Он молча кивнул и передвинул на столике коробочку с гримом.
— Леш, получилось ведь все! И у меня, и у тебя получилось!.. Ну, если про аферу с Серебровской рассказывать не хочешь, может, хотя бы перестанем изображать из себя влюбленную пару? Дуэт ведь состоялся, и кому теперь какое дело, есть роман у Иволгина с северской примой или нет? Давай я съеду на другую квартиру, и продолжим танцевать просто как добрые партнеры.
— Нет! — Алексей так яростно саданул кулаком по столу, что я даже вздрогнула. — Ты слово дала, ты не можешь… Ничего не изменилось, Настя! От одного-единственного успеха ничегошеньки не изменилось! Так у всех в сознании и осталось: он ее трахает, она его за это «танцует». Ты уйдешь, и меня «уйдут». Я нужен в театре, пока нужен тебе!
Лицо его с остатками грима снова нервно кривилось, пальцы на руках без видимой причины сжимались и разжимались. Я встала, осторожно повела плечами, разминая все еще гудящие мышцы.
— Глупо это, Леша. Глупо до невозможности!
— Может, и глупо, — он обернулся и посмотрел мне в глаза. — Но это так. И менять без моего согласия ты ничего не будешь…
* * *
В воскресенье мы должны были лететь в Прагу, а во вторник в гости заявились мои девчонки — Кристинка и Юлька. Предварительно позвонили, сообщили, что разговор очень важный, но не телефонный, и попросили встретиться. Оказалось, что новый номер им дала Жанна Викторовна. Она же и сообщила с пафосом и гордостью, что ее любимица Настенька стала настоящей примой.
— Да-а, многое у тебя в жизни за это время переменилось! — задумчиво рассуждала Кристинка, сидя на моей кухне и потягивая «Мартини» из высокого бокала. — Еще бы пару месяцев не увиделись, и вовсе бы тебя не узнали. Ты другая какая-то стала: серьезная, что ли?..
Сама она осталась точно такой, как в день нашей последней встречи. Разве что крупные бриллианты в платиновых сережках теперь придавали ее голубым глазам дополнительный блеск, вспыхивая и переливаясь льдистыми гранями. А вот Юлька Десятникова собиралась уходить из театра. Правда, поведала она об этом как-то походя, опуская в бокал тонкий ломтик лимона:
— Ну, ухожу и ухожу. Что из этого событие делать? Я же не с шумом и скандалом, как ты. Тихо-мирно, всех заранее предупредив…
— И куда ты теперь?
— В Оперетту зовут. Зарплата там, конечно, маленькая, но у меня кое-какие сбережения есть. Да и потом, надоело уже подстилаться, решила, что как-нибудь без «Жизели» обойдусь…
Впрочем, они предпочитали спрашивать, а не рассказывать. В разговоре довольно часто повисали странные паузы, словно девчонки не знали, как перейти к главному. Возможно, их смущало присутствие Алексея, периодически возникающего то на кухне, то в коридоре.
— Ну и муж у тебя! — ворчливо шептала Кристинка, опасливо оглядываясь на дверь. — Красивый, конечно, но мрачный — просто жуть.
— Да он мне не муж…
— Ну любовник — какая разница?.. Тем более, пока в любовниках ходит, перевоспитывать надо.
А у Иволгина отчего-то второй день болело сердце, поэтому божественная красота Юльки с Кристинкой его не трогала совершенно. Кроме того, он, как всегда, опасался за собственную драгоценную безопасность. Любой человек из моего прошлого немедленно связывался в его сознании с риском разоблачения!
— Ну, ладно, — в конце концов сказала Десятникова, дождавшись, пока Алексей в очередной раз продефилирует в комнату, — мы, в общем, пришли не за этим… Есть у нас новость, не особенно для тебя приятная. Но все равно, знать ты должна…
Я отчего-то сразу встревожилась. А Кристинка чуть ли не носом уткнулась в «Мартини», не желая принимать активного участия в неприятном разговоре.
— …В общем, Насть, так: Вадим Анатольевич твой лысый недавно снова гостил у Константина Львовича и, судя по всему, весьма недоволен остался твоим уходом. После спектакля даже явился к нам в раздевалку и начал всех расспрашивать, кто что про тебя знает…
— Ну и?..
— Ну и ничего! Историю-то твою все помнили, поэтому ничего ему и не сказали. Да тут еще дух коллективизма роль сыграл! Девки, все еще в «шопеновках», в пуантах, встали стеной, как молодогвардейцы, и чуть ли не хором: «Ничего не знаем, адреса ни у кого нет, нового места работы — тоже». Смеху потом было, когда вспоминали…
— Вот поэтому так и получилось, что она одна в коридоре была: из туалета шла, — встряла Кристинка и тут же залилась нежным розовым румянцем. — Ты на нее не сердись, ладно, Насть? Она не нарочно.
— Да на кого «на нее»?
— На Люську… Ну, помнишь, которая тебе юбку давала? Лысый в нее вцепился, а она растерялась, вот и сказала твой телефон.
Я прокашлялась и потянулась за сигаретой. Десятникова любезно чиркнула изящной дамской зажигалкой:
— Мне кажется, особенного повода для волнений нет, но поостеречься нужно. Кто знает, каких пакостей от него можно ожидать? Хотя вполне возможно, что он просто решил попробовать по второму кругу то, что не получилось по первому.
— Да, я тоже думаю, — пальцы мои все-таки позорно подрагивали, — что он мне сделает? Интриги начнет плести? Чужие кошельки в карманы подкладывать? Или репутацию мою подмачивать, рассказывая об «аморальном поведении»? Смешно это все…
— Когда сделает какую-нибудь гадость, не до смеха станет… Ты Алексею своему все-таки в завуалированной форме все расскажи, — посоветовала Кристинка. — И без него нигде не ходи. Особенно по ночам и в безлюдных местах!
Нежной, блондинистой Криське кругом мерещились злобные бандиты и маньяки…
Мне же очень скоро стало не до бандитов. Ближе к отъезду Лобов начал устраивать по три репетиции в день. Вечером мы с Иволгиным едва доползали каждый до своей подушки, сил не хватало даже на то, чтобы нормально попить чаю. И все же противный червячок страха и сомнения находил время для того, чтобы подгрызть мою уверенность в благополучном исходе. Поэтому в пятницу я решилась-таки съездить к Жанне Викторовне и выяснить, интересовался кто-нибудь моей скромной персоной или нет?
К моему стыду, надо признать, что навещала я бывшую хозяйку гораздо реже, чем обещала в день своего переезда. За все время работы у Лобова появлялась в квартире на Черкизовской, наверное, раза три или четыре. Поэтому в тот вечер собралась немного поподлизываться, купив в ближайшем супермаркете хорошее немецкое вино и коробку конфет. Гостинцы заранее сложила в сумку и с этой сумкой отправилась на вечернюю репетицию.
Когда мы вышли из ДК, было уже что-то около десяти.
— Ну, все, Леш, ночевать я сегодня не буду. Встретимся завтра утром, — я легко помахала рукой. — В холодильнике есть вареная рыба. Если нужно — досолишь.
