почти все остальные в городе отговаривали меня от этого, — но это машина, созданная для
проживания. На ней я добралась от дома Бенсонов до закусочной и обратно. Хотя сегодня он отвезет меня в хижину Алекса в лесу. По словам Кена, там был уложен новый пол, убран ковер и заменено оконное стекло с пулевым отверстием, но я еще ни разу не возвращалась в это место с ночи смерти Эрика, а это было почти два месяца назад.
Я ездила по проторенному маршруту, который знала наизусть, и припарковалась перед домом, принимая прилив страха и адреналина, который накатывал на меня. Это то, чему я научилась после покушения на мою жизнь; Я принимала то, что здесь произошло, позволила этому течь через меня, прежде чем вспомнить, что все кончено и что я все еще в безопасности.
Я вышла из машины и встала перед салоном. Он все такой же красивый, как и тогда, когда я впервые увидела его, хотя сейчас выглядел немного заросшим.
Я ритмично вдохнула и выдохнула, когда открыла дверь и медленно вошла внутрь. Пол определенно выглядел так, будто его разобрали и заменили, как и обещал Кен, это означало, что диван и остальная мебель в комнате были сдвинуты в сторону, теперь все переставлено. Я не могла этого допустить. Это похоже на складское помещение. Поставив чайник на плиту кипятиться, я схватилась за подлокотник дивана и поставила его на место, новый коврик, который я купила, я расстелила на полу, я вернула книги на книжную полку, стерла пыль с каминной полки и подоконника, где было заменено окно, и расставила стулья вокруг обеденного стола.
— Лучше, — прошептала я себе.
Я огляделась по сторонам, избегая смотреть в сторону окна, через которое я видела Джейка, и снова начала приводить спальню в порядок. Я говорила себе, что Алекс скоро вернется, но никто не говорил мне, что он вернется. Насколько я знала, он решил остаться там, где он есть, навсегда.
Я налила себе чашку чая и села за обеденный стол, пытаясь придумать, как справиться со всей этой тишиной. Везде одно и то же, куда бы я ни пошла. Кажется, я не могла этого избежать.
Литтл-Хоуп без него почти невыносим. Я люблю окружающих меня людей и уже считаю их своей семьей, и они заставили меня чувствовать себя ближе к Алексу, как будто я почти могла прикоснуться к нему, когда прикоснулась к Стелле или Кайле, как будто я почти слышала его голос, когда разговаривала с Джастином или Эйденом. Это пытка — быть окруженной людьми и вещами, которые связывали меня с ним, но при этом чувствовать, что он просто вне моей досягаемости.
Мои дни превратились в рутину. Каждое утро я просыпалась в одно и то же время, помогала Стелле по дому с уборкой — правда, она не разрешала мне прикасаться к готовке, как мы с Алексом; я обсуждала с Лейлой новый рассказ, который она прочитала, как мы с Алексом; я препиралась с Эйденом из-за всякой ерунды, как мы с Алексом; затем я заходила в Литтл-Хоуп и либо сидела в закусочной и делилась обрывками сплетен с Кайлой, либо бродила по городу, пытаясь найти какое-нибудь интересное занятие, которое отвлекало меня от боли от тоски по нему — хотя ничего никогда не получалось.
И у меня не было абсолютно никаких контактов с Алексом. Даже Джастин в последнее время ничего о нем не слышал, а прошло уже два месяца. Мне пришлось научиться перестать спрашивать.
Всякий раз, когда я заговаривала о возвращении Алекса, я видела по лицу Стеллы, что она теряла надежду на то, что он вернется. Я пыталась сохранять оптимизм, но это практически невозможно, когда за последние два месяца не было даже намека на мужчину, которого я полюбила.
И Джастин Молчаливый Монах, единственный человек, который знал местонахождение Алекса, держался подальше от всех, потому что все они продолжали спрашивать об этом, поэтому, чтобы избежать ответов на эти вопросы, он просто уединился в своем гараже.
Я громко выдохнула, поставила кружку в раковину, зная, что все равно вернусь завтра, еще раз внимательно осмотрела дом, который вызывал у меня столько смешанных эмоций, и вернулась к своей машине.
АЛЕКС
Я стоял перед своим домом и ломал шею то в одну, то в другую сторону после долгой поездки. Это было самое большое количество свободы, которое у меня было за последние два месяца, но поездка казалась почти такой же стеснительной, как реабилитационный центр.
Но сейчас я дома, и я знал, что мне нужно многое сделать, чтобы убедить Фрейю, что я дома навсегда. Я бы не удивился, если бы она ушла, пока меня не было, хотя сама эта мысль заставляла ревность подступать к моему горлу и угрожать взорваться яростью на того, кем окажется этот счастливый подонок. Я сделал глубокий вдох, напоминаю себе, чему меня учили в книге "Как правильно управлять своим гневом", и направился к дому. Если она с новым парнем, мне придется забыть о терапии на несколько коротких минут, пока я выбью из него все дерьмо.
Должен же быть какой-то способ вернуть Фрейю обратно, даже после того, как я убью этого ублюдка. Гнев все еще там, готовый захлестнуть мой мозг при мысли о том, что Фрейя развлекала своего нового парня в моем доме, особенно когда я вошел и увидел кровать, застеленную новыми простынями, слегка переделанную гостиную и новый ковер на полу, но я старался сдерживать ревность. Нет смысла злиться по пустякам.
— Фрейя? — я прошептал, слишком напуганный, чтобы сказать что-нибудь громче. Кто-то был здесь. И недавно. На крыльце все еще мокрая грязь, а в раковине стояла теплая кружка. — Фрей?
Ответа нет. Я сделал глубокий вдох и вытащил телефон из кармана джинсов. Нашел ее имя и нажал набрать.
— Извините, номер, по которому вы звоните, не обслуживается, — произнес металлический голос на другом конце провода, прежде чем раздался хотя бы один гудок.
Я отодвинул трубку от уха и тупо посмотрел на экран. Она сменила номер? Конечно, сменила. Она больше не скрывалась от Эрика. Она могла узнать номер, купить новый телефон и оставить его себе.
Я посмотрел на пространство вокруг себя. Не отменит ли мое возвращение ее прогресс? Сделаю ли я хуже, чем раньше? Я — все, что она пыталась забыть. Я — спусковой крючок, который сбил ее с толку, и я не заслуживал быть рядом с ней.
Но я не мог так думать. Больше
