Сделав над собой усилие, Макс толкнул дверь и вошел. В нос ударил аромат кофе и блинчиков, не столько раздразнив аппетит, сколько вызвав бурление в желудке. Струйки пота катились по затылку, переползая на шею. Макс оглядел зал. Она еще не пришла. Радуясь, что у него есть время собраться, Макс прошел в пустой закуток и сел, положив руки на стол. К нему сразу же подошла улыбающаяся официантка. На ее бейдже значилось: «Грейс». Макс даже зажмурился. Ну почему к столику подошла официантка с этим именем?
– Наваждение, блин! – пробормотал Макс.
Он с трудом сглотнул и заказал кофе. Хорошо бы, если бы Бог мог сотворить маленькое чудо и добавить в кофе коньяка. Это позволило бы Максу успокоить нервы и прогнать воспоминание о Грейс. Сегодня утром, едва поднявшись, он увидел перед собой ее сосредоточенное лицо. У нее всегда было такое лицо, когда она щелкала свои чертовы снимки.
Макс ерзал на стуле, ощущая необходимость поддержки. Картер брался проводить его, дождаться появления Лиззи и сразу уйти. Может, он напрасно отказался от помощи друга? Одно это ожидание способно свести его в могилу. Макс сидел как на иголках. Официантка Грейс принесла заказанный кофе, и в ту же минуту звякнул колокольчик у входа.
Макс безошибочно знал: это Лиззи. Кожа на его теле вдруг превратилась в панцирь. Максу стало тяжело дышать.
Он медленно повернул голову и поймал ее взгляд.
Выругался сквозь зубы.
Она была такой, какой он ее помнил. И все же что-то в ней изменилось.
К столику она шла с заметной робостью. Светлые волосы уже не закрывали плечи, а были довольно коротко и замысловато подстрижены, оканчиваясь на уровне подбородка. Лицо Лиззи осталось таким же худощавым, но теперь там добавилось морщин. Синие глаза, которые он обожал, были уже не столь лучистыми. В них прибавилось спокойствия и зрелости. А главное – исчезло выражение смертельной усталости и отрешенности, сохранявшееся все последние месяцы их совместной жизни. Макс почувствовал несказанное облегчение.
Идя к столику, Лиззи смотрела только на Макса. Она смотрела и теперь, остановившись с другой стороны. Максу даже не хватило сил встать, чего требовали правила приличия. Откинувшись на спинку стула, он смотрел на Лиззи, не зная, как себя вести и что говорить.
– Ну здравствуй, – тихо сказала она, убирая прядку за ухо.
«Хорошенькое начало», – подумал Макс.
– Здравствуй, – хрипло произнес он.
Ее губы сложились в робкую улыбку.
– Можно мне присесть?
– Конечно.
Лиззи поставила свою красную сумку на другой свободный стул и села сама. Макс неторопливо рассматривал ее, пытаясь увидеть женщину, которую столько лет боготворил. Он не знал, удалось ли ему это. Лиззи и сейчас оставалась на редкость привлекательной. Ее белая майка не скрывала безупречную кожу и тонкие ключицы. Выбеленные джинсы с потертостями на коленях подчеркивали миниатюрность ее фигуры.
Макс испытывал парадоксальное ощущение. Его лицом к лицу столкнули с частью его прошлого. С той частью, что когда-то занимала все его мысли и чувства, которую он холил, лелеял, любил и желал. И вместе с тем Лиззи, сидевшая напротив него, почему-то казалась незнакомой. Более того, казалось, она ему мерещится. Их встреча, едва успев начаться, уже давила на Макса, словно свинцовая гиря.
Появление официантки по имени Грейс помешало им продолжить разговор.
– Принесите мне еще чашку кофе, – попросил Макс.
– И мне тоже, – сказала Лиззи.
Вокруг них ходили, вставали, садились, разговаривали. Макс и Лиззи смотрели друг на друга без симпатии, но и без неприязни. Лиззи вертела кольцо на указательном пальце. Ее безымянный палец был пуст. Макс на мгновение задумался о судьбе кольца, которое подарил ей по случаю помолвки.
Им принесли кофе.
– Спасибо, что согласился встретиться со мной, – тихо произнесла Лиззи, глядя в чашку. – Я сомневалась, что ты придешь.
– Я и сам сомневался, – признался Макс хрипловатым от напряжения голосом.
– Если бы не пришел, я бы не стала тебя упрекать, – сказала она, добавляя в чашку молоко.
Лиззи тоже нервничала. Ее взгляд блуждал, останавливаясь то на лице Макса, то утыкаясь ему в грудь.
– А ты хорошо выглядишь. Изменился, но в лучшую сторону.
Макс оглядел себя, прикидывая, какие изменения она могла заметить.
– Да и ты неплохо выглядишь, – признался он, ненавидя свой голос за предательское дрожание.
Лиззи слегка покраснела. Прежде, когда они жили вместе, это было ей не свойственно. Лиззи всегда держалась уверенно, отметая любые упреки. Макс не знал, нравится ли ему такая перемена, но, учитывая то, через что прошел каждый из них… они и должны были измениться. Они стали другими людьми, и от этого Максу вдруг сделалось очень грустно.
– Рада, что ты получил мое письмо. Ты ведь мог уехать из Нью-Йорка или сменить адрес. Ты по-прежнему владеешь отцовской автомастерской?
– Да. И живу все там же.
Он глотнул кофе, едва выдерживая этот вполне обычный разговор.
– Я вернулась во Флориду. Пожила сначала у родителей. Потом нашла собственное жилье. Работаю. Звезд с неба не хватаю. – Она улыбнулась. – Мне нравится. Я счастлива.
Макс сглотнул, но не улыбнулся. Пусть он долго не мог простить ей уход, злился, называя это предательством… в общем-то, он всегда желал, чтобы жизнь у Лиззи наладилась.
– Рад, что переезд благотворно на тебя подействовал. – Он действительно был рад, однако не мог побороть вспыхнувшее раздражение. – Значит, ты захотела встретиться со мной лишь затем, чтобы похвастаться своим счастьем?
Максу было себя не обуздать. Его голос звучал все более отрывисто, наполняясь горечью. К чести Лиззи, она только покачала головой:
– Нет, Макс. Я написала тебе совсем по другой причине. – Прежде чем продолжать, она сделала глубокий вдох. – Я написала… после всего, что произошло между нами, после потери… его… я почувствовала необходимость объясниться.
– Так объясняйся, – угрюмо бросил ей Макс.
– После его смерти… – Лиззи облизала губы. – Я резко изменилась. Я ничем не напоминала ту Лиззи, которую ты встретил и полюбил. Мне самой это не нравилось. – Ее взгляд переместился на руки Макса. – Я потеряла себя. Я была… сломлена.
– А я что, не был? – сердито спросил Макс.
– И ты тоже был сломлен, – тихо ответила Лиззи. – Потому мы и не могли друг другу помочь. И потому я должна была исчезнуть.
Как бы Максу ни хотелось понять Лиззи и принять ее слова, он не мог отделаться от ощущения, что его обманывают.
– Да, ты ушла, – сказал он, глядя в чашку. – Ушла после всего, что было между нами. Не оставила даже короткой записки. И потом, когда приехала в свою долбаную Флориду, не удосужилась послать хотя бы открытку. Ты предпочла исчезнуть с концами.
