И вдруг среди них мелькнул листок розовой бумаги. Сара развернула его. Свидетельство о рождении какой-то Джастины Батерворт. Имя матери – Фелисити Батерворт, отец неизвестен. Сначала Сара подумала, что бумажка по ошибке попала не в ту папку – Очень необычно для такого педанта, как Кристофер. Имя Фелисити показалось знакомым, но Сара не смогла вспомнить, где слышала его раньше, и только когда она заметила, что дата рождения Джастины совпадает с ее собственной, ее сердце забилось быстрее.
Второй официальный документ усилил ее тревогу.
«Дело Джастины Батерворт. Принимая во внимание ходатайство Гарри Мура…» – свидетельство об удочерении!
Комната поплыла перед глазами, и Сара вцепилась в край стола. Бессмыслица. Фелисити Батерворт – где она слышала это имя? Сара быстро перебрала бумаги и нашла почтовый конверт с бразильской маркой. Письмо было адресовано Стюарту Харгривсу. Дрожащими руками Сара вынула письмо, почти зная уже, что найдет в нем. Как она и подозревала, письмо было от Фелисити. И датировано вторым ноября 1981 года.
«Дорогой Стюарт,
Я понимаю, что мое письмо ошеломит тебя, но не могу больше скрывать. И нет никакой возможности осторожно подготовить тебя к тому, что я хочу рассказать.
Сегодня нашей дочери исполняется пятнадцать лет. Да, я родила девочку, и ты – ее отец. Я назвала ее Джастиной в память о моей матери, и, увидев ее, мгновенно полюбила всем сердцем. Тем не менее я отказалась от нее, и все эти пятнадцать лет не было ни одного дня, когда бы меня не мучили угрызения совести.
Почему я не рассказала тебе раньше? Я многого тебе не рассказывала. Я была в отчаянии, но вспоминать сейчас о тех черных днях – значило бы придумывать себе оправдания.
Стюарт, я любила тебя и никогда не хотела причинить тебе горе. Я отдала нашего ребенка и пятнадцать лет хранила эту мучительную тайну, считая, что не имею права позволить единственной ошибке встать между тобой и твоим долгом перед страной. Но я ошибалась, жестоко ошибалась.
Я больше не могу нести этот тяжкий груз одна. Последние пятнадцать лет я живу в Бразилии, посвятив себя помощи бедным и обездоленным и пытаясь загладить свою вину. Но этого недостаточно. Ты должен использовать всю свою власть, чтобы найти Джастину и наверстать упущенное. Но, если найдешь ее, ты никогда не должен говорить ей, кто ты. Как ты можешь претендовать на отцовскую любовь к ребенку, которого никогда не знал? Как ты сможешь объяснить ей, что ее мать любила ее больше жизни и все-таки отказалась от нее?
Я не прошу прощения за это письмо. Мой позор – это твой позор, и пока ты не искупишь его, ни один из нас не может спать спокойно. Хотела бы я сейчас найти те нежные слова, которые так легко давались нам прежде.
Фелисити».
Дрожащими пальцами Сара перебирала оставшиеся документы: копия завещания Стюарта, приказ Синтии Харгривс Кристоферу послать ей театральные билеты… и окончательное подтверждение того, что этот кошмар ей не снится, – фотокопия ее собственного свидетельства о рождении. Сара всхлипнула и прижала ладонь ко рту, словно могла этим сдерживать бушующие чувства.
Она пыталась найти утешение в именах своих родителей, но дата… дата была другой. Дата в свидетельстве о рождении соответствовала дате свидетельства об удочерении.
Это не был день ее рождения. Ее мама и папа не были ее родителями. Ее мать и отец – Фелисити Батерворт и Стюарт Харгривс.
Сара даже не слышала, как в замке входной двери повернулся ключ. Только услышав голос Кристофера, она поняла, что ее вот-вот застигнут на месте преступления. Ну и плевать. Как это может волновать ее после такого шокирующего открытия? Вся ее жизнь пронеслась перед глазами. Кто же она?
– Мама, как ты могла впустить ее? – словно издалека донесся голос Кристофера.
– А как я могла ее остановить?
Мэйзи? Кристофер назвал ее мамой?
Сара поднялась со стула, и, прижимая бумаги к груди, медленно вышла в прихожую. И кашлянула.
Кристофер резко обернулся и замер, раскрыв рот.
– Что вы себе позволяете, черт побери?
– Могу задать вам тот же вопрос, – прошипела Сара, тыча пачкой документов ему в лицо. – Что все это значит?
– Что случилось, сынок? – дрожащим голосом спросила Мэйзи.
– Мама, не встревай.
– Ваша уборщица – ваша мать? – воскликнула Сара, на мгновение забыв о своих проблемах.
– Это неважно. Что вы здесь делаете?
– Неужели непонятно? А как я должна была узнать о том, что Стюарт Харгривс – мой отец? Из первой страницы «Кометы»?
– Нет. Синтия велела придержать этот материал. Известие о незаконном ребенке Стюарта плохо отразится на ее репутации.
Сара поверить не могла, что участвует в этом фантасмагорическом разговоре.
– Где вы все это взяли?
– Синтия нашла бумаги в вещах Стюарта и передала их мне, как отправной материал, – равнодушно ответил Херд.
– Как только вас носит земля? – прошептала Сара.
В первый раз с начала разговора Кристофер проявил какие-то эмоции.
– Не подумайте, что дело в деньгах. Я не продаюсь так дешево.
– Нет?
– Синтия любит собирать компромат на своих подчиненных… как дополнительную страховку. Так можно не сомневаться в их преданности.
– Каким же грязным секретиком она держит вас?
Кристофер горько рассмеялся.
– Хотел бы я, чтобы это было так просто. У Синтии целая папка, освещающая мое выдающееся прошлое, вернее, отсутствие его.
Кристофер показал на Мэйзи.
– Продолжайте.
– Все, что я рассказывал вам об Индии, – ложь. Я родился в Ист-Энде у Мэйзи и Альберта Уорганов. И меня назвали Джоном. Я отчаянно хотел забыть о своем происхождении, поэтому изменил имя. Я стал Кристофером Хердом. Синтия прознала об этом, как-то позвонив сюда и нарвавшись на Мэйзи. Моя мать не знала, что я скрываю правду о себе. Синтия поняла, что легко может разрушить мою репутацию как светского хроникера.
– Господи, какой страшный секрет, – ядовито сказала Сара. Бедняжка Мэйзи, чем она заслужила такого сына?
Тщеславный отпрыск Мэйзи все же слегка смутился.
– Конечно, это жалкое оправдание, но именно поэтому я делал все, чего хотела Синтия. Я понимаю, что вы мне не поверите, но вы мне действительно нравились.
– Вы совершенно правы, я не верю. Я хочу знать, что еще вы на меня нарыли. Кто моя мать?
– Вы видели ее имя.
– Ну и?
– И вы не знаете, кто она? – изумился Херд.
– Если бы знала, то не стояла бы сейчас с вами.
– Бабочка.
– Фелисити Батерворт – Бабочка? – повторила Сара, вспоминая фотографии манекенщицы. – И она – моя мать?
