Все, что я могу сделать, это не схватить ее и не поцеловать, поглощая ее рот так, как я мечтал уже две ночи.
— Финн? — Ее голос мягкий, вопросительный. Я не могу понять, есть ли в нем надежда или осторожность, или и то, и другое. — Ты заходишь?
Я киваю, проходя внутрь, и она закрывает за мной дверь. Она не двигается с места, чтобы пройти дальше в квартиру, и мы просто стоим на мгновение, глядя друг на друга, словно гадая, кто заговорит первым.
Ее рот начинает открываться, как и мой, но мне уже поздно останавливаться.
— Я люблю тебя. — Я вижу, как расширяются ее глаза, когда я говорю это, и слова вырываются наружу прежде, чем я успеваю подумать, хочу ли я начать с этого или нет. — Я люблю тебя, Фелисити. Я не могу точно сказать, в какой момент это произошло, но прошло уже много времени. Даже несмотря на все то, что я пережил в своей жизни, видеть, как ты страдаешь, было самым худшим, что когда-либо случалось со мной. Думать, что я потерял тебя… — Я тяжело сглатываю, чувствуя биение своего пульса и видя, как она смотрит на меня, словно не зная, что сказать о стоящем перед ней мужчине.
Я чувствую, что мое сердце сейчас разобьется вдребезги, но я не могу остановиться, раз уж начал. Я лезу в куртку, достаю маленькую бархатную коробочку, и ее глаза становятся шире, чем я когда-либо видел.
— Финн, я…
— Дай мне закончить. — Я беру ее за руку, притягивая ближе к себе, и она охотно идет навстречу, ее взгляд ищет мой, словно отчаянно пытаясь понять, что происходит в этот момент. — Я хочу провести с тобой всю свою жизнь, Фелисити. Тебе не обязательно говорить да прямо сейчас, я пойму, если ты этого не сделаешь. Я знаю, что это быстро, и ты можешь сказать, что хочешь подумать, и это нормально, но я сделаю все, что нужно, чтобы ты была счастлива, девочка. Я даже постараюсь смириться с тем, что ты будешь работать в клубе…
Ее глаза становятся чуть шире, всего на мгновение, а затем она разражается смехом, своего рода шокированным смехом, который заставляет меня отступить на мгновение, не менее испуганного.
— Это была не совсем та реакция, которую я хотел…
— Мне очень жаль. — Она переводит дыхание, когда я смотрю на нее сверху вниз, и когда я открываю рот, чтобы сказать что-то еще, она поднимает руку и проводит пальцами по моим губам.
Это прикосновение пронзает меня до глубины души, напоминая о каждом мгновении, проведенном в убежище, когда я был погребен внутри нее, и о каждом мгновении, когда я мечтал о том, чтобы сделать это снова в будущем. Я хочу схватить ее, поцеловать, поглотить, и моя рука крепко сжимает маленькую бархатную коробочку, которую я еще даже не успел открыть.
— Я уже уволилась, Финн, — тихо говорит она, и мне требуется мгновение, чтобы понять, что она говорит.
— Ты…
— Я ушла из "Пепельной розы". Две ночи назад, — уточняет она. — Я была…
Ее зубы впиваются в нижнюю губу, и она на мгновение отводит взгляд.
— Я планировала уехать на следующей неделе, — тихо говорит она. — Планировала уехать из Чикаго, как я уже говорила. Но теперь…
Ее взгляд возвращается к моему, и я вижу в нем надежду, ту же самую надежду, которая, как я знаю, отражается на моем лице.
— Я рад, — тихо шепчу я, протягивая руку, чтобы коснуться ее щеки. Надежда разгорается ярче, когда она не отстраняется. — Я не знаю, как бы я смог вынести мысль о том, что на тебя снова может наложить руки другой мужчина. Я бы попытался ради тебя, но я…
— Я знаю. — Фелисити поднимает руку и накрывает мою, прижимая ее к своему лицу. — Я бы не позволила ни одному другому мужчине сказать мне, что я принадлежу только ему. Но с тобой все по-другому.
Медленно повернув лицо, она прижимается губами к моей ладони.
— С тобой все по-другому, — шепчет она. — И я хочу доказать тебе это.
Отчаянный стук моего сердца внезапно затихает в груди.
— Что ты имеешь в виду?
Она наклоняется ко мне, ее рука прижата к моей груди, ее подбородок вздернут, когда она смотрит мне в глаза. Ее рот так близко к моему, почти достаточно близко для поцелуя, и быстрое биение моего сердца снова учащается.
— Ты можешь делать со мной все, что захочешь, — шепчет она. — О чем бы ты ни мечтал, ты можешь это получить.
Не знаю, почему это застало меня врасплох. Зная ее, я не должен был. Желание пульсирует во мне по мере того, как слова укладываются в голове, осознавая огромность того, что она предлагает, чистый чек на то, чтобы делать все, что я захочу.
— То, чего я хочу, не так уж и изобретательно, — пробормотал я, поглаживая костяшками пальцев ее скулу и убирая с ее лица выбившуюся прядь волос. — Я не хочу, чтобы ты была разочарована.
— Ничто из того, что ты делаешь, не может меня разочаровать. — Ее голос становится придыхательным и мягким, звук, который, как я теперь знаю, означает желание для нее. Если я просуну руку в ее леггинсы, то найду ее влажной, и от этой мысли я мгновенно становлюсь твердым, потребность в ней живет и бьется в моих венах.
— Начнем с этого. — Я поворачиваю ее, прижимая к стене, мое тело прижимается к ее телу, когда я наклоняю ее подбородок вверх и позволяю своим губам зависнуть прямо над ее ртом. — Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, Фелисити?
— Да, — вздыхает она, и я не могу больше ждать ни секунды.
Ее рот так же полон и мягок, как я помню, он мягко прижимается к моему, а ее вкус так же сладок, как и раньше. Я хочу быть внутри нее больше, чем дышать, но я хочу и этого: облизывать и покусывать ее нижнюю губу, всасывать ее в рот, слышать, как она переводит дыхание и хнычет, когда я это делаю. Я чувствую, как она прижимается ко мне, как ее руки скользят под мою
