— Вот, — сказал он, протягивая мне стопку, наполненную янтарной жидкостью, — Это поможет тебе расслабиться.
— Я не устала.
Он протянул стопку снова. Его глаза были вымученными, налитые кровью и тяжелые.
— Просто постарайся немного расслабиться, Голубка.
— Я боюсь закрыть глаза, — сказала я, беря стакан и проглатывая жидкость.
Он взял стакан, поставил его на ночной столик, и сел рядом со мной. Мы сидели в тишине, позволяя прошедшим часам утонуть в ней. Я зажмуривала глаза, когда воспоминания об жутких криках тех, кто оказался зажат в подвале, наполняли мои мысли. Я не знала, сколько времени потребуется, чтобы забыть об этом, и смогу ли забыть вообще.
Теплая рука Трэвиса на моей коленке вытащила меня из этого кошмара.
— Сегодня погибло много людей.
— Я знаю.
— Мы не узнаем как много до завтрашнего дня.
— Мы с Трентом проходили мимо группы детей на обратном пути. Я не был бы удивлен, если это они сделали… они выглядели так напугано.
Я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, но прежде чем они потекли по щекам, каменные руки Трэвиса обняли меня. Я тут же почувствовала себя защищенной, будучи прижатой, вплотную к его коже. Чувство уюта с ним когда-то ужаснуло бы меня, но в этот момент я была благодарна, что могу ощущать себя в безопасности, пережив что-то столь ужасное. Есть только одно объяснение моим чувствам.
Я принадлежу ему.
В этот момент, я это точно поняла. Без каких-либо сомнений в мыслях, без каких-либо сожалений о том, что подумают другие, и, не имея страха об ошибках или последствиях, я улыбнулась тем словам, которые собралась сказать:
— Трэвис?
— Что, малышка? — прошептал он в мое ухо.
Наши телефоны зазвонили в унисон, и я протянула его телефон ему, пока отвечала на свой.
— Алло?
— ЭББИ?! — вскрикнула Америка.
— Я в порядке, Мер. Мы все в порядке.
— Мы только что узнали! Это во всех новостях!
Я слышала, как Трэвис разъяснялся с Шепли, и старалась успокоить Америку. Отвечая на дюжины ее вопросов, я сохраняла голос ровным, пока вспоминала страшнейший моменты моей жизни, но Трэвис накрыл своей рукой мою, и я расслабилась.
Казалось, будто бы я рассказываю чью-то другую историю, сидя в комфортабельной квартире Трэвиса, в миллионе километров от того кошмара, который чуть нас не убил. Когда я закончила, Америка заплакала, понимая, как близки мы были к тому, чтобы умереть.
— Я сейчас же начну собирать вещи. Мы будет дома утром. — Америка шмыгнула носом.
— Мер, не уезжай раньше срока. Мы в порядке.
— Я должна увидеть тебя. Я должна обнять тебя, чтобы знать, что ты в порядке, — заплакала она.
— Мы в порядке. Ты сможешь обнять меня в пятницу.
Она снова шмыгнула носом.
— Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю. Развлекайся.
Трэвис посмотрел на меня и затем прижал телефон крепче к своему уху.
— Лучше обними свою девушку, Шеп. Она явно расстроена. Я знаю мужик… я тоже. Скоро увидимся.
Я повесила трубку на секунду раньше, чем это сделал Трэвис, и мы просто стали сидеть в тишине, осознавая, что произошло. Спустя некоторое время, Трэвис откинулся на подушку и притянул меня к своей груди.
— Америка в порядке? — спросил он, глядя в потолок
— Она расстроилась. С ней все будет в порядке.
— Я рад, что их не было там
Я стиснула зубы. Я даже представлять не хочу, что могло бы произойти, если бы они не остались с родителями Шепли. В моей голове вспыхнули искаженные ужасом лица девушек в подвале, которые дрались с парнями, чтобы выбраться оттуда. Испуганные глаза Америки заменили безымянных девушек в той комнате. Меня стало мутить от мыслей, как ее красивые светлые волосы стали бы грязными и спутанными, лежа среди тел на газоне.
— Я тоже, — ответила я с дрожью.
— Извини, ты через многое прошла сегодня вечером. Не нужно было давать тебе добавки.
— Ты тоже был там, Трэв.
Он замолчал на мгновение, и как только я открыла рот, чтобы снова сказать, он сделал глубокий вдох.
— Я не часто испытывал страх, — сказал он, наконец, — Я испугался в то утро, когда проснулся, а тебя рядом не оказалось. Я испугался, когда ты оставила меня после Вегаса. Я испугался, когда понял, что должен рассказать отцу, что Трент сгорел в том здании. Но когда я увидел пламя в том подвале… тогда я испытал настоящий страх. Я добрался до двери, был в нескольких метрах от выхода и не смог уйти.
— В смысле? Ты что, спятил? — я подняла голову, чтобы посмотреть в его глаза.
— Я никогда и ни в чем не был так уверен в своей жизни. Я развернулся, проделав путь до комнаты, где должна была быть ты, и ты там действительно оказалась. Все остальное неважно. Я не знал, сможем мы выбраться или нет, я просто хотел быть там, где ты, во всех смыслах. Единственное чего я боюсь, это жизни без тебя, Голубка.
Я наклонилась вперед, нежно поцеловав его губы.
— Тогда тебе нечего больше бояться. Мы вместе навсегда.
Он вздохнул.
— Я бы сделал это снова. Я не обменял бы ни одну секунду, если бы это значило, что мы окажемся здесь.
Мои глаза стали тяжелыми, и я сделала глубокий вдох. Мои легкие сопротивлялись, все еще горя от дыма. Я слегка закашлялась, а затем расслабилась, чувствуя теплые губы Трэвиса на своем лбу. Его рука заскользила по моим влажным волосам, и я смогла услышать, как бьется его сердце в груди.
— Вот оно, — сказал он со вздохом.
— Что?
— Чувство. Когда я наблюдаю за тем, как ты спишь… за спокойствием на твоем лице. Это оно. Я не чувствовал этого с тех пор, как моя мама умерла, но теперь я могу чувствовать это снова.
Он сделал очередной глубокий вдох, и прижал меня ближе.
— Я понял в ту же секунду, как встретил тебя, что в тебе есть что-то, что нужно мне. Оказалось, что дело не просто в каких-то твоих качествах. Мне нужна была ты.
Уголок моих губ слегка приподнялся, и я уткнулась лицом в его грудь.
— Это мы, Трэв. Ничто не имеет смысл, если мы не вместе. Ты понимаешь это?
— Понимаю? Да я тебе об этом весь год твержу! — съехидничал он, — Это официально. Шалавы, бои, расставания, Паркер, Вегас… даже адское пламя… наши отношения могут выдержать все.
Я подняла голову еще раз, замечая удовлетворенность в его глазах, когда он смотрит на меня. Это было похоже на то состояния безмятежности и покоя на его лице, как когда я проиграла пари, и мы остались с ним в его квартире, как когда я сказала в первый раз, что люблю его, и как когда мы проснулись вместе утром, после вечеринки в честь Дня Святого Валентина. Это было, похоже, но не то. Нынешнее спокойствие останется навсегда. Осторожная надежда исчезла из его глаз, ее сменило безоговорочное доверие.
