за свою фантазию, пытаясь одновременно успокоиться и не нарушить его личные границы.
Но я снова слышу это.
Скрип в коридоре.
На этот раз, когда я бросаю взгляд под дверь, свет в холле полностью выключен. От такого резкого движения плечо пронзает боль, и я стискиваю зубы, но к черту все это.
Свет больше не включается.
Мне нужно сказать Саллену.
Я подхожу к белой двери ванной, носа достигает запах мыла. Я делаю глубокий вдох, моя грудь слишком быстро вздымается и опадает. Я вспоминаю светящуюся зеленую комнату. Кролика, соскользнувшего на пол, когда я разбила банку. То, как Саллен прижимал меня к кушетке. Как вонзил иглу мне в кожу.
Мне не следует сюда заходить. Он все время меня предупреждал.
Но меня трясет, особенно когда я снова оглядываюсь на дверь, мысленно молясь, чтобы свет снова зажегся.
Ничего.
В коридоре ничего, кроме темноты.
Я кладу ладонь на прохладную ручку ванной и медленно ее поворачиваю, на мгновение крепко зажмурив глаза и приказывая себе не быть ребенком.
«Это важно. Саллен бы хотел знать».
Я резко распахиваю глаза.
Приоткрываю рот, чтобы его позвать. Предупредить, что вхожу.
Но слова застревают у меня в горле.
Первое, что я вижу, — это белый кафельный пол, дверь приоткрыта совсем чуть-чуть, сквозь нее наружу вырывается влага и согревает мою кожу, а я дрожу от контраста холода и жары.
Но я вовсе не поэтому не могу произнести его имя.
А из-за второго, что вижу.
Это кровь.
Она обильно и беспорядочно размазана по полу, несколько пятен ведут за пределы моей видимости туда, где, как мне известно, находится душ, и там все еще течет вода.
Раньше её там не было.
Пол был чистым.
У меня в ушах отдается сердцебиение, я поднимаю взгляд и вижу, что прямоугольное зеркало над раковиной заволокло паром, а на нем — моя косметика и средства для ухода за лицом, но больше ничего.
В нем отражается моя тень, зависшая в дверном проеме, словно призрак.
Я понимаю, что Саллена… совсем не слышно. Нет, я, конечно, не ждала, что он будет болтать сам с собой; он и так почти ни с кем не разговаривает. Но, похоже, Саллен даже не двигается под струями воды. Не слышно ни всплесков, ни диссонанса звуков, только стройный поток воды.
Меня охватывает страх.
Я поворачиваюсь и снова смотрю на щель под дверью комнаты.
И на этот раз свет снова горит.
По идее, я должна почувствовать облегчение. Если за отелем нет ежедневного присмотра, то перебои с электричеством здесь, скорее всего, обычное дело, но по какой-то причине я только еще больше нервничаю.
Я сжимаю пальцами ручку ванной.
Из душа по-прежнему льется ровный, непрерывный поток воды.
Саллен там не шевелится.
На полу кровь.
«С ним что-то случилось».
Или, может… Может в душе даже не он.
Я снова оглядываюсь на красочно выделяющуюся на белом кафеле ярко-красную кровь, и у меня холодеет все внутри.
«Что, если его там нет?»
Это совершенно бессмысленно, но эта мысль всплывает в моем мозгу, и я не могу ее отогнать. От паники мое сердце бьется быстрее, сильнее, сквозь влажные волосы проступает пот и стекает по спине, скользя по открытой коже.
«Саллен».
Я захожу в ванную, вдыхаю пар и убираю ладонь с дверной ручки.
Мои белые носки в нескольких дюймах от ярких разводов алой крови.
Нет.
Нам следовало хорошенько здесь осмотреться. Следовало быть более осторожными. Нам вообще не стоило сюда приходить.
Я снова испытываю нехорошее чувство, будто меня обманули, как это было в магазине у Мод. Я с трудом сглатываю, и с каждым медленным шагом мне кажется, что я иду прямиком в ловушку, но не могу держаться подальше от Саллена. Даже если это провокация.
Двойственность. Обманчивость, но также и ложь.
Я медленно делаю еще один шаг, бросив взгляд на стоящий за дверью чистый туалет. Я вдыхаю влажный воздух и стараюсь не смотреть на свое расплывчатое отражение в запотевшем зеркале.
Я боюсь того, что могу увидеть там помимо него.
Саллен под струями воды по-прежнему не двигается.
Я дрожу, у меня подгибаются колени, кружится голова.
Я медленно поворачиваюсь к серовато-белой занавеске. Она непрозрачная, и я ничего за ней не вижу, только окружающую ее белую плитку.
Я смотрю вниз и замечаю рядом с ванной нашу сумку из аптеки. Из нее исчезло много моих вещей, которые теперь разложены вдоль раковины, так что она наполовину пуста. Но я вижу тюбик с мазью для местного применения, которого раньше не замечала, затем бананы и протеиновые батончики.
Должно быть, он доставал свое мыло.
Я бросаю взгляд на серебряную вешалку для полотенец и вижу, что с нее исчезло мое белоснежное полотенце, которое я повесила туда сушиться. Под раковиной есть еще одно, но, может, Саллен этого не знал. Может, он захотел воспользоваться моим. Растереть меня по своей коже.
Я должна его позвать.
Мне не хочется пугать Саллена, но меня охватывает необъяснимый страх.
Я хочу, чтобы он пошевелился. Может, произнес мое имя, даже со злостью. Я хочу хоть мельком его увидеть.
Но я ничего не вижу.
Даже за металлической перекладиной над моей головой.
И вдруг я понимаю, что его одежда исчезла. Я бросаю взгляд на сумку, затем на пол, но там ничего нет. Зеленая дорожная сумка стоит в комнате; я взяла из нее свою одежду, прежде чем принять душ.
«Саллен? Это действительно ты?»
Может, он сейчас в своей одежде. Может, он в ней принимает душ.
Я опускаю взгляд на белую плитку, которой выложена ванная, и чувствую, что падаю. Я его не вижу. Ни его ступней, ни ног, ни даже его тени,
