тембр его знакомого голоса наполняет комнату. Колтон смотрит на меня, но разговаривает с Лилой. — Я привезу Райли домой, как только ее выпишут.
— Нет, — невозмутимо говорю я. — Я никуда не пойду с Колтоном.
Колтон запускает пальцы в волосы.
— Я всего лишь отвезу тебя домой. Ты больше никуда со мной не пойдешь. — Лила все это время была рядом с тобой; ей нужно вернуться и немного отдохнуть.
Моя челюсть сжимается, ненавижу, что его слова имеют смысл.
— Я не с тобой разговаривала.
Колтон ругается себе под нос и зажмуривается. Он глубоко вдыхает, а затем снова открывает глаза.
— Послушай, я знаю, что я последний человек, которого ты сейчас хочешь видеть…
— Да, — резко соглашаюсь я. — Раз ты уже это признал, то, возможно, ты сможешь уйти сейчас.
Взгляд Лилы мечется то на меня, то на Колтона.
— Я что-то пропустила? — осторожно спрашивает она.
— Нет! — восклицаем мы оба в унисон.
Колтон вздыхает, устало потирая лицо рукой. Он выглядит усталым, но я не могу заставить себя волноваться.
— Можешь ли ты дать нам с Райли минутку наедине, пожалуйста?
— Хм… да, конечно.
Я хватаю ее за руку и тяну назад, когда она пытается уйти.
— Нет, я не хочу оставаться с ним наедине.. Ты можешь остаться, он уйдет.
— Райли, — бормочет Колтон, и мое имя звучит в его устах скорее как предупреждение. — Мне просто нужно пять минут твоего времени. Это все, о чем я прошу.
— Я буду прямо снаружи. — Лила вырывает руку из моей хватки, похлопывает меня по плечу и уходит. Я смотрю на ее удаляющуюся спину. Предательница. Она закрывает за собой дверь, оставляя нас с Колтоном одних в больничной палате.
Я пытаюсь скрестить руки на груди, но не могу, потому что это движение задевает капельницы. Я чувствую щипок в тыльной стороне ладони и вздрагиваю. Я так рада, что потеряла сознание, когда они сделали это со мной. Я ненавижу иглы.
Колтон придвигается ближе. Его большой палец поглаживает челюсть, и он выглядит так, будто обдумывает, что сказать, обдумывает слова, прежде чем произнести их вслух.
Ну, это новое. Так как он всегда просто говорит то, что у него на уме, независимо от того, ранит это других людей или нет.
Он делает глубокий вдох.
— Слушай, я хочу извиниться…
Откинув голову назад, я смеюсь. Сухой, холодный смех.
Его глаза темнеют, мышцы на челюсти тикают.
— Ты позволишь мне говорить? — Он уже раздражен. Что ж, его терпение длилось недолго. Я даже не удивлена этому моменту.
— Знаешь, — начинаю я, и мой голос звучит глухо даже для моих собственных ушей. — Вчера я подумала, что, возможно, мы могли бы стать друзьями.
Он моргает, на его лице отражается шок.
— Ненависть иногда может быть настолько утомительной. Поэтому я подумывала оставить все позади и начать все заново. Дружба. Я даже была готова простить тебя за то, что ты назвал меня неряшливым секундантом Джаспера…
— Это была ошибка, — обрывает меня Колтон. Его сожаление ощутимо; Я слышу это в его словах, но это уже не имеет значения. Меня не волнуют его извинения или сожаления.
Они ничего не значат после прошлой ночи.
— О, так теперь это ошибка? — Я одариваю его хрупкой улыбкой. — Знаешь, в последние несколько недель я начала думать, что, возможно, у тебя изменилась личность. Но я была неправа. Твои вчерашние слова доказали, что я ошибалась. И никакие твои слова сейчас этого не исправят.
— Ты не дашь мне шанс извиниться? — Он медленно приближается ко мне, пока не оказывается рядом со мной. Он так близко ко мне, что пряный аромат его одеколона наполняет мой нос. — Ты не позволишь мне это исправить?
— Что изменило твое мнение за одну ночь? — спрашиваю я, но затем качаю головой. — Подожди, нет. Это не имеет значения. Я не хочу знать. Потому что даже если ты придумаешь лучшее оправдание, я тебе не поверю.
Он хмурится.
Доверие — хрупкая вещь. На создание могут уйти годы, а на разрушение – всего лишь секунда. И Колтон потерял мое доверие еще до того, как у него появился шанс его завоевать.
Я не дам ему силы сломить меня.
Колтон Беннетт никогда не станет безопасным вариантом для моего сердца.
Я никогда не должна была думать иначе. Возможно, у меня произошла кратковременная ошибка в суждениях, когда я приняла его обман за доброту и даже за что-то большее. Но я больше не повторю этой ошибки.
Колтон издает рычащий звук где-то в горле. Я действую ему на нервы? Хорошо.
— Значит, так все и будет? — спрашивает он с мрачным блеском в серых глазах.
Я поднимаю подбородок, глядя на него сквозь ресницы. Я сохраняю спокойствие, ничего не выдавая. Он усмехается, качая головой. Его взгляд скользит по моему лицу, задерживаясь на моих губах. Колтон какое-то время молчит, а потом я это вижу.
Его губы подергиваются, как будто он пытается скрыть улыбку.
— Я не собирался так поступать. Но ты не оставляешь мне выбора, — говорит он мне. Его рука поднимается вверх, костяшки пальцев мягко касаются моей челюсти, а затем он наматывает выбившуюся прядь моих светлых волос на указательный палец. Я пытаюсь отодвинуть голову, но он держит меня крепко. — Я спас тебе жизнь, и ты благодарна, но этого недостаточно. Ты моя должница, Райли. Ты в долгу передо мной. И я буду взыскивать. Не сегодня, не завтра и, может быть, даже не на следующей неделе или в следующем месяце.
Он нежно тянет меня за волосы, и мои губы приоткрываются в тихом вздохе.
Мое сердце колотится в груди. В долгу?
— Но когда я приду забрать долг жизни, который ты мне должна, ты узнаешь. — Его глаза блестят самодовольством. — А пока тебе придется просто терпеть меня и мое присутствие. Давай, называй меня засранцем, бессердечным придурком или любым другим жестоким словом, какое только придумаешь. Я являюсь всем этим и никогда не заявлял, что отличаюсь от других. Но привыкай к тому, что я есть в твоей жизни сейчас. Я буду твоей постоянной тенью. — Его голос становится низким, глубокий тембр резонирует по всему моему телу, вызывая покалывание в нижней части живота.
Я хочу отстраниться, но не могу.
Я не могу двигаться.
Я не могу дышать…
Меня окружает его теплый, мускусный аромат. Его сводящее с ума прикосновение и жгучая интенсивность его взгляда… я не могу заставить себя отстраниться. Мое тело и мой мозг находятся на двух разных страницах.
Колтон наклоняется, его дыхание обдувает мои губы.
— И знаешь, что? — Он хрипло мурлычет, и это одновременно богато и мужественно. — Я собирался отпустить тебя, Маленький цветок. Но это как бы твоя вина, что мы сейчас находимся в такой ситуации.
Его
