совершила ошибку, а я должен быть мудрее и простить. В общем, я это к чему. Она зачем-то продолжает мне звонить и капать на мозги, что мы не должны разводиться. Поговори с ней уже, а? В конце концов, это твоя мама.
— Не считаю нужным обсуждать с ней свою личную жизнь, — прохладно отвечаю. — Будет еще звонить — не бери трубку.
Ухмыляется.
— Когда ты уезжаешь в Израиль? — перевожу тему.
— Как и планировал, в конце августа.
— Нам нужно успеть оформить все юридически.
— Заседание суда назначено на июль. Я думаю, мы без проблем разведемся за одно заседание.
— Я не только о разводе. Дима хочет усыновить Влада, дать ему свою фамилию. Для этого формально Влад должен перестать быть твоим сыном. Это тоже нужно успеть сделать до конца августа.
Игорь меняется в лице.
— А это зачем?
— Как это зачем? — удивляюсь. — Дима хочет быть отцом своему ребенку не только биологически, но и юридически.
— И ты это поддерживаешь?
— Конечно.
Мне немного непонятна реакция Игоря. А что он думал? Что родной отец моего сына не захочет дать ребенку свою фамилию?
Повисает молчание. Я начинаю чувствовать себя неуютно. Мне уже даже хочется, чтобы Влад поскорее слез с карусели. Но она продолжает крутиться по кругу. Ребенок машет нам с лошадки, мы натягиваем улыбки и машем ему в ответ.
— Вот так просто ты разрушила то, что мы строили годами, — вдруг заявляет Игорь.
Я аж поворачиваю на него голову.
— Это того стоило, Соня?
— Не очень понимаю, что ты имеешь в виду.
— Нашу семью. Я до сих пор не могу поверить, что ты ее разрушила. Просыпаюсь каждое утро и не верю.
Мне требуется несколько секунд, чтобы найтись с ответом.
— Наша семья держалась только на том, что я думала, будто Дима мёртв.
— Ну хорошо, он оказался жив. Я за него рад. Но следовало разрушать семью?
Набираю в грудь побольше воздуха.
— Послушай, Игорь, давай не будем делать вид, что мы оба не помним, как мы поженились. Я оказалась на улице, а ты воспользовался ситуацией. Ты ведь женился на мне только потому, что у меня был ребенок. Будь я одна без ребенка, ты даже не посмотрел бы в мою сторону.
— Это не так. Я женился на тебе, потому что испытывал к тебе чувства.
Фыркаю.
— Какие!? Да на моем месте могла оказаться любая другая одинокая девушка с ребенком. Да, я нравилась тебе внешне. Член на меня стоял. Но на этом все. Ты не любил меня. Если бы я не была в кавычках вдовой с ребенком, ты прошёл бы мимо.
— Зачем ты вспоминаешь то, что было шесть-семь лет назад? — слегка повышает голос. — Я говорю про сейчас. А сейчас у нас была счастливая семья. И стоило ее разрушать ради бывшего? Даже если он появился на твоём пороге и покаялся во всех грехах.
Прищуриваюсь, внимательно изучая лицо Игоря. Говорит так, как будто был в аналогичной ситуации: когда на пороге появляется былая любовь и каются в грехах. Вот только Дима не совершал грехов, в которых следует каяться.
— Каждый человек сам принимает для себя решение, — отрезаю. — Но не надо вселять в меня чувство вины. Я со школы люблю только одного человека. И если он жив, я буду с ним.
Игорь отворачивается от меня в сторону Влада. Гребанная карусель все еще крутится, не останавливается.
— Я отношусь к тебе с большим уважением и благодарностью, — продолжаю через некоторое время. — И если ты хочешь общаться с Владом, я никогда не буду препятствовать. Звони ему, приезжай. Когда Влад подрастёт, он сможет ездить к тебе в Израиль. Я никогда не буду против, никогда не буду запрещать. Но не надо обвинять меня в том, что я хочу быть с тем, кого люблю.
Игорь тихо смеется.
— Тебе уже двадцать пять, а говоришь так, как будто по-прежнему восемнадцать. «Люблю» и бла-бла-бла. Соня, помимо «люблю» есть ответственность и семья. И нельзя предавать семью ради какого-то детского «люблю».
Слова Игоря прилетают, словно пощечина. Я возвращаюсь на семь лет назад, в папин кабинет, где он говорит мне про семью и ответственность. Что я не должна подставлять семью, встречаясь с Соболевым.
Из папиного кабинета я перемещаюсь в парк. Там я говорю Диме, что мы не можем быть вместе, а он просит меня выйти за него замуж. Дима или семья? Я выбираю семью.
А теперь вчерашний день. Влад спит наверху, мы с Димой в ванной первого этажа. Я спрашиваю, почему он выбрал меня, а не своего брата. Ведь брат — это семья. А Дима отвечает: «Я хотел семью с тобой».
— Моя семья — это Дима Соболев, — произношу железным голосом. — И Влад — наш с ним сын.
Карусель наконец-то остановилась, Владик слезает с лошадки и бежит к нам. А я впервые за всю свою жизнь чувствую, что сделала правильный выбор. Я выбрала Диму.
Влад катается уже на десятом по счету аттракционе, съел сладкую вату, мороженое и две вареные кукурузы. Уже заметно устал. И я, и Игорь понимаем, что неизбежный разговор с ребенком оттягивать дальше не представляется возможным.
Я до сих пор не придумала нужные слова. Судя по тому, как нервничает Игорь, он тоже. Придется импровизировать.
— Поужинаем в кафе? — предлагаю, когда Влад слезает с очередной карусели и подходит к нам.
— Я хочу кушать, — соглашается ребенок.
— Да, давайте, — отвечает Игорь.
Хотелось бы тихое уютное место, чтобы никто не шумел и не мешал. Нам везёт найти кафе, в котором столики на четверых отделены друг от друга перегородками из переплетающихся растений. Заказываем блюда, едим. Влад счастливый и довольный. Мое материнское сердце разрывается от мысли, что сейчас я причиню сыну большую боль.
Когда нам приносят чай и десерты, я понимаю, что пора.
— Владик, — начинаю мягким добрым голосом. — И я, и папа говорили тебе, что мы больше не вместе.
— Угу, — отвечает, отправляя в рот кусок медовика. — Я уже понял.
Не похоже, чтобы сын сейчас вдруг резко стал грустным. Продолжает уплетать торт, делает глоток чая.
— Но вы же все равно меня любите? — спрашивает.
— Конечно!
