не заставляют себя долго ждать. Через несколько минут несколько отрядов блокируют район, и полицейских становится достаточно, чтобы сформировать хоккейную команду.
Как только Мартин оказывается в руках полиции, я подхожу к Джиа и заключаю ее в медвежьи объятия, Маршалл оказывается между нами.
По моему переполненному адреналином телу пробегают мурашки. Я целую ее в макушку, борясь со слезами, от которых мутнеет зрение.
— Ты уверена, что он не причинил тебе вреда?
Она отвечает:
— Возможно, он ушиб мне руку, потому что слишком крепко держал. В остальном я в порядке. Как ты меня нашел?
— Райдер позвонил и сказал, что преследователем был Мартин. Я ушел с занятий, чтобы проверить тебя. Потом я увидел Маршалла, привязанного к дереву в одиночестве. Именно он привел меня к тебе.
Она хнычет.
— Я была так напугана. Он угрожал застрелить Маршалла, если я не пойду с ним.
— Ему повезло, что я не стер его лицо в порошок.
— Не могу поверить, что это он мне звонил.
Еще одна волна ярости накатывает на меня. Я крепко сжимаю зубы, стараясь не дать своим чувствам выплеснуться наружу.
— Мне очень жаль, солнышко.
Один из офицеров подходит и спрашивает, не нужна ли нам медицинская помощь. Мы оба отказываемся, а затем в течение следующих двадцати минут даем показания. Теперь и Джиа знает о том, что произошло прошлой ночью. Мартина не видно, он в наручниках и заперт в одном из полицейских автомобилей. Полицейский говорит, что нам нужно будет зайти в участок позже, а пока у них есть все необходимое, чтобы посадить Мартина за решетку.
— Вы же не собираетесь выпускать его под залог? — спрашиваю я.
— Это не в моей компетенции. Обвинения достаточно серьезные. Вероятность того, что его выпустят под залог, невелика.
Мне не нравится этот ответ, но это лучшее, что я могу получить сейчас.
— Вас подвезти до вашей квартиры? — спрашивает полицейский.
— Я могу это сделать, офицер, — внезапно из толпы появляется Райдер.
— Ваш друг? — спрашивает полицейский.
— Да, — отвечаю я, не сводя глаз с бывшего Джиа.
Райдер первым отводит взгляд, когда фокусируется на ней. Облегчение смягчает его черты.
— Пойдем, детка, — я отвожу ее от полицейского, притягивая к себе и обнимая за плечи, желая сделать хоть что-то еще.
Даже если Мартин проведет остаток своей жизни, гния в тюрьме, не будет достаточно суровое наказания за то, через что он заставил пройти Джиа.
— Ты в порядке? — мягким тоном спросил Райдер.
— Пока нет, но скоро буду. Спасибо.
Он пристально смотрит на нее в течение нескольких секунд.
— Мне жаль.
— За что? Разве ты не предупредил Ноа о Мартине?
— Я чуть не опоздал, — он смотрит на меня. — Когда ты написал заявление в полицию кампуса о порезанных шинах, я понял, что ошибался в том, кто, по моему мнению, стоит за этими звонками.
— Как ты узнал о вчерашнем инциденте?
Он поднимает подбородок.
— Я — Вестбрук.
Высокомерный ответ, соответствующий высокомерному человеку, но сегодня я ему уступлю. Не только потому, что он спас жизнь Джиа, но и потому, что, в отличие от других случаев, когда я встречал его, я не думаю, что он верит в то, что говорит.
* * *
По дороге домой Джиа молчит, и мне приходится прикусить язык, чтобы не спрашивать ее каждую минуту, все ли с ней в порядке. Я знаю, что нет. И я не знаю. Райдер тоже молчит, но продолжает наблюдать за ней через зеркало заднего вида. Впервые я не возражаю против того, что он все еще влюблен в мою девочку.
Он паркуется на обочине перед ее квартирой и выходит из своего внедорожника. Он не просит подняться наверх, но обнимает ее на прощание.
— Все будет хорошо, Джиа и не волнуйся. Мартин не выйдет под залог. Даю тебе слово.
Она только кивает, отступая назад. Я смотрю Райдеру в глаза, и происходит молчаливый обмен мнениями. Он мне не нравится, и я уверен, что я ему не нравлюсь, но мы понимаем друг друга. Черт, я даже немного уважаю его, несмотря на то, что не знаю, что именно заставило его предать команду.
— Позаботься о ней, Кингсли.
— Не волнуйся. Я позабочусь, — я обнимаю ее за плечи и направляю к зданию. Через несколько секунд гул мощного двигателя сообщает мне, что Райдер уехал.
Джиа молчит на протяжении всей поездки в лифте. Как только мы вошли в квартиру, она протягивает мне Маршалла и говорит:
— Я пойду приму душ.
— Хорошо, детка, — я смотрю, как она направляется в спальню, но прежде чем она исчезает внутри, я спрашиваю. — Нужна компания?
Она на мгновение замирает, затем оглядывается через плечо.
— Да.
Я кладу Маршалла обратно в его клетку, затем раздеваюсь и иду за ней в ванную. Она уже в душе, не двигается, пока на нее льется вода. Ее голова откинута назад, а глаза закрыты. У меня сердце кровью обливается за нее, за ту боль и травму, которую она сейчас несет.
Когда я присоединяюсь к ней, она поворачивается и смотрит на меня, ничего не говоря, но ее глаза уже говорят мне так много, что мне не нужны слова.
Я тянусь к ее лицу и нежно обнимаю.
— Я так чертовски сильно люблю тебя, Джиа. Если бы сегодня случилось что-нибудь похуже, не думаю, что я бы выжил. Ты — весь мой мир.
— Ты тоже мое все, Ноа, — она подходит ближе, обхватывает меня за талию и прижимается лицом к моей груди.
— Все будет хорошо, солнышко. Не сегодня и не завтра, но однажды все это станет туманным воспоминанием.
Она откидывается назад, подняв подбородок.
— Заставь меня забыть сейчас, Ноа.
Я нежно целую ее. Любить ее — единственный известный мне способ выполнить ее просьбу. Ее мягкие губы приникают к моим, и наши языки тут же сменяют друг друга в идеальном танце. Наше пламя превращается в костер, яркий и очищающий. Я позволяю ему распространиться по моим венам, испепеляя боль и страх.
Она стонет мне в губы, а затем проводит пальцами по моему прессу, пока не добирается до его твердой эрекции. Она обхватывает рукой мой ствол, заставляя мое желание гореть в десять раз сильнее. Я хватаю ее за задницу и поднимаю с кафельного пола. Мне нужно быть внутри нее. Сделав шаг вперед, я прижимаю ее спиной к стене, желая быть как можно ближе к ней. Она направляет мой член к своей киске, и я одним толчком вхожу в нее, погружаясь до упора. Она громко задыхается, затем берет мое лицо
