мило. Я люблю… — Она кашляет и прочищает горло.
Я стараюсь не разочаровываться в том, что она не произносит нужных слов, и вынужден в миллионный раз напоминать себе, что у нее есть проблемы, очень серьезные, с которыми ей нужно разобраться.
Как только перестает плакать, Тейлор говорит:
— Ты потрясающий. Ты действительно невероятный мужчина.
— Не могу вспомнить никого, кто сказал бы это обо мне. — Я отстраняюсь и заставляю себя сесть, вместо того чтобы посадить ее к себе на колени и держать там вечно. — Это доказывает, что именно ты делаешь меня лучше.
Мы наслаждаемся нашим завтраком без лишних слез. Я провожу время, обсуждая планы на будущее и давая обещания, которые включают прогулку по пляжу после того, как ее лодыжка заживет. Я хочу, чтобы она знала, что я представляю ее в каждой минуте своего будущего.
Наше время вместе быстро подходит к концу, и я в ужасе от того, что, когда отпущу ее, то могу никогда больше не увидеть.
ТЕЙЛОР
Десять минут ужаса меняют все.
Если бы только я знала, когда вошла в ту ванную, что выйду оттуда другим человеком. Синяки и раны, повреждения, нанесенные моему телу, со временем заживут, но эмоциональные травмы кажутся необратимыми. Я стала пугливой, желание заплакать всегда кипит где-то на поверхности, и волны безнадежности заставляют меня хотеть остаться в постели и уснуть, прогнав все чувства прочь.
Впервые с той ночи я чувствую себя… легче. С утренним солнцем на моей коже и океанским бризом в моих волосах, Итан смотрит на меня, упиваясь мной, как будто боится, что моргнет, и я исчезну.
— У меня есть предложение. — Он слизывает сладкую начинку со своего большого пальца. — Выслушаешь меня?
Я проглатываю кусочек сладкого десерта и запиваю его кофе.
— Я немного нервничаю. — Я смеюсь, но в моем животе без всякой логической причины порхают бабочки.
Выражение его лица становится серьезным, его пристальный взгляд прикован к моему.
— Поехали со мной.
Он не может быть серьезным.
— Я не могу работать, я же сказала…
— Нет. — Он кладет руку на стол, протягивая ее вперед, как будто хочет схватить мою, но замирает, когда я убираю свою.
Я проклинаю себя за свою непроизвольную реакцию. Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне, но каждый раз, когда парень протягивает руку, я отшатываюсь.
Нахмурившись, он продолжает.
— Не для того, чтобы работать. Просто поехали со мной. Я куплю нам наш собственный автобус, или, черт возьми, куплю фургон и поведу его сам. Просто пойдем со мной.
— Я не могу. У меня назначены встречи с врачами и сеансы терапии…
— Я доставлю тебя на них. Попрошу водителя отвезти тебя на все встречи и отвезти обратно в аэропорт.
Я закрываю глаза. Одна только мысль обо всем этом кажется напряженной и хаотичной.
— Что бы, что? Спать с тобой в одной постели каждую ночь между очередными выступлениями?
— Да. Если это все, что я могу получить, тогда я возьму это.
Я обдумываю это с минуту, мысленно провожу день жизни в дороге, и ужас пронзает мою грудь.
— Я не могу. Слишком рано. Мне нужно еще немного времени, чтобы разобраться… — Я вздыхаю. — Во всем.
Итан ковыряет еду на тарелке, затем кивает.
— Хорошо.
Это было легко.
Он тянется за спину и достает из заднего кармана длинный конверт, прежде чем подтолкнуть его ко мне через стол.
— Что это? — Я открываю его, пока он объясняет.
— В одну сторону. Первый класс. В любой город Северной Америки. — Он снова кладет руку на стол и вытягивает ее вперед, как будто я дикое животное, к которому он хотел бы прикоснуться. Я протягиваю ему руку, и он мягко улыбается. Его большая, теплая ладонь накрывает мою. — Мое предложение остается в силе, когда будешь готова.
— А если нет? Если решу, что не хочу иметь ничего общего с гастролями или индустрией? Что тогда?
Он хмурится, сжимая мою руку.
— Зависит от обстоятельств.
— Каких?
— Считаешь ли ты меня частью индустрии или нет.
Я прикусываю нижнюю губу, обдумывая его заявление. Жизнь рядом с Итаном означала бы гастроли, долгие промежутки времени врозь, поклонниц, слухи и больше наградных мероприятий. Волна страха прокатывается по мне, и мое горло сжимается. Задыхаясь от воспоминаний, я вырываю свою руку из его.
— Черт, детка. — Его голос срывается от эмоций. — Так трудно не заключить тебя в свои объятия и не прижимать к себе прямо сейчас.
Дрожь пробегает по моему позвоночнику.
— Я с трудом выношу, когда ко мне прикасаются.
Я сдерживаюсь, насколько могу, и когда смотрю на него, то замечаю, что парень трет глаза. Просто быть рядом со мной причиняет ему боль.
Я кладу билет к себе на колени.
— Спасибо тебе за это.
Он кивает, открывает рот, что бы заговорить, но вместо этого прочищает горло и снова кивает.
— Нам, наверное, стоит идти. Ты опоздаешь.
Итан снова прочищает горло, невидящим взглядом смотрит на стол перед собой и кивает, прежде чем встать, чтобы помочь мне с костылем.
Больше не произносится ни слова, пока он не подъезжает к моему жилому комплексу. Парень открывает мою дверь и помогает мне выйти.
— Я могу дойти отсюда, — говорю я.
Его брови опускаются за солнцезащитными очками.
— Позволь мне проводить тебя до двери, убедиться, что ты войдешь нормально.
Я улыбаюсь его милому предложению и беспокойству в его голосе.
— Все будет хорошо.
Он упирает руки в бедра и смотрит в землю.
— Я собираюсь звонить тебе каждый день.
— Тебе не нужно этого делать…
Парень вскидывает голову.
— Каждый божий день.
— Хорошо. — В глубине души я знаю, что он, вероятно, этого не сделает. Жизнь на гастролях насыщенна, и у него миллионы поклонников, которым он должен угождать и выступать перед ними. — Тебе пора.
