Ознакомительная версия.
— Я тоже так считаю, — не стала спорить я. И следом за ним направилась, когда папка к кабинету своему зашагал. — Но ведь всё равно нужно что-то делать.
— Что?
— Не знаю. Я пришла у тебя спросить.
— А я здесь при чём? И ты, кстати, тоже не при чём.
Мы в кабинет вошли, я огляделась, взгляд на книжные полки, упирающиеся в потолок, вскинула, но даже не заинтересовалась. Прошла к креслу и практически рухнула в него.
— Я-то как раз при чём. Генку родственники прессуют. Надо что-то делать.
— Но это ведь его родственники. Хочешь сок?
— Хочу, — кивнула я, вспомнив, что кроме пустого чая сегодня ничего не пила и не ела.
Папка мне стакан с соком подал, а сам усмехнулся, глядя на меня.
— Что, за любимого беспокоишься? Не переживай, его так просто не раздавишь, даже если они всей гурьбой на него насядут.
— Между прочим, не смешно. Ты просто его родню плохо знаешь.
— А ты хорошо знаешь?
Я чуть соком не подавилась. Уставилась на ярко-оранжевую жидкость в стакане, а после осторожно проговорила:
— Он мне много рассказывал.
— Правда? Это с каких это пор Завьялов у нас такой открытый и разговорчивый?
Я на отца взглянула с осуждением.
— Ты всё никак не успокоишься? Ну, что такого страшного в том, что мы встречаемся?
— Да ничего. Кроме того, что вы не пара.
— Почему?
Папка нахмурился.
— Вась, ты задаёшь глупые вопросы. Что у вас общего?
— Намного больше, чем может показаться с первого взгляда. Хотя бы проблемы с матерями. Генка меня понимал, как никто. Всегда.
— То есть, вы друг друга пожалели? Потрясающе.
— Пап, — я смотрела на него в упор. — Не мешай нам, пожалуйста. Я на самом деле его люблю. И у нас всё хорошо. Я очень постараюсь, чтобы у нас с Генкой было всё хорошо. Мне спокойно рядом с ним, понимаешь? Вот как Нике рядом с тобой спокойно, так мне рядом с ним.
Папка свой дубовый стол обошёл, некоторое время смотрел в окно, а потом сказал:
— Тебе учиться надо.
— И что? Я же не в Англии учусь.
Он только хмыкнул.
— Действительно.
— Я не понимаю, почему ты так упорно сопротивляешься.
— Наверное, потому что знаю вас обоих. Очень хорошо. Завьялов не тот человек, которого я бы пожелал своей дочери…
Он неловко замолчал, а я понимающе улыбнулась и продолжила за него:
— В спутники жизни?
Папа тут же хмуро сдвинул брови.
— Он же в спутники метит?
Я легко передёрнула плечами, а Филин добавил:
— Смотри, чтобы мне потом и правда не пришлось его в спутник превратить и запустить куда подальше.
— Я буду очень стараться, — пообещала я, хотя папкины слова меня и рассмешили. Но вместо смеха заговорила серьёзно. — А что делать со Стасиком?
— А что с ним делать? Посадили, пусть сидит.
Я пальцами по деревянному подлокотнику кресла побарабанила.
— Я уже говорила, что совсем не против. Туда ему и дорога. Но, пап…
Я сама отчётливо расслышала в своём голосе сомнения, а папка ещё так посмотрел на меня, и только посоветовал:
— Не лезь, куда тебя не просят.
Я сглотнула, неожиданно перепугавшись.
— Я видела с ним двух парней. Очень подозрительных.
— Чем это подозрительных?
— Я не знаю, мне они показались подозрительными. А ещё он им сказал, кто я, и они так посмотрели…
Отец сверлил меня взглядом.
— А где в тот момент был твой ненаглядный, рядом с которым тебе так спокойно?
— Он пришёл уже через минуту, — постаралась я выгородить Генку. — И Стасика чуть не убил, я на самом деле думала, что он его задушит. Но, пап, эти типы…
— Вась, я уже сказал тебе — не лезь.
Я глаза на него подняла.
— Ты ведь знаешь, да?
Он голову назад откинул.
— О чём?
— Про Стаса. — И кивнула, подтверждая свою догадку. — Ты знаешь. Это ты его посадил?
— Почему бы тебе не съездить отдохнуть? Поезжайте. С Никой, Ванькой. Ника хотела на Тенерифе.
— Я никуда не поеду.
— Поедешь. — Он даже трубку телефонную снял, а я настороженно наблюдала за ним. Папка домашний номер набрал, а я нажала на рычаг, сбрасывая звонок.
— Я не поеду. Генка знает, что это ты?
Отец злился, я видела по его глазам, причём взгляд такой, что пора бежать. Иногда это нужно делать, не дожидаясь, когда он взорвётся и устроит тебе головомойку. Обычно я так и поступала. Бросалась ему на шею, целовала в щёку, обещала что-то, а потом убегала, зная, что он остынет и всё само собой уладится. А сейчас вот сидела, а всё из-за страха, не понимала, что на самом деле произошло, и меня это сильно беспокоило. Генка, получается, снова от меня всё скрыл. Тогда, в Москве, про Стасика рассказал, потому что поделиться нужно было с кем-то, а потом, наверное, раскаялся. И пока я думала, что мы с ним на наши отношения отвлеклись и обо всём забыли, за моей спиной происходило что-то важное. Настолько важное, что отец вмешался. А Стасика арестовали. И мало того, наркотики у него нашли! Которые он спрятал в материн зимний сапог. Это настолько глупо, что и вправду напоминает Стаса.
— Никогда не нужно влезать в такие дела. Особенно, женщинам. Особенно, моим женщинам. Думаю, надо Завьялову это объяснить.
— Он это уже давно усвоил, папа. Иначе бы я сегодня так не удивилась, и не пришла бы к тебе.
Он, наконец, за стол сел, переносицу потёр, а сам с меня взгляда не спускал.
— Ну что ж, наверное.
— Папа, он его брат. И для Генки это очень много значит. Я… я хотела устроить Стаса в клинику, я уже подыскивала подходящее место…
— Вася, никакая клиника не поможет дураку обзавестись мозгами.
— А тюрьма поможет?!
— Не поверишь, но поможет. — Филин на кресле откинулся. — Никто ведь не говорит, что его посадят. У него брат есть. Который наймёт адвоката, заплатит кому нужно. Если сочтёт нужным. Так что, мне ты претензии предъявляешь зря. — Он руками развёл. — Я ничего не делал. Парень сам управился.
Голова снова разболелась. Я едва заметно поморщилась, выждала пару секунд, а потом снова спросила:
— А те парни?
— Тебе ещё раз повторить? Не лезь, куда не надо.
Генка не зря говорит, что Филин знает обо всём, что происходит в его городе. И про Стаса он знал, и про его дружков что-то знает, но мне не говорит, и наверняка уже в курсе, что происходит вокруг него, всей нашей семьи и бизнеса. Если, конечно, что-то происходит и касается именно нас. Единственное, что укрылось от его внимания, это наши долгие отношения с Завьяловым. Наверное, можно собой гордиться, что так долго удавалось отца за нос водить. Я достойный его потомок, хоть и не кровный. Но умение врать, изворачиваться и притворяться за столько лет впитала в себя, и теперь стараюсь усовершенствовать.
Ознакомительная версия.
