воспитывая чужого ребенка? А ты опять в дамках? Нет уж. Да и времени на еще один протокол не было. Игорь начал нервничать. Так что нашли для тебя подходящий эмбрион, который как раз должны были утилизировать, – победно щелкает пальцами перед моим носом. – То, что нужно для такой, как ты. Ребенок со свалки.
– Не смейте так говорить о моем сыне! – шиплю яростно, и она импульсивно отшатывается.
Мой! И только! Загрызу за него!
В момент, когда худшие опасения подтвердились, я умираю и возрождаюсь, как Феникс из пепла. Я нужна моему малышу, а остальное неважно.
– Что с ним делать дальше – решайте с Игорем, – не сдается Меркунова, но от страха заметно теряет прежний запал. – Захотите оставить, пожалуйста. А если Игорек не сможет его воспитывать, сдадите в детдом.
– Как у вас все легко, – шокировано выдыхаю.
Говорит так, будто он игрушка. Надоест – выбросишь и купишь другую. Вот только «другой» у бесплодного Игоря никогда не будет.
– Не люблю усложнять, – чеканит свекровь.
Не верю, что столько лет жила под одной крышей с такими жестокими людьми. Была частью их гнилой семейки. Теряла время. Теряла себя. Но… благодаря чужим козням обрела сына. Пусть неродного, но моего! Единственного ребенка.
– Один вопрос… Игорь знал? – не узнаю свой голос. Он пропитан сталью. – Когда прогонял меня, когда блокировал карты, когда изображал обманутого мужа… Он знал правду?
– Нет, конечно. Это бы убило его, – качает головой Меркунова, и ее глазах впервые за все время вспыхивает нечто, похожее на материнскую любовь. – Игорек должен был верить, что у него растет настоящий наследник. Я до последнего не хотела рассказывать ему, что произошло. Поддерживала его версию о том, что ты изменила ему. Но он начал копать под клинику, выяснять, как вышло, что сын не от него, и...
– И тогда вы, наконец, сказали Игорю о его диагнозе? И о том, что я не виновата?
– Да, мне пришлось признаться. Так что теперь ему нужна ты, Ева, чтобы справиться с горем. Только ты сможешь успокоить его. У тебя всегда получалось.
– Поздно. Я не вернусь, – собираюсь уйти, но в коридоре свекровь догоняет меня и хватает за запястье.
– Я тебя никогда ни о чем не просила, – цедит со злостью и отчаяньем. – А теперь умолять готова. Ты нужна ему.
– Отпусти ее. Пусть идет, – знакомый голос бывшего мужа сейчас бьет молотом по нервным окончаниям.
Вырываю руку и поворачиваюсь на звук, лицом к лицу сталкиваясь с Игорем. Но он тут же отступает, освобождая мне путь.
– Я подписал все бумаги, которые прислал мне Воскресенский. Документы о разводе тебе передадут завтра, – сообщает холодно и бесстрастно. – Прощай, – кивает. – И прости, если сможешь, – добавляет чуть слышно. – Поехали, Елена Евгеньевна, – по-деловому обращается к матери. Возводит невидимую стену между ними.
Она пытается поспорить, но к Игорю подбегает Света, суетливо крутится вокруг него, ревниво косится на меня. И получает презрительные взгляды Меркуновой. Не понимает, куда ввязывается…
– А что здесь, собственно, происходит? – суровый, грозный баритон заставляет меня улыбнуться.
Когда Тимур по-хозяйски обнимает меня за талию и притягивает к себе, я не сопротивляюсь. Наоборот, таю и расслабляюсь, прильнув к жаркому, железному телу. Неважно, что думают о нас Меркуновы. Плевать на всех. Вместе мы выстоим и любые трудности преодолеем.
– Ничего, – щебечет Меркунова с кривой ухмылкой. – Мы просто обсуждали с Евой дела, – поглядывает на меня в поисках поддержки, но я упорно молчу.
О нашем разговоре расскажу Тимуру дома, иначе он весь офис в щепки разнесет. И поубивает врагов с особой жестокостью. Благо, Света шустро уводит Игоря к машине, да и он сам не горит желанием общаться с Вулкановым. Видимо, прошлого раза хватило.
Однако Меркунова задерживается, растерянно хлопая ресницами.
– Елена, а какие у тебя дела с моей дочерью? – спешит к нам Влад Аркадьевич.
Я утыкаюсь носом в плечо Тимура, лишь бы не рассмеяться. Наверное, у меня начинается истерика или нервный срыв. Не знаю. Не контролирую себя. Но Влад так необычно выглядит и так интересно ведет себя в роли моего «папочки», что я не могу сдерживаться. Прячу смешок в кашле, когда наблюдаю, как вытягивается лицо Меркуновой.
– Влад, – с трудом оправившись от первого шока, она начинает кокетничать. – Дочь? – уточняет недоверчиво, а Влад гордо кивает. – Поговорили с Евой о будущем сотрудничестве. Мы ведь можем вам помочь освоить грант, подскажем, – приблизившись, укладывает ладони на лацканы его пиджака. Делает вид, что поправляет. На самом деле, заигрывает.
– А мне кажется, Елена, что моей девочке ты совершенно не нравишься, – Влад убирает ее руки. – Так что никаких общих дел ни с ней, ни с нашей компанией у тебя больше не будет, – издевательски подмигивает ей. – Я правильно понимаю, Тимур? – оглядывается на нас.
– Абсолютно, – раздается над моей макушкой, а волосы обдает горячее дыхание.
Меркунова зеленеет от возмущения и обиды. Пристально изучает нас с Тимуром, переводит внимание на Влада. Одними губами произносит что-то вроде: «Посмотрим». И, пристрелив «неверного» кавалера убийственным взглядом, разворачивается на каблуках и цокает прочь.
– Ну что, где будем отмечать победу? – в предвкушении потирает ладони Влад Аркадьевич.
– Если честно, я устала, – признаюсь аккуратно, чтобы никого не обидеть.
Однако посиделок в кафе я не выдержу. От нервов голова кружится, в ушах шумит, а все вокруг – будто в тумане. Держусь на ногах только благодаря Тимуру, который бережно обнимает меня, как главную ценность.
Крепче прижимаюсь к нему, обессиленно роняю голову ему на грудь и чувствую, как грубые пальцы контрастно нежно зарываются в мои волосы.
– Влад, мы, наверное, поедем домой, – он с особой интонацией произносит последнее слово.
– А-а-а, – многозначительно тянет мой возможный отец, и я напрягаюсь. У них какие-то секреты от меня? – Я тогда своего внучка из детского сада заберу. Привезу вам его вечером.
– Так там же рядом. Мы бы сами... – лепечу сбивчиво, но спотыкаюсь о теплый взгляд Тимура. Вижу его улыбку и забываю обо всем.
Слышу ласковое: «Поехали, моя фея», – и послушно следую за ним. Потому что всецело доверяю.
Тимур
Ева замирает на тропинке,
