на меня свои темные глаза.
— Мне всегда больно.
Он говорит это совершенно невозмутимо, без эмоций в голосе. Это пугает меня еще больше. Но прежде чем я успеваю что-либо сказать, Саллен меня отпускает, но тут же разворачивает, становясь спиной к занавеске, к выходу. Он резко прижимает меня спиной к кафелю, надавив ладонью мне на грудь.
Саллен медленно поднимает руку и откидывает капюшон, по его лицу стекает вода. Но я смотрю на его волосы, а он вглядывается мне в лицо, словно ожидая реакции.
Я не смогла бы ее скрыть, даже если бы захотела.
У него густые пряди цвета темного шоколада, прохладного оттенка. Волосы подстрижены неровно, где-то они длиннее, например, над бровями, но в целом короткие. И, несмотря на то, что они непонятной длины, когда я вижу его вот так, без капюшона, мне это кажется… чем-то сакральным. Его скулы кажутся еще выше, нос — острее, губы — полнее, линия подбородка — резче, особенно в обрамлении щетины и стекающей по лицу воды.
От него захватывает дух.
Но прежде чем я успеваю выразить свои чувства словами, Саллен отворачивается и отодвигает занавеску. Не отпуская меня, он приседает и достает что-то из сумки, а я не пытаюсь пошевелиться.
Выпрямившись, Саллен снова задергивает занавеску, и я вижу, что у него в руке лекарственное средство для местного применения — мазь от боли в мышцах.
Когда он поворачивается ко мне, кажется, что ему безразлично, что вода пропитывает его толстовку и бандану, из-за чего они прилипают к коже. Он смотрит на мои бедра, на плитку, затем, поднимает глаза и очень тихо говорит:
— Повернись.
Я бросаю взгляд на зажатый в его руке бело-красный тюбик с кремом.
— Расскажи мне о крови, — тихо прошу я, снова заглядывая ему в глаза. — Расскажи мне, что с тобой случилось.
Я осматриваю его с ног до головы, но из-за того, что на нем полно одежды, даже высокие кроссовки, я ничего не вижу.
— Повернись, и я тебе расскажу.
Сжав пальцами мой топ, он сдвигает шелковую ткань и обнажает одну грудь. Я чувствую, как по моей голой коже стекает вода и, опустив взгляд, вижу, как твердеет мой розовый сосок, превращаясь в тугую горошину.
Саллен нежно проводит по нему большим пальцем, и каждый нерв в моем теле вспыхивает.
— Повернись, — повторяет он, его голос становится грубее. — Со мной ты в безопасности, Кария.
Это полностью противоречит тому, что он все это время мне говорил, и все же я это чувствую.
Моя паранойя рассеивается.
Отель старый, как он и сказал.
Здесь никого нет.
Пока что.
И мне хочется его слушать. Повиноваться ему.
Но когда я бросаю взгляд на его штаны, то вижу, какой он твердый, как набухает его эрекция.
И я решаю, что не буду поворачиваться.
Я знаю, что он собирается делать; он хочет обо мне позаботиться, намазать мне плечо кремом.
Но я тоже хочу о нем позаботиться.
Никто и никогда этого не делал. Я хочу быть первой.
И, может, если он не будет так сексуально неудовлетворен, то ответит на некоторые из моих чертовых вопросов.
Не успев все толком обдумать, я внезапно делаю шаг вперед, и Саллен не пытается прижать меня к стене, затем опускаюсь на колени, вода стекает по моим рукам, когда я медленно кладу их ему на бедра и крепко сжимаю.
Он напряжен, но ничего не говорит. Я поднимаю голову и гляжу на него из-под опущенных ресниц. Вода стекает у моих колен в серебристый сток, Саллен смотрит на меня в ответ, сжав губы.
— У меня болит плечо, — тихо говорю я ему. — А рот — нет.
И прежде чем до него доходит, что под этими словами я подразумеваю нечто большее, я обхватываю ладонью его эрегированный член, чувствуя, какой он твердый и толстый.
Саллен стискивает челюсти, но не останавливает меня.
— Позаботься обо мне, — шепчу я, понимая, что испытываю судьбу. — А я позабочусь о тебе.
— Кария…
— Я не буду снимать с тебя штаны. Не буду… по-настоящему к тебе прикасаться. Только… так.
Я провожу рукой вверх и вниз по его телу, размышляя, смогу ли заставить его кончить вот так.
— Позволь мне, Саллен.
И прежде чем он успевает что-либо сказать, я прижимаюсь к нему лицом, ощущая щекой, какой он твердый.
Из его горла вырывается низкий стон, и Саллен зарывается пальцами мне в волосы, но вместо того, чтобы меня оттолкнуть, только крепче прижимает к себе.
Что-то тугим, теплым узлом скручивается у меня в груди, и я продолжаю прижиматься к нему щекой, отчаянно желая большего, но довольствуясь этим.
Мгновение спустя я чувствую на своей коже крем. Затем Саллен с тихим всплеском бросает тюбик в воду у моих колен и начинает массировать мне плечо. Сдвинув в сторону тонкую бретельку моего лифчика, он спускает ее вниз по моей руке, а затем снова проводит ладонью вверх.
От этого прикосновения крошечные влажные волоски на моем теле встают дыбом.
Это божественное ощущение. Издав стон, я продолжаю тереться лицом об Саллена, и он скользит пальцами по моей спине, растирая лопатку. Его рука такая большая, что он легко охватывает ее всю. Саллен проводит кончиками пальцев по моей коже, массируя глубоко, почти до боли, но крем обжигающе холодный, покалывающий и успокаивающий одновременно.
Я немного отстраняюсь, чтобы поцеловать его через брюки, провожу губами по всему члену, и когда поднимаю взгляд из-под ресниц, то вижу, что глаза Саллена прикованы к моим, а губы приоткрыты так, что это чертовски возбуждает.
Он проводит кончиками пальцев по моей ключице, мягко надавливая, затем всей ладонью скользит вниз по моему топу и грубо хватает меня за грудь.
Я задыхаюсь от его эрекции, зрачки Саллена, кажется, темнеют, и я невольно вздрагиваю от воспоминания о глазе под дверью отеля, но не боюсь.
Это был он.
Я
