Таша медленно покачала головой, не веря ни единому слову.
– Как ты мог купить духи Мэтта Филлипса? Ты же знаешь, что я его ненавижу. Я бы согласилась на все, лишь бы не красть у него…
– Я ничего не крал. Я заплатил, и заплатил хорошо. Ради тебя…
– Ради меня? Перестань, Билли.
– Послушай, я потратил целое состояние, чтобы подкупить людей «Келлер» и обеспечить успех твоим духам…
– Почему? Ты не надеялся, что мы справимся своими силами?
Разговор начал раздражать Янгблада.
– Во-первых, ты никак не могла выбрать эту чертову отдушку. Я вложил в эту компанию кучу денег. И хотел обезопасить себя. Помнишь, я затеял все это дело только ради тебя. Потому что ты очень расстроилась, узнав, что «Келлерко» отдало предпочтение Мэтту Филлипсу.
Таша шумно втянула воздух. Глаза ее сузились. На мужа она смотрела с ненавистью.
– Для меня ты не ударил бы пальцем о палец. Просто ты понял, что на духах можно немало заработать. Кроме того… компания принадлежит тебе. Я выполняю всю работу, а ты загребаешь все денежки…
– Мои деньги – твои деньги. Разве ты в чем-то получаешь отказ? – спросил Янгблад.
– Ты меня использовал! А теперь превратил в преступницу. Люди не будут говорить, что ты украл формулу «Джаза». Они скажут, что ее украла я! Потому что компания носит мое имя!
– Никто ничего не скажет, – отчеканил Янгблад. – «Келлер» не станет поднимать скандал. Во всяком случае, после того, что учудил Шоу. И потом, ты видела, что написали про «Диско» утренние газеты. У нас и так крупные неприятности.
– На Седьмой авеню прознают обо всем. Ты же знаешь, они обожают сплетни. Моя гордость этого не вынесет. – Таша подошла к бару, налила себе чистого бурбона. Затем выплеснула его в лицо Билли. Со лба бурбон потек на щеки, с подбородка закапал на рубашку.
Глаза Янгблада защипало от алкоголя.
– Ты на это нарывалась, дорогая. С меня хватит!
Янгблад шагнул к жене и влепил ей оплеуху. Со всей силы. Таша на мгновение застыла, а потом бросилась к Янгбладу. Ударила в солнечное сплетение, забарабанила кулачками по груди.
– Я ухожу от тебя, Билли. Я тебя ненавижу!
И повернулась, чтобы уйти. Но Янгблад схватил ее за плечи и как следует тряхнул. А потом оторвал от пола и швырнул в стену. При ударе что-то громко хрустнуло, Таша, уже без сознания, сползла на пол.
Секретарь Янгблада заглянула в кабинет.
– Я слышала шум. Вы… о нет! – она бросилась к Таше.
– Мисс Эпстайн, вызовите «скорую помощь», – пробормотал Янгблад. – У нас несчастный случай.
Секретаря как ветром сдуло.
Янгблад закрыл за ней дверь, ветер лицо полотенцем. Переоделся, достав из шкафа чистую рубашку и другой пиджак. Просмотрел содержимое ящиков, часть документов переложил в брифкейс. Открыл сейф, достал оттуда еще пачку документов и драгоценности, которые дарил Таше. Документы легли в брифкейс, драгоценности он рассовал по карманам. Ташу, по-прежнему лежащую без сознания на полу, он словно не замечал.
Надев пальто, Билли Янгблад вышел из кабинета.
– Я уезжаю на несколько недель, мисс Эпстайн, – и с тем отбыл в аэропорт, чтобы ближайшим рейсом вылететь в Хьюстон, подальше от всего этого безобразия.
Тайгер открыла бутылку «Шато Леовиль-Пуаферре».
– Ты готов поднять со мной тост за салат?
– Oui, ma chérie. Несу кролика, – ответил Ги, появляясь из кухни «люкса» отеля «Карлайл» с серебряным подносом. – А вот и петрушка, чтобы посыпать его. И соус из зеленых перчиков. Voilà! – он поставил все на стол. – La nouvelle cuisine française[54]!
Тайгер погасила верхний свет.
– Выглядит великолепно. Я хотела по пути купить свечи…
– Ничего страшного. Ты выглядишь великолепно и без зажженных свечей.
Она разлила вино.
– За тебя, твои кулинарные способности… и за новый «Джаз».
Они чокнулись, выпили.
– А теперь, Тайгер, за нас.
– За нас.
Она заглянула в его удивительные карие глаза и улыбнулась.
Ги разрезал кролика.
– Я так вымотался за последние две недели. И после презентации «Джаза» хочу взять отпуск.
– И я бы не отказалась от отпуска. Но, к сожалению, после Нью-Йорка последуют презентации по всей стране.
– Это не твоя забота. – Ги поставил перед Тайгер полную тарелку.
– Теперь моя. Этим собиралась заниматься Конни, но она подала заявление об уходе.
Ги положил вилку на стол.
– Что?
– Так уж вышло. Конни винит себя за смерть Шелдона. Она уходит из «Келлерко». Вместе с дочерью переезжает в Сан-Франциско.
– Бедная Тайгер. – В голосе Ги слышалось искреннее сочувствие. – Теперь на тебя ляжет ее работа.
– Ну, пока мы перераспределили ее обязанности – Джесс, Дэвис и я. Мне придется ездить по стране и организовывать презентации на местах. А пока не назначен новый президент, нам придется взять на себя и обязанности Шелдона. – Тайгер замолчала. – В чем дело, Ги?
Ги перестал есть, отодвинул тарелку.
– Я думал, ты вернешься со мной на Ривьеру.
– Ты знаешь, я хочу поехать туда. Но чуть позже.
– Я-то хотел, чтобы ты поехала во Францию навсегда. Я хочу жениться на тебе.
Тайгер молчала. Пока Ги жил в Нью-Йорке, все у них было хорошо. Но Тайгер знала, что в Грасе она жить не сможет.
– Ги… Не знаю, как и сказать. Я тебя люблю. Другого мужа мне не надо… если б я решила, что мне пора замуж. Но к этому я еще не готова. – Она знала, что больно ранит его, но хотела, чтобы он ее понял. – Ги, я хочу быть с тобой. Почему бы тебе не остаться в Нью-Йорке? А отпуск мы бы проводили во Франции…
– Нет, Тайгер, – твердо заявил Ги. – Ты упускаешь главное. Я – мужчина. Я люблю свою страну. Мне недостает Граса. Я там родился, вырос и хочу там жить. С тобой. Тайгер, никого я не любил, как тебя…
У Тайгер разрывалось сердце. Она подошла к Ги, опустилась рядом с ним на колени, обняла, прижалась к нему.
– Я тоже люблю тебя. Не хочу расставаться с тобой, но не могу бросить работу. Во всяком случае, теперь. Я слишком долго искала то, что действительно хочу делать. И не могу от всего этого отказаться.
Ги отвернулся от нее.
– Тогда ты меня не любишь.
– Но, Ги, влюбленные идут на компромисс…
– И как ты представляешь себе этот компромисс? Я остаюсь в Нью-Йорке, и каждое лето мы ездим в Грас на две недели?
– Я этого не говорила! – фыркнула Тайгер.
– Неужели?
Он поднялся, понес на кухню тарелки. Тайгер последовала за ним с миской недоеденного салата.
– Ги, пожалуйста, я не хочу ссориться.
– Я тоже. Но обсуждать нам больше нечего, – он сбрасывал остатки еды в мусорное ведро и ставил грязные тарелки в посудомоечную машину.
