– Ладно, – покорно вздохнул он.
– Совсем не так, как у нас.
Джек топтался на пороге, опасливо заглядывая в безобидную умывалку, будто там таилось нечто необычное и даже пугающее.
– Заходите, – грубовато распорядилась Эшлин, чтобы скрыть неловкость. Взяла резиновый душевой шланг, бескорыстный дар какой-то компании по производству шампуня, и попыталась натянуть его на кран, но упругая резина соскакивала со скользкого металлического набалдашника.
– Вот зараза, – сквозь зубы процедила она. – Ну и день!
– Дайте сюда. – Джек потянулся за шлангом, и Эшлин благоразумно посторонилась. Одним быстрым, резким движением он надел трубку на кран.
– Спасибо, – промямлила Эшлин обескураженно.
– Теперь что? – спросил он, пока она, подставив одну руку под струи воды, другой поворачивала кран, устанавливая нужную температуру.
Вытянув шею, Эшлин наклонилась над белой фаянсовой раковиной.
– Сначала намочить. Только с ухом осторожнее. Джек неуверенно взял шипящий душевой шланг и направил на голову Эшлин – аккуратно, для пробы.
Он начал процедуру от левого уха, здорового. Свободной рукой приподнимал волосы, отделял прядь за прядью и поливал душем. Было немного щекотно и довольно приятно.
Чтобы достать повсюду, Джеку пришлось нагнуться над нею и почти прижаться бедром к ее боку. Почувствовав его тепло, Эшлин одновременно осознала, что дверь заперта. Они одни. Ее бросило в пот.
Но тут струйка воды потекла к правому уху, и страх пересилил все остальные чувства.
– Осторожнее! Ухо!
– Все хорошо!
Джек был разочарован. Он-то думал, что управляется вполне умело для человека, который никому, кроме себя, до сих пор голову не мыл.
– Извините, – невнятно пробормотала Эшлин, – просто, если в ухо попадет вода, опять начнется воспаление. Так уже два раза случалось.
Джек уменьшил напор воды и пальцами пригладил волосы, направляя потоки в сторону от опасной зоны. К его удивлению, белая полоска кожи за ухом Эшлин растрогала его. Узенькая, нежная, беззащитная по контрасту с густыми волосами. Она казалась такой милой. И этот смешной комок ваты, торчащий из уха…
– Шампунь, – перебила его мысли Эшлин. – Выдавите немного прямо на волосы, взбейте пену…
– Эшлин, я знаю, как пользоваться шампунем.
– Да, конечно.
Он медленными, круговыми движениями массировал ей кожу головы, перебирал волосы. Это оказалось неожиданно приятно. Эшлин закрыла глаза, расслабилась, доверясь его рукам.
– Я все правильно делаю? – спросил Джек примолкнувшую девушку.
– Да, спасибо.
– Всегда мечтал иметь ловкие руки, – не без грусти заметил Джек.
– Парикмахера бы из вас не вышло, – пробормотала она. Шевелить губами было лень, а отдыхать так хорошо… – Ориентация у вас традиционная.
Сильные пальцы Джека продолжали массировать ей голову, и кожу приятно покалывало. К Кьюсаку она уже безнадежно опоздала, да и ладно. Ей хотелось мурлыкать от теплых, щекочущих струек воды, напряжение потихоньку покидало ее, и в затененной комнате слышалось лишь дыхание Джека. Навалившись на раковину, она бездумно наслаждалась теплом и покоем. Блаженство… Но тут Эшлин словно опомнилась. Он не просто моет ей голову. И она это знает. И он знает наверняка. То, что происходит, слишком интимно.
И еще. Она заметила, не могла не заметить, как что-то твердое давит ей в бок, как раз там, где к ней прижималось бедро Джека… Или это кажется?
– Теперь, пожалуй, можно смывать, – пискнула она. – И, если можно, немного бальзама, только быстро, а то я совсем опоздаю.
Это же Джек Дивайн! Начальник ее начальницы. Что происходит, Эшлин не понимала, но, что бы это ни было, это слишком странно.
Как только он закончил, она отжала волосы и увидела, как он направляется к ней с полотенцем.
– Спасибо, – выдохнула Эшлин, – это я уже сама.
В зеркале их глаза встретились, и Эшлин отпрянула от его настойчивого взгляда.
– Спасибо, – выдавила она с улыбкой. – Вы очень мне помогли.
– Не стоит благодарности. – Джек улыбнулся, да так, что тональность разговора полностью изменилась, и Эшлин потом долго сомневалась, не выдумала ли она это непонятное нечто, промелькнувшее между ними. – Я не такое чудовище, каким вы все меня считаете.
– Да нет, мы не…
– Я просто занимаюсь тяжелой, неприятной работой.
– Конечно!
– А теперь – на что спорим, Трикс сейчас застукает меня выходящим отсюда?
– На десятку, – после секундного раздумья ответила Эшлин.
Когда Джек приехал в «Герберт-Парк-отель», презентация шла своим чередом. Народу было полно, экземпляры журнала лежали на столах в толстых глянцевых стопках, а редакционные дамы уже наладили процесс общения приглашенных гостей.
У входа гостей встречала Лиза во всем блеске своей неотразимой красоты. Эшлин, явно чувствовавшая себя неловко в длинном платье и на высоких каблуках, проверяла имена гостей по списку. Мерседес, по-змеиному гибкая и стройная в облегающем черном туалете, прикрепляла вновь прибывшим именные значки, а Трикс, скорее раздетая, чем одетая, провожала их в гардероб. По залу с полными подносами коктейлей безо всяких там финтифлюшек и бумажных зонтиков курсировали вышколенные красивые юноши и девушки.
– Госпожа главный редактор, – галантно раскланялся с Лизой Джек.
– Сейчас я лишь встречаю гостей! – улыбнулась она.
– Ну, встречайте же меня.
Лиза поцеловала его в щеку и воскликнула тоном хозяйки светского салона:
– Ах, дорогой, я безумно рада видеть вас! Не напомните ваше имя и титул?
Рассмеявшись, Джек подошел к Эшлин.
– О, добрый вечер, – неожиданно игриво приветствовала его она. – Так, Дивайн. Джек. Что-то не вижу вас в списке. Вы кто, знаменитость или так просто?
– Ни то, ни другое. – Он смерил взглядом ее черное вечернее платье. – Хорошо выглядите.
А в виду имел несколько другое: «Вы на себя не похожи».
– Редко ношу платья, – призналась Эшлин.
– Как прическа?
– Судите сами.
И она повернулась кругом.
Любой другой женщине изысканное каре придало бы вид таинственный, но Эшлин оставалась простой и наивной, отчего у Джека странно защемило сердце.
– Как ваше ухо?
– Какое ухо? – весело спросила Эшлин, поднимая бокал с коктейлем. – Ваше здоровье! Совсем не болит. И что бы я делала, если б не ваша помощь!
Весь вечер Лиза принимала поздравления. Вечер удался: пришли все. Тщательный поиск выявил по всей Ирландии лишь шестьсот четырнадцать знаменитостей, но, похоже, никто из них не пренебрег приглашением. Волны благожелательности и оживления прямо-таки захлестывали зал. Великолепно, просто великолепно!
