мою ладонь, – осмелюсь предположить, что этот тип хочет лишить тебя малейших шансов. Но кроме того, я думаю, он прекрасно знает, что таким образом разрушил и собственную репутацию. Создатели «Дикой розы» зависят от тебя, Джуд. Ты играла главную роль. Без тебя и Сэма сериала просто не будет.
– Ты считаешь, что он отдал фотографии прессе, чтобы не допустить перезапуск сериала? – спросил Эзра и скрестил руки на груди.
– Я считаю, что этот парень готов на все, лишь бы нога Джуд больше не ступала в Лос-Анджелес.
– Но Винсенту и так должно быть известно, что он давно добился своей цели: я уничтожена. Из-за него агентство расторгло со мной контракт, и я не получила больше ни одной роли.
– А ты не задумывалась над тем, чтобы вернуться в сериал, когда он продолжится? – продолжал Скотт.
Я пожала плечами:
– Вообще-то, нет, пока… – Я ахнула. – Недавно я разговаривала по телефону с Сэмом. Я рассказала ему, как плохо для меня все сложилось после «Дикой розы». И он предложил познакомить меня со своим агентом.
– Спорю на что угодно, что Винсент об этом пронюхал, – заметил Скотт.
Как оглушенная, я сидела рядом с ним и еще раз проигрывала в голове события сегодняшнего утра.
Словно почувствовав, что со мной творится, Эзра пересек комнату и подошел обратно к дивану.
– Блинчик, – окликнул он, и от звучания этого дурацкого прозвища онемение в руках и ногах немного, но отступило.
– Блейк увидел фото, – прошептала я. – Он увидел его и из-за даты на снимке решил, что я ему тогда изменила. – Дальше я осилила лишь кивок головой, так как слезы вернулись. Я раздраженно вытерла глаза.
– Если я правильно понимаю, ты ввязалась во все это только потому, что искала утешения. После того как не могла больше встречаться с Блейком, – задумчиво подытожил Скотт.
– Да.
– Хорошо, значит, так ему и скажи.
Я резко замотала головой:
– Ты бы его видел. Он так разозлился. А как он на меня смотрел… – У меня не получилось озвучить это, но Блейк смотрел так, словно не желал больше иметь со мной ничего общего.
Уходи.
Просто уходи, Джуд.
– Да наплевать, как он на тебя смотрел. Блейк, черт побери, даже не представляет, что с тобой случилось. И не имеет права тебя выгонять! – прорычал Эзра, глядя на мой чемодан и дорожную сумку в коридоре. Затем опять повернулся ко мне с серьезным взглядом. – Мне важно, чтобы ты сейчас уяснила одну вещь, ладно? Одно то, что с тобой такое произошло и этот мудак вставляет тебе палки в колеса, не означает, что ты неудачница, Джуд. Ничто из этого не заставит маму, папу или меня меньше тебя любить. И ты тоже не должна хуже к себе относиться.
Казалось, что у меня больше не осталось слез, но стоило этим словам сорваться с его уст, как они вновь потекли по щекам. Я поверить не могла, что он правда сказал нечто подобное. Когда я приехала в Вудсхилл, то прикладывала все усилия, чтобы делать вид, будто у меня все нормально. Не хотела никому рассказывать о том, что пережила в Лос-Анджелесе, поскольку стыдилась собственной глупости и наивности. Но после того как Эзра наклонился и сжал меня в объятиях, душа с радостью приняла его слова.
– Спасибо, – выдохнула я, хотя мне казалось, что этого недостаточно.
– Я буду повторять тебе это так часто, пока ты сама в это не поверишь.
– И я вас обоих очень люблю. Вот только не знаю, поможет ли это сейчас, – вставил Скотт.
Я улыбнулась:
– Поможет, Скотт. – Потом я вытерла щеки. Кожа на лице как будто натянулась, а в носу горело.
Скотт протянул мне платок, и я шумно высморкалась.
– Не знаю, что мне теперь делать, – прошептала я чуть позже. Свесив руки между колен, я сминала в пальцах платок.
– Можешь остаться здесь, – предложил Скотт, переводя вопросительный взгляд с меня на Эзру и обратно.
– Она не обязана съезжать из нашего дома, – рассердился брат. Его голос был похож на раскаты грома.
– Я знаю. Но, наверное, ей лучше побыть тут, пока ситуация с Блейком не сбавит пару градусов. По-моему, сейчас она больше нуждается в том, кто о ней позаботится, а не в том, кто закидает упреками.
И снова я задумалась о Блейке. О его жестоких словах, о ненависти в глазах. Я понимала: сначала обстановка должна разрядиться, прежде чем я смогу с ним поговорить. Но как это возможно, если наша фотография абсолютно повсюду в Сети и, скорее всего, с каждой минутой разлетается все дальше?
Я столько времени жила в страхе, что об этом кто-нибудь узнает. Терзалась вопросом, что тогда подумают обо мне люди. Смирилась с поражением в Лос-Анджелесе, поскольку верила, что так никогда больше с этим не столкнусь. И тем не менее теперь все зашло так далеко. Хотя я только и делала, что пряталась.
То, что я уехала, не имело никакого значения. Винсенту плевать. Точно так же, как ему всегда было плевать на все, что касалось меня… или «Дикой розы». При мысли о том, что сейчас фанаты, вероятно, меня возненавидят, накрыла волна тошноты. Я вцепилась в ладонь Скотта и почувствовала, что к глазам опять подступают слезы.
– Ты остаешься здесь, – решительно заявил он и притянул меня к своему плечу. – Пока мы не придумаем, как действовать дальше.
Шмыгая носом, я старалась цепляться за их с Эзрой слова. Хотела ухватиться за них изо всех сил, которые у меня еще были… но, к сожалению, ничего не получалось.
Меня разбудило какое-то жужжание. Я моргнула и на мгновение растерялась, потому что свет падал в комнату не как обычно, справа, а слева. Помимо прочего, я не узнала мебель, а кровать, в которой я лежала, пахла совсем иначе. Более терпко.
Прошла пара секунд прежде, чем я вспомнила все, что вчера случилось.
Я дома у Скотта. Потому что Блейк меня прогнал. Из-за обнародованных фотографий Винсента и меня.
После того как день мучительно медленно подошел к концу, Эзра и Скотт уговорили меня лечь отдохнуть. Однако я больше ворочалась с боку на бок, чем по-настоящему спала, и теперь чувствовала себя ужасно разбитой. Тупая пульсирующая боль в голове смешивалась с вибрацией мобильника на тумбочке. Собственная рука показалась мне холодной и одеревеневшей, когда я потянулась к нему и приняла вызов.
– Алло? – Голос звучал тихо и хрипло. Уверена, по нему прекрасно слышно, как сильно я вчера рыдала.
– Я говорю с Джуд Ливингстон? – раздался
