буйную головушку проветрить, дать выход силе. Мальвину один раз пригласил. Она, сидя в первом ряду, на почетном месте, одними губами меня придурком назвала. Не хилый я тогда удар пропустил – нос потом хирург ремонтировал. Но я все-таки выиграл, и не только бой, но и милость любимой девушки. Катя меня очень нежно исцеляла: губами ласкала, языком по стволу проходилась так, словно эскимо вкусное дали, зубами головку прихватывала, царапая уздечку… Блядь, у меня снова стояк. Тренировался так, чтобы сил ни на что не оставалось, а член как будто своей жизнью жил!
М-да, на этот раз все по-другому будет. У Мальвины, может, и фаворит другой уже… Тело прошило воспоминанием, как совсем недавно вместе были, любили друг друга, ласками порочными и сладкими обменивались. Нет, есть что-то у Кати ко мне. Не могут так отдаваться, с душой целовать, когда на сердце пусто. Не могут! И я не проиграю! На кону слишком много: моя любовь и ее спокойствие и безопасность. Ну и моя честь, да.
– Дина Власова? – спросил, услышав мелодичный женский голос. Я все-таки решил ей позвонить. Столько лет прошло, пора и этот счет закрыть.
– Да, кто это?
– Дина, это Вадим Полонский, – я даже глаза прикрыл, готовый к тому, что она бросит трубку. Лет прошло прилично – шестнадцать, черт возьми! – но некоторые раны не затягиваются с годами.
– Э-ээ… Полонский? Из «Moscowboxing»? – уточнила она.
– Он самый, – признался я.
– Что тебе нужно? – она трубку не бросила.
– Я извиниться хотел…
– Не прошло и пятнадцати лет! – иронично воскликнула, тщательно скрывая изумление.
– Да, разговор с совестью у меня задержался. Прилично так. Мы можем пообедать вместе, поговорить?
– Да не стоит, Вадим. Столько лет прошло. Я забыла уже.
– Дина, я очень хочу извиниться, – я настаивал. – Мне позарез доброе дело сделать нужно, – и даже шутил.
– А если я в Америке живу, прилетишь? – поинтересовалась она.
– Сейчас с расписанием сверюсь. Мне в Бостон по делам нужно будет в конце месяца. А ты в каком штате?
Дина рассмеялась.
– Я в Москве. Работаю на Цветном. Приезжай.
Я не понял: удача снова милостива ко мне? Неужели эту ошибку мне так просто простят? Я схватила пиджак, пальто из гардеробной забрал и помчал по названному адресу. История с Барсовым и Диной – дело давно минувшие, но мы с ним так и не зарыли топор войны, а она, ни в чем не виноватая, ставшая размерный монетой в нашем противостоянии, неужели так просто отпустила? Было бы неплохо, если бы все женщины могли так легко прощать. А ведь ей реально досталось.
Дина в нашем спортивном комплексе гимнастику у мелких вела, сама училась в Университете Спорта. Симпатичная молоденькая девчонка, для меня лично ничего особенного, а вот Макс запал сразу. Только она на меня влюбленными глазами смотрела. С ним встречаться начала, чтобы в нашей тусовке бывать. Я не следил, как у них там складывается, замечал только то, что меня лично касалось. Когда дружище Макс пояс себе забрал нечестно, переклинило меня: Динке позвонил, к себе позвал, камеру включил. Она опешила сначала, затем робко поддалась, раздеть себя позволила, а потом взбрыкнула: одумалась, пощечину мне влепила. Я не расстроился, что не потрахались – камера сняла достаточно, чтобы у Барсова пар из ушей пошел. Любил он ее очень.
Я не знал, каков был разбор полетов, но помню Дина меня нашла: рыдала, умоляла рассказать правду. Я только цинично улыбался. Барсову моей реакции хватило. Мне не было жалко ни его, ни ее. Тогда я на подлость подлостью отвечал. Сейчас, конечно, тошно от некоторых эпизодов своей жизни. Наверное, все чего-то да стыдятся в своем прошлом. Мне было очень стыдно, поэтому предпочел забыть тот случай. Даже Кате не рассказывал, а она знала обо мне достаточно неприятного.
– Ты хорошо выглядишь, – сделал комплимент, когда мы прогуливались по Цветному бульвару с кофе. Дина была младше меня всего на два года, но до сих пор казалась двадцатипятилетней девушкой. Изящная и тоненькая, с черными густыми волосами, поразительно светлой кожей и большими синими глазами.
– Ты тоже ничего. Говорят, женщины – ведьмы, но только мужчины с возрастом и без косметики хорошеют.
Я хмыкнул и на неё посмотрел:
– Дина, прости меня за мой поступок. Это очень низко было. Поверь, я очень стыдился этого. Предпочел забыть, чем анализировать и признавать свою мудаческую натуру.
– А сейчас почему передумал? – негромко поинтересовалась.
– Жизнь переосмысляю. Себя понять хочу и подлатать, где прогнило.
– Грехи замаливаешь?
– Типа того.
– Кого обидел?
– Жену. Теперь пытаюсь измениться, чтобы снова меня полюбила.
– Понятно, – кивнула она. – Только любят не хороших людей, а просто людей. Своего человека.
– Вот я пытаюсь своим стать. А ты как?
– Нормально. Муж, сын, небольшое рекламное агентство у меня. Как у всех, в общем-то. А тебя я давно простила: мы с Максимом во многом сами виноваты. А твой поступок просто стал катализатором. Ничего бы не вышло у нас…
– Дин, а Барсов здесь сейчас. Вы даже работаете рядом, – и показал на бизнес-центр «Легенда Цветного».
Дина испуганно встрепенулась, ресницами длиннющими захлопала, так на ту гибкую гимнастку похожа стала, которая Макса с ума свела.
– Мы с ним по делу общаемся, – говорить, что он к жене моей подкатывает не стал, – хочешь, скажу ему, что это я пидарас, а ты ни в чем не виновата. Могу встречу организов…
– Нет! – слишком нервно и поспешно отказалась. – Мы с ним так расстались, что ничего здесь не поправить. Забудь. Все нормально у меня. Прощай, Вадим.
Она ушла, а я так и стоял, вслед смотрел. Может, прощение нужно просить не словами, а делами? Могу ли я что-нибудь для Дины сделать? Надо подумать…
Катя
Смелая и гордая Катя Полонская трусливо заползла в раковину и там переживала бурю. В домике была. Дожила!
Я не звонила Максиму. Не читала письмо Вадима. Бросила попытки анализировать, потому как выходило откровенно плохо. Что же я делаю? Что с жизнью моей происходит? Хотела просто поговорить с Максом, а вышло, что переспать с ним решила, затем вообще в объятиях Вадима оказалась. Я сама себя удивляла, что уж говорить об их изумлении.
Надо бы объясниться с ними обоими. Нельзя (да и не нужно мне) морочить голову Барсову. Мерзко это. И с Полонским поговорить необходимо: я не могу заниматься с ним сексом, потом голову гордо вскидывать и делать вид, что это его инициатива. И вина, естественно: ворвался, принудил, а я так отбивалась,
