— Ты такая красивая сегодня, — сказал Роман.
— Только сегодня? — улыбнулась я, испытывая удовольствие от его комплиментов.
— Всегда красивая, — мягко провёл он пальцами по моей щеке, и мне захотелось прижаться к нему доверчивым котёнком. — Но сегодня особенно. Сегодня ты стала мамой. Впервые взяла на руки нашу дочь. Мне жаль, что меня не было рядом с вами. Это не моя вина. Я бы многое отдал, чтобы вернуться в прошлое и всё изменить, дать тебе сказать, но я не могу. Могу только благодарить тебя за эту малышку, за то, что не отказалась от неё, выходила, вырастила… И могу помогать здесь и сейчас.
— Я…так хотела услышать от тебя хоть когда-нибудь эти слова… — прошептала я, уже не сдерживая слёз.
— Теперь моя жизнь принадлежит только вам, мои девочки. Я весь для ва. Я готов бесконечно просить прощения, за то, что я не мог быть рядом и помогать тебе беременной и когда Оля только родилась. Прости меня, Кать. Я лишил сам себя такого важного, ценного… Я потерял любимую женщину. Я же всегда знал, что для меня существует только одна девушка — моя Котёнок. Но у нас осталась Оля, и это навсегда. Спасибо тебе за неё. Я счастлив, что именно ты стала мамой моей дочери.
Я молчала, глотая слёзы. Я правда мечтала услышать эти слова, но теперь совершенно не знала, что с ними делать.
— Катёнок… — прошептал он, притягивая меня к себе ближе. — Не плачь, ты мне душу этим рвёшь. Почему ты плачешь?
— Да, — ответила я, позволяя ему уложить мою голову себе на плечо.
— Потому что ты помнишь меня. Все помнишь… Знаешь, как избавиться от боли?
Он поднял мое лицо за подбородок и посмотрел в мои глаза.
— Как? — спросила я.
— Прекратить мучить себя и меня, — ответил Рома. — Скажи мне «да», котёнок… Не молчи же. Скажи…
Глава 69
Катя
— Я… думаю, стоит попробовать, — ответила я, сама не ожидая, что точно скажу. Говорила не я, а моё сердце.
— Ты серьёзно, Котёнок? — переполошился Рома и ухватил меня за руки. Искал в глазах подтверждение моим словам, словно я могла бы начать смеяться над ним и отказать, сказав, что пошутила. Но я не шутила… — Ты говоришь мне «да»?
— Я не могу без тебя, Ромка… — почти прошептала я ту фразу, которую шептала ему ночами много раз, которую он любил, и которую, как оказалось он помнит. Всё помнит… Как и я. Кого мы хотели обмануть? Мы не можем друг без друга.
Он тут же притянул меня к себе.
— Катя, — выдохнул он мне в губы. — Не могу поверить…
— Я тоже.
Он обхватил моё лицо своими горячими большими ладонями и приник к губам.
Нет, он не целовал их — пил, ел, пытался съесть. А я отвечала ему, отвечала душой и телом.
— Прости меня, котёнок, прости… — шептал он как сумасшедший, целуя мои брови, ресницы, нос, подбородок… Каждый миллиметр моего лица, шеи…
— Ты прощён. Говнюк…
Рома глянул на меня острым взглядом.
— Ладно, заслужил…
Он стал настырно толкать меня в сторону кровати, а когда мы дошли до неё, то толкнул меня на матрас, и я упала. Роман навалился сверху и целовал меня, ловко освобождая и себя и меня от одежды.
— М-м… — стонала я и выгибалась ему навстречу, когда он снова и снова ласкал меня, гулял губами по моему телу, не спрашивая разрешения, вторгаясь жаркой плотью во все мои самые нежные и чувственные места…
— Котёнок… — шептал он, дыхание его сбивалось и смешивалось со стонами удовольствия от ощущения его во мне, что мы одно целое, от этих приятных волн и накатывающего чувства скорого взрыва внизу живота. — Я тебя люблю. Как я тебя люблю… Просто не могу без тебя. Моя…
— М-м… — издала я новый стон и выгнулась навстречу ему, потому что Роман сжал мои бедра крепче и с новой силой и яростью отдался чувствам и самым порочным желаниям, которые этой ночью мы удовлетворили много, очень много раз…
— Котёна моя, — всё гладил и гладил он меня по лицу с испариной после очень активного выражения нашей любви друг к другу. — Я тебя люблю, слышишь?
Мы без одежды на мятых простынях, так близко друг к другу, что кажется, скоро переплетёмся корнями… Рома ласкает моё лицо, пока по моей ноге стекает горячая вязкая жидкость…
— Я тоже… — тихо отозвалась я.
— Если ты скажешь, что мне не показались слова любви от тебя — я умру на месте, — сжал он снова меня в объятиях и уставился мне в глаза.
— Я люблю тебя. Дурак!
Рома закатил глаза, шмякнулся на спину, высунув язык.
— Ром, — вроде как возмутилась глупой шутке я, а у самой смех так и рвался наружу. — Несмешно. Вставай.
Рома захрипел.
— Да прекрати! Ты похож на дохлую гиену! А я Питерскому позволила себя… А не гиене.
— Ну ладно! — резко вскочил он и снова на меня нателет, подмяв меня под себя своей влюблённой тушей. — Сама меня призвала… Ну-ка…
Его ладонь прошла по моему колену и отвела его в сторону.
— Ах… — я шумно втянула воздуха, ощутив его ласку.
Эта пытка была такой сладкой, что напряжение внизу живота снова очень быстро собралось, я искала освобождения и облегчения, все больше открываясь его рукам…
Но Рома словно нарочно играл со мной как кот с мышью, и только я подходила к пику, как он ослаблял натиск…
— Пожалуйста… — шептала я, вцепившись пальцами в его плечи. — Не дразни… Пожалуйста…
— Выйдешь за меня? — вдруг спросил он.
— Что? — в полуобморочном состоянии спросила я.
— Скажи, Рыжая, что станешь моей женой, и я дам тебе то, что ты хочешь…
И он увеличил натиск…
— Да! — почти закричала я. — Да!
— Согласна, значит? — Натиск стал
