Ну, как?
– Молодец. Как новенький. А мне еще предстоит, – она кивнула на костыли.
– Ты не слишком себя изнуряешь?
– Ерунда, – девушка вновь кокетливо рассмеялась. – Я намерена осенью вальсировать на собственной свадьбе.
Мужчина нахмурился. Меж бровей пролегла озабоченная морщинка. Он был очень хорош собой: рослый, атлетическм сложенный блондин с пронзительно-голубыми глазами и несколько хищным носом и крохотной ямочкой на волевом подбородке. Истинный ариец! Он говорил на ломаном английском.
– Значит, ты так и не сказала своему жениху о нас…
– Нет. И не собираюсь.
– Ада! – в голубых глазах отразились гнев, возмущение, обида.
– Маттиас… – она ласково улыбнулась, похлопав длинными ресницами, как невинная школьница, – не сердись. Но Борис так меня любит… Он даже хочет усыновить ребенка, зная, что я не могу после аварии иметь детей. Как я могу подложить ему такую свинью?
– Страсть – это прекрасно, – она вздохнула, сделавшись серьезной, – но мне этого недостаточно. Я хочу тихой гавани. Домик, лужайку под окном и клумбу с голландскими тюльпанами…
– А как же я? – положив широкую ладонь на колено девушки, растерянно спросил Матиас.
– Ты, – она вновь улыбнулась, нежно погладив его руку, – вернешься в большой спорт, будешь снова гонять, как безумный, затмишь этого зазнайку Шумахера. Обещаю болеть за тебя, – она кокетливо подмигнула, – когда мужа не будет рядом.
– Ада… – прошептал он, качая головой, все еще не веря в услышанное. Молниеносно гонщик заключил девушку в объятия, настойчиво и страстно целуя в полураскрытые влажные губы. Но ладони Ады требовательно уперлись в его грудь.
– Перестань! – воскликнула она сердито, поправляя растрепавшиеся кудри. – Нас могут увидеть! Я, хоть уже и не Модель года, но случается всякое. Не хочу получить от какого-нибудь папарацци в качестве предсвадебного подарка наши фотографии. Я сейчас не настолько богата, чтобы себе это позволить.
– Черт возьми! – Маттиас в бешенстве ударил кулаком по скамье. – Знал, что красивые и знаменитые женщины стервы, но от тебя подобного не ожидал!
– А чего ты ждал? – живо откликнулась Ада. – Что я стану твоей очередной подружкой, забавой, тенью великого спортсмена? Нет, спасибо. А насчет стервы – для меня это комплимент. Прежде я не была такой. Но однажды мне довелось заново…
Оперуполномоченный ГУВД отдела по борьбе с организованной преступностью капитан Юрий Фролов находился в своем новом кабинете на Петровке. Сидя за компьютером, напряженно вглядывался то в бегущие по экрану буквы, то в лежащие перед ним на столе материалы.
Пожары. Взрывы. Перестрелки. Пострадавшие. Жертвы. Трупы. Обугленные, как сухие деревья с черными скрюченными ветками-конечностями. Окровавленные куски человеческого мяса, разбросанные по выдранной искореженной земле. Простреленные черепа, животы с кишками наружу…
Ему и прежде не раз приходилось наблюдать подобное. И не только в кошмарных снах и бессонных воспоминаниях. Нелепо, отвратительно, несправедливо, как любая насильственная смерть. Но то была война. Гадкое, зыбкое, но все же какое-то оправдание.
А это – в мирном огромном городе. Столице одного из крупнейших в мире государств. Что там Оруэлл с его слабенькой фантастикой? Зима 1999. Город Москва. Вот это – да, криминальный бестселлер.
Кровь. Столько, что, тает снег, превращаясь в грязно-бурую реку. И никаких улик. Великий передел города окончен.
«Продолжаем работать в обычном режиме».
Именно эта фраза руководства больше всего взбесила Фролова. Подумаешь, плевое дело – собрались некие темные личности, может, даже милые, обаятельные люди, покурили, поболтали и – раз! – переделили Москву. Как праздничный торт. Разрезали на кусочки. Только вместо свечей и фейерверка – треск автоматных очередей да залпы гранатометов. Но все позади. Успокойтесь, ребята. Работайте в обычном режиме.
Но было и иное. То, во что разум (или чувства?) Юрия Фролова никак не хотел верить. Но верить приходилось. Потом что сперва несмело, а затем все громче, увереннее, среди имен людей, развязавших эту чудовищную бойню, звучало единственное женское – Марина Громова.
Законная вдова. Наследница громадного криминального капитала.
Черт! Мозг всякий раз, как в карусели, по кругу, возвращался к одной и той же прилипчивой мысли:
«Почему – она?!»
«Вам тогда казалось, что вы тоже мертвы?»
Наверно, в этом вопросе и есть ответ. Разгадка. Паззл «Марина Субботина» разлетелся вдребезги. Его уже не собрать. Строгая сероглазая шатенка, девушка в белом халатике мертва. И похоронена вместе с мужем. Осталась Марина Громова. «Черная вдова».
«К-к-к»… Какой же противный звук у двери этого кабинета…
Фролов нажал клавишу. Изображение погасло.
Вошел маленький Селезнев в новой рубашке с модным остроконечным воротом, щегольских штиблетах со скошенными мысками и неизменным носовым платком.
– Здорово, – сказал Фролов. – Вроде, весна на дворе, а у тебя все насморк.
– Аллергия, – поведал Селезнев. – Слушай, Юр, я вот по какому делу… Ты отдай мне досье на Гриневича-Громову.
– Зачем?
Селезнев вернулся к двери, повернул ключ в замке и, оперевшись костяшками сжатых в кулаки пальцев о компьютерный стол Фролова, привстав на мысочки, веско проговорил:
– Не стоит трогать этих людей.
– Что?! – Фролов медленно поднимался со стула. По сравнению с маленьким Селезневым он выглядел гигантом. – Ты понимаешь, что говоришь?! Они преступники, бандиты, их место за решеткой, и я намерен туда их упрятать!
– Подожди, Юра, не горячись – Селезнев медленно прошелся по кабинету. – От нас с тобой мало, что зависит. Там, – он показал большим пальцем на потолок, – никогда не дадут хода этому делу.
– Будут доказательства, дадут. Я не намерен, как собака, ждать свистка сверху.
– Юра, к чему нам неприятности? – Селезнев потряс в воздухе сложенными ладошками. Поверь мне, в лучшем случае, твое досье просто потеряют.
– А в худшем?
– К чему сразу о плохом? Эти люди могущественны и богаты, понимаешь? За ма-алюсенькую дискетку они заплатят бо-ольшие деньги. Не нам, так кому-то другому. Так почему бы не нам? Сколько ты имеешь в месяц?
– Та-ак… – неестественно спокойно проговорил Фролов. И вдруг, одним прыжком очутившись возле приятеля, сгреб его за остроконечный ворот и принялся методично трясти. – Значит, вот кто стукач. А я-то думаю, голову ломаю, откуда у бандитов такая осведомленность о наших рейдах?! С кем ты «сотрудничаешь», кто тебе платит, говори: Гриневич? Громова?! Кто?!
