его на стойку. — Если только ты не собираешься взять всю бутылку, я не хочу… ох! Мужчины, — рычит она, когда Спайдер ухмыляется и ведет меня через бар к своей комнате.
Я слышу смех Морта позади нас.
По пути по коридору несколько мужчин проходят мимо нас, ухмыляясь поводку, который тянется от кулака Спайдера к передней части ошейника на моей шее. Мои щеки пылают, стыд скручивается в животе. Это никогда не закончится, не так ли?
— Пошел играть, Спайди? — спрашивает один из парней.
— Всегда.
Оказавшись в своей комнате, Спайдер запирает дверь и тянет меня за поводок к своей кровати.
— Ты можешь снять с меня эту штуку сейчас? — ворчу я, указывая на цепочку.
— Нет, — он легко подхватывает меня на руки и бесцеремонно бросает на кровать, так что моя голова наполовину оказывается на подушках, — я хочу, чтобы это было на тебе, пока я буду трахать тебя.
Конечно, он хочет.
Сжав губы, я лежу, желая ударить его, ненависть к нему кипит. Если я наброшусь на него, он только найдет какой-нибудь способ заставить меня заплатить за это.
Спайдер забирается на кровать, проходит коленом между моих ног и хватает меня за колени, притягивая к себе. На его лице нет никаких эмоций, кроме яростной похоти во взгляде, когда он одевает конец поводка на столбик кровати справа от меня. Цепочка не совсем натянута, но она слегка натягивает ошейник, если я буду слишком сильно двигаться постоянное напоминание о том, что она здесь, приковывает меня к кровати и никогда не позволит забыть, кто я для него.
Что я его игрушка. Его рабыня.
Он начинает поднимать мой короткий топ. — Ну как тебе понравилось шоу, Дикая Кошка?
Его рычащий голос, хриплый от выпитого, обволакивает меня, и мне нравится эта опасность в нем. От слабого запаха Джек Дэниэлса в его дыхании у меня заманчиво кружится голова.
Действительно, демонический виски.
— Почему ты не присоединился к ним? — спрашиваю я, не в силах сдержать горечь в своем голосе. Я ни за что не скажу ему, какой горячей или влажной меня сделала эта сцена.
Оттягивая в сторону вырез моего топа, его глаза мерцают. Когда он отвечает, его взгляд фиксируется на моей груди, на моих болезненно ноющих, зажатых сосках.
— Потому что. Я приберегал все это для тебя, — он проводит пальцем по шрамам в виде паутины на моей груди, оставляя за собой горячие следы, которые обжигают мою кровь, — жадная маленькая воровка, вот ты кто.
Его слова вонзаются в мое сердце, как кинжалы. Ну, а чего я ожидала от него услышать? Что я была его единственной и неповторимой? Ожидала ли я, что он сделает какое-то признание в верности или вечной любви ко мне? Сказать мне, что он не мог представить, как прикоснется к другой женщине, которая не была бы мной?
Внезапно, не в силах заставить себя посмотреть в его бесчувственные глаза, мое сердце тихо сжимается, я устремляю взгляд в потолок. Его голова закрывает светильник и скрытую в нем камеру, но я знаю, что она там, и отворачиваюсь, ожидая.
По крайней мере, теперь он собирается снять эти проклятые зажимы.
— Смотри на меня, — хрипло приказывает он, — руки на спинку кровати. Не отпускай, пока я тебе не скажу.
Я вздыхаю, фиксируя взгляд на его суровом лице, и протягиваю руки, хватаясь за верхнюю часть зарешеченной спинки кровати. Эта поза приподнимает мою грудь и направляет мои соски вверх, предоставляя ему лучший доступ.
Спайдер хватает зажим на моем правом соске, но не разжимает его. Мне не нравится блеск в его глазах. Предупреждение Текилы о том, что я, возможно, захочу еще рюмку, звенит у меня в ушах.
Господи, это будет больно, не так ли?
— Сделай глубокий вдох.
Я напрягаюсь, но прежде чем я успеваю вдохнуть, он разжимает зубцы зажима.
Шокирующая, сильная боль пронзает мой сосок, и я вскрикиваю, дергаясь на кровати.
— Черт! — слово вылетает с шипением, и произносить его странно целебно. Я отпускаю спинку кровати, но тут же хватаюсь за нее снова, когда он отталкивает мои руки к ней. Мои глаза слезятся, и я тяжело и тяжко дышу.
Голова Спайдера наклоняется, и он втягивает болезненный бутон в рот, осторожно потянув за него. Жжение усиливается, а затем медленно ослабевает, сменяясь толчками удовольствия, которые пульсируют от соска до самых пальцев ног.
Мой рот открывается в судорожном вздохе, и я извиваюсь, моя промежность сжимается.
Низкий, голодный рокот вибрирует от Спайдера. Его язык скользит взад и вперед по моему соску, пока он не начинает болеть до боли, и я почти кончаю. Моя спина выгибается, давая ему больше доступа, в то время как мой зад трется о матрас. Синяки там уже в основном зажили, но натирание оставляет после себя намек на жжение, которое почему-то делает меня еще более нуждающейся.
Еще одно жесткое посасывание, а потом он садится. Страх немного охлаждает мою кровь при взгляде в его глаза. Спайдер кладет пальцы на второй зажим.
Напрягаясь, я закрываю глаза, стискивая челюсти.
Он разжимает зажим.
Боль пронзает мой сосок, когда кровь снова приливает к нему. Я с шипением откидываю голову назад, вцепляясь в спинку кровати так сильно, что удивляюсь, как мои пальцы не хрустят. Мои глаза слезятся, а грудь тяжело вздымается.
Боже, помоги мне, я хочу сломать ему челюсть за это.
— Блядь, — рычит Спайдер, наклоняя голову, — ты бы видела свои сиськи. Они твердые, как пули. Идеально подходят для моего рта, — он втягивает левый сосок в рот, теребит его, сильно облизывая языком.
Я стону, извиваясь, влажная и ноющая, как всегда, и он одобрительно урчит, снова посасывая и облизывая бугристый бутон.
Никогда я не презирала человека так сильно, как ненавижу его. Никогда еще я так не нуждалась в нем внутри себя, как сейчас.
На этот раз, когда он поднимает голову, его лицо совсем не бесстрастно. Оно все еще пугающе жестоко, но огонь в его глазах пылает так сильно, что, кажется, жар исходит от каждого дюйма его огромного тела.
— Тебя бы возбудило, если бы я присоединился к ним? — он урчит, теперь расстегивая мои джинсы.
— Что? — ошеломленно говорю я, застигнутая врасплох.
— Держу пари, тебе бы понравилось видеть, как я трахаю твою подругу на глазах у парней. Душить ее, пока я буду
