и не уложили на постель, которая прогнулась под весом их тел. Внутри живота снова возрождалась энергия, и тело покалывало, будто иголками. Знакомое состояние возбуждения и желания забыть про все и всех, остаться здесь, скинуть с себя одежду, ощущать его ласки всем телом, получать наслаждение, стонать, кричать, целовать его…
– Анхель, – прошептала она, первая оторвавшись от него, и Ромаль замер прямо возле ее губ, тяжело дыша.
– Да, София. – Его губы коснулись ее щеки, а потом снова впились в ее губы. Она впервые назвала его настоящим именем, так, как зовут его лишь самые близкие. Как жаль, что у нее нет второго имени, она предпочла бы вместе с ним забыть свое прошлое.
– Завтрак, бабушка и девочки… Нас ждут, – София вцепилась в его спину, прекращая поцелуй, – нам надо идти.
Он кивнул и уронил голову ей на плечо, это ее посмешило. Он явно уже никуда не хотел идти.
– Мне так хорошо, – прошептал Ромаль, приподнявшись и заглянув ей в глаза, – ты назвала меня по имени. Впервые…
– Скажи, кто жил в доме напротив десять лет тому назад? Ромаль или Анхель?
– Анхель, – он игриво коснулся кончика ее носа своим, – на тебя смотрел Анхель. И думал о тебе Анхель. Жаль, у меня не хватило смелости залезть к тебе в окно. Но мне казалось, ты бы начала кричать…
– Жаль, что не попробовал, вдруг бы получилось меня усмирить, – улыбнулась она и снова получила новый долгий поцелуй. С этим мужчиной можно целоваться вечность. Лежать так в объятиях друг друга, разговаривать и целоваться.
Если, конечно, никто не пытается вломиться в дверь! Даже стук не стал поводом, чтобы отпрянуть друг от друга. В комнату ворвалась Ясмин и, протянув «оййй», тут же вышла.
София и Ромаль засмеялись. Им было все равно, что их поймали с поличным. Хорошо, что не бабушка Гюли увидела эту сцену на кровати, иначе отправила бы Софию в дом соседей. Ясмин никому не скажет – так надеялся ее брат.
– Надо идти, – прошептала София, и Ромаль встал, протягивая ей руку.
– Пойдем, притягательная девушка, завтрак остынет. Еще увидимся, моя комната не так далеко от твоей…
– Через гостиную, которая обычно полна людей в любое время суток.
– Обещаю, что сегодня никого не будет.
Они встали, слегка привели себя в порядок и вышли из комнаты. И только сейчас Софию одолело смущение. Ее щеки даже порозовели, она опустила глаза, боясь взглянуть на Ясмин. Но та так звонко запела, что София аж вздрогнула:
– Ай, яда бричка…
Бричка-ли, тачанка,
Бэш ваш мандэ, гожинько-ли сербиянка!
Затем засмеялась и произнесла:
– Привыкай, я научу тебя цыганскому языку и песням.
– А я – танцам! – подпрыгнула на своем месте Роза, и даже бабушка Гюли засмеялась.
Старушка встала и указала на стол.
– Добро пожаловать к столу. Вас так долго не было, что каша остыла, но Ясмин не составит труда ее подогреть.
Та неохотно встала, но София тут же запротестовала:
– Это я виновата! Я задержала Анхеля на завтрак! Я сама подогрею и принесу. К тому же такое ощущение, что я отсюда и не уезжала, помню, где находится кухня.
– Все равно я помогу, – кивнула Ясмин, и они обе направились на кухню.
Пока София доставала тарелки, девушка присела к ней.
– Когда ты уехала, взгляд Анхеля потух. – зашептала девушка. – Он находился в скверном настроении все эти дни. Казалось, что он погружен в свои мысли и ничего не замечает вокруг себя. Ты не только вернулась, ты вернула его к жизни.
София смущенно улыбнулась и взглянула на Ясмин:
– Мне нужно было время, чтобы подумать и понять, что и кто в жизни важнее. Твой брат для меня важнее всего, и, кроме вас, у меня больше никого нет. Вы – моя семья. Странно, конечно, но ваш дом и люди, живущие здесь, гораздо честнее и добрее тех, кто живет в городе. Там царит зло. Раньше я не замечала этого, потому что не знала, что такое любовь.
Теперь София жалела только об одном, что она не узнала этого десять лет назад. Может, и родителей бы не убили, может быть, все было бы по-другому.
Ясмин так понравились ее слова, что она мило улыбнулась, оперев подбородок на ладони, и мечтательно закрыла глаза.
– Я рада слышать это от тебя. И я еще ни разу не видела влюбленного Анхеля, мне казалось, что его сердце способно только отказывать. Видела бы ты, скольких девушек он игнорировал.
София засмеялась, почувствовав, с одной стороны, радость, а с другой – ревность. Не хотелось бы знать эти подробности.
– Расскажи о себе. Януш уехал? Анхель отказал ему в вашей свадьбе? Я не вижу его в доме.
Ясмин закивала и даже схватилась за руки Софии.
– Сразу, как только попрощался с тобой, он приехал и дал мне право сделать выбор самой. За этот поступок я благодарна тебе! Это же ты поговорила с ним? Я уверена, что ты.
– Я только направила его мысли в нужное русло, но он сам принял такое решение. И я рада, что все сложилось так, как ты хотела.
Они еще посмеялись, вспомнив некоторые моменты. Подогрели кашу, разложили по тарелкам и отнесли в гостиную, где за столом уже сидели Йон и Михей. Мужчины обрадовались, увидев Софию, не меньше ее самой. Даже суровый и неэмоциональный Йон впервые улыбнулся.
– Теперь я не сомневаюсь, кто устроил фейерверк. Ощущается женская рука.
– Согласен, мы бы решили по-другому, – поддержал его Ромаль, намекая, что они устроили бы там перестрелку. И вечернее время к этому располагало. Но тогда были бы жертвы, а с фейерверком все остались довольны… кроме Иво. Он так и не получил то, чего хотел. Но это еще не финал…
Они переглянулись с Йоном и кивнули друг другу.
– Дочка, я рад тебя видеть, – произнес Михей. – Вот теперь все в сборе.
Он удовлетворенно кивнул, зачерпнул кашу, которую поставила перед ним Ясмин, и засунул ложку в рот, наслаждаясь завтраком.
А Ромаль не торопился есть, сейчас его голова явно была занята другими мыслями.
– Оставьте нас, нам надо поговорить о делах. – серьезно обратился он к бабушке и сестрам.
Девочки тут же нехотя встали из-за стола.
– Если брат сказал, что мужские разговоры не для женских ушей, то он вас лишь защищает, – подгоняла их бабушка.
София осталась, предполагая, что речь коснется и ее тоже. А может, он хотел, чтобы она слышала этот разговор. А может… Ну конечно! Она знала больше их
