Я полагаю, вы рассчитывали, что я не появлюсь, и что — ваши люди и мои люди вступят в перестрелку? Вы захватываете одного, пытаете его, и он выдает мое местоположение?
— … скучно. Предсказуемо. Пустая трата времени.
— Поэтому я и пришел сюда… чтобы мы могли обойтись без всякой ерунды и заключить сделку.
— Как ты поступил с Агрелла?
— Точно так же, как с Агрелла, только они не смогли выполнить свою часть сделки. Поэтому мне пришлось воспользоваться… пунктом о «досрочном расторжении». — Меццасальма улыбается своей шутке, затем направляет сигарету в сторону Адриано. — Знаешь, я был очень впечатлен тем, как вы сбежали от моих убийц той ночью. Ты серьезный противник. Возможно, мы с тобой заключим сделку.
— Какую сделку? Ты поднимешь меня на вершину Дуомо — настоящего, а не этого места — и скажешь: «Склонись и поклонись мне, и все это будет твоим»? — Адриано качает головой и ухмыляется. — Флоренция уже наша… и ты не дьявол.
Я не так уверена в этом.
Меццасальма ухмыляется.
— И уж точно ты не плотник из Назарета. Но раз уж ты любишь истории, позволь мне рассказать тебе одну, которую ты вряд ли слышал.
— Меня не интересуют истории.
— О, эта тебе понравится. Поверь мне.
Меццасальма тушит сигарету в оливковом масле…
Достает из пачки другую… и медленно прикуривает.
После долгой затяжки он начинает говорить.
— Я родом из маленькой деревушки на Сицилии. Меццасальма — это не моя фамилия, я взял ее позже, потому что мне понравилось, как она звучит.
— Полутруп. — Очень драматично.
— Но знаете ли вы, что salma означает не только «труп», но и является древней единицей измерения земли? Как у англичан с их акрами. Так вот, «меццасальма» — это половина акра земли. Это все, что могут позволить себе самые бедные фермеры на Сицилии… даже недостаточно, чтобы прокормить свои семьи. Так было и с моей. В детстве я никогда не был сыт, когда ложился спать, и не было особых надежд на будущее. Однажды, когда мне было десять лет, я играл один в пустынном поле, когда к нам подъехали двое мужчин на сверкающей черной машине. Я спрятался в кустах и смотрел, как они вытаскивают из багажника человека со связанными за спиной руками. Они поставили его на колени… приставили пистолет к его затылку… и…
Меццасальма делает из руки пистолет и дергает его вверх, как будто стреляет…
И тихо бормочет.
— … на этом наш друг с руками за спиной был убит. Интересно, что я не ужаснулся. Просто… было любопытно.
Когда Меццасальма начинает говорить, я вздрагиваю от звука его голоса.
Глубокий…
Грохочущий…
И совершенно не впечатленный убийством, о котором он рассказывает.
— Потом один из тех мужчин — тот, что стрелял, — увидел меня в кустах. Он подошел. Я был один. Он мог бы легко убить меня — никто бы и не узнал. Вместо этого он предложил мне купюру в сто евро. Это были деньги, которых я не видел за всю свою жизнь. Он сказал мне: «Ты ничего не видел. Понятно?». Я взял деньги. И даже не сказал «спасибо». Но когда мужчина уходил, я спросил его: «Тебе заплатили за то, чтобы ты его убил?». Мужчина повернулся, посмотрел на меня… и кивнул. И я спросил… «Как я смогу делать то, что делаете вы, когда вырасту?». Мужчина улыбнулся. «Приходи ко мне в гости, когда подрастешь, и мы посмотрим». Он сказал мне, из какого он города, не очень далеко от того, где я живу… и ушел. Вы знаете, кто это был?
Я просто в ужасе от голоса и поведения Меццасальма…
Но моему спутнику, похоже, надоедает эта театральная постановка.
— Нет, — отвечает он категорично. — Кто?
— Это был твой дед, Адриано. Вито Розолини.
Глава 81
Бьянка
ЭТО привлекает внимание Адриано.
И упоминание его деда…
И тот факт, что Меццасальма знает имя Адриано.
Старик улыбается.
— Точно — твой дед. Тот самый, который приехал сюда пятьдесят с лишним лет назад и основал маленькую империю вашей семьи.
— Уверен, ты знаешь, что Розолини — это не ваше настоящее имя. Вернее, это ненастоящее имя вашего деда. Он взял его в честь города, из которого он родом, на Сицилии. Это очень близко к тому месту, где я впервые встретил его. Когда мне было пятнадцать лет, я прошел двенадцать миль до городка Розолини и расспросил всех о вашем дедушке. Никто не признался, что знает, кто он такой. Омерта сильна на Сицилии, как нигде. Возможно, я хотел убить его… чтобы отомстить за оскорбление чести моей семьи. Но вместо того, чтобы вернуться домой, не найдя его, я заночевал в поле, чтобы на следующий день поискать его снова. На следующее утро Вито разыскал меня, когда жители деревни рассказали ему о странном мальчике, который спрашивал его по имени. Он сразу узнал меня, дал мне работу, и я больше никогда не возвращался домой. В шестнадцать лет я стал водителем в бригаде твоего деда. В те времена он работал в качестве силовика в семье, которая контролировала юг Сицилии. В семнадцать лет я впервые убил человека. Твой дед дал мне пистолет и сказал, чтобы я это сделал… и я сделал. Я делал все, что он мне говорил… и в результате я поднялся по карьерной лестнице, и мне отдали сельские районы. Это стало моей территорией… маленькие деревушки, бесплодные поля… клочок земли. А потом твой дед уехал… чтобы начать новую жизнь в Тоскане. Я писал ему письма. Иногда он отвечал. Раз в несколько лет он возвращался на свою родину. Мы выпивали и вспоминали старые времена. Он рассказывал мне о своей новой жизни… и о двух своих маленьких сыновьях, Леонардо и Фаусто. Спустя годы я узнаю о его внуках: о тебе… Никколо… Роберто, Массимо, Валентино… Я даже послал подарок — золотую ложку — твоему дедушке, когда родился Дарио. Но я так и не получил приглашения приехать в Тоскану. Мне так и не предложили место в
