и очень сильно хотел сделать.
– Здесь? Ты что? Ты с ума сошел! – залепетала я.
– Не то слово, – с хрипотцой произнес Андрей и наклонился совсем близко, непозволительно близко. Так, что его дыхание опалило мои губы. Так, что затылок и плечи моментально подернуло мурашками.
– Вдруг кто-нибудь зайдет? – прошептала я, закрывая глаза, потому что голова шла кругом от такой близости.
– Я дико по тебе скучал… не мог дождаться… – прерывисто шептал он. – Мы только что приехали… и я сразу сюда… тебя чтоб увидеть…
Я хотела что-то сказать, но тут его губы нашли мои. Коснулись сначала мягко, едва-едва, но почти сразу осмелели. Вжались крепко, смяли, захватили, вырвали у меня невольный полувздох-полустон. И вовсе не протеста и не возмущения...
Боже, меня как будто подхватило, как в детстве на качелях, когда то взлетаешь вверх, то несешься вниз. Выбило воздух из легких, выдернуло из реальности. Пол так точно под ногами ускользал.
Звонок нас прервал. Оторвавшись от меня, Андрей чуть отклонился, тяжело дыша и глядя на меня шальными и совершенно счастливыми глазами. Я и сама чувствовала себя полупьяной.
В дверь сунулся мальчишка, которого Андрей попросил стеречь вход в кабинет:
– Мне на урок надо, – виновато сообщил он.
– Беги, – благодушно разрешил Исаев. – Э, спасибо!
– Мне тоже на урок надо.
– Ну идем, – пожал он плечами.
Весь следующий урок мы с ним переглядывались. Мне казалось, что у меня на лбу написано огромными буквами то, чем мы занимались на перемене. Я жутко смущалась, но в то же время ликовала. Так неожиданно это случилось. И так хотелось об этом с кем-нибудь поговорить, но не с кем…
* * *
С Андреем у нас началась новая фаза отношений – так я ее называла. Сам он вообще не заморачивался никакими определениями. Он просто делал то, что ему хотелось.
Все теперь знали, что мы вместе. Ещё бы не знали. Он, не стесняясь, брал меня в школе за руку, а иногда даже приобнимал за талию. Согнал Игоря и теперь сидел со мной. После уроков провожал до дома, точнее, до подъезда, и там мы по часу, а то и дольше самозабвенно целовались… пока однажды нас не застукала моя мама.
Это было ужасно…
Она даже не посмотрела на то, что он с тросточкой – накинулась на него как ястреб. Я только и успевала встревать между ними.
– Мама! – кричала я. – Прекрати!
– Сволочь! Подонок! Я тебя предупреждала, чтоб ты близко не подходил к моей дочери! – в истерике вопила она, размахивая сумкой. Несколько раз умудрилась его ею стукнуть, хоть он и закрывался локтем. – Я этого так не оставлю!
Андрей пытался ей что-то сказать, но ее крики заглушали его голос.
– Мама! Пожалуйста! Перестань!
С трудом я оттащила ее к лифту, взмыленную, запыхавшуюся, со съехавшей набок шапкой и с совершенно безумными глазами. Такой стыд… И перед Андреем, и перед соседями.
Уже дома мама, немного успокоившись, насела на меня.
– С этого что взять, он – подонок, понятно. А ты-то! Ты-то тоже хороша. Стоишь там с ним, позволяешь себя зажимать и тискать… Где стыд? Где гордость? Он же тебя унизил!
– Не говори так! Ничего дурного мы не делали.
– Ты мне еще рот будешь затыкать? Позор какой, …
– Никакой это не позор! Это ты так говоришь, а на самом деле это нормально!
– Нормально? Ты шутишь? Нет? Ты всерьез считаешь нормальным тискаться с подонком, который поиздевался над тобой?
– Андрей не подонок. И мы с ним встречаемся.
– Что? Вы с ним что? Даша, ты… – мама от негодования начала заикаться. – Ты не можешь… не можешь быть такой дурой!
– Перестань, мама! Не могу уже больше этого слушать! – сорвалась и я тоже. – Хватит! Нравится тебе или не нравится, а мы с ним будем встречаться. Он не подонок. И чтоб ты знала, это Ярик всё устроил. Меня весь класс травил с его подачи. А Исаев… он такое сделал из-за меня… ты ничего не понимаешь!
– Да где уж мне понять?! – по инерции кричала мама, но затем уже спокойнее спросила: – При чем тут Ярик?
И я ей рассказала всё. Точнее, почти всё. Но… мама не поверила.
– Какой-то бред, – твердила она. – Это Исаев тебе такое наговорил? Что-нибудь поправдоподобнее лучше бы придумал. Чего только не сочинят эти подонки, чтобы запудрить мозг таким вот дурам!
– Он ничего не придумывал и не сочинял!
– Всё! Не хочу больше этот бред слушать. А тебе я запрещаю с ним встречаться.
– А я все равно буду!
– Тогда я пойду к его родителям.
– И выставишь себя на посмешище! – в слезах ответила я и опять убежала в ванную.
Скорее бы закончить школу и жить самой! Это же невыносимо просто! И перед Андреем стыдно. Ну а стоило представить, как мама заявится к нему, к его родителям, которые только-только снова сошлись и у которых, между прочим, грудной ребенок, аж тошно становилось.
* * *
Больше мы в подъезде не целовались. И вообще с того дня мама велела после уроков приходить к ней, в началку, ждать ее там, а потом вместе идти домой.
Это так злило! Но, если вдруг что, она ведь правда могла помчаться домой к Исаевым и закатить им позорную сцену. Поэтому нам с Андреем пока приходилось довольствоваться общением в школе.
Мы подолгу прощались, стоя
