него шок, но он привыкнет.
— Надеюсь.
Больше Игорь ничего не говорит, и я скрываюсь в подъезде. Захожу домой и без сил падаю на диван, впиваясь взглядом в одну точку. Сегодняшний день по своей эмоциональной тяжести сравним с днями, когда умер папа и когда Олеся сказала мне про «смерть» Димы.
Но нельзя было дальше скрывать от Влада. Он должен знать правду, кто его настоящий папа. Это честно не только по отношению к Диме, но и по отношению к самому Владу.
Наверное, я была не права, что не рассказывала ребенку про настоящего отца с младенчества. Наверное, надо было объяснить это, когда ему было два годика, три. Не знаю, почему я этого не сделала. В полтора года Влад заговорил. Его первые «мама» и «папа» были обращены к нам с Игорем. И… я не знала, как полуторогодовалому ребенку что-то объяснять. А потом уже не видела смысла: он любил Игоря, а Игорь любил его. И я подумала: ну пусть будет так.
Нащупываю где-то под спиной мобильник и звоню Диме. Он берет трубку сразу.
— Алло.
— Дим, — произношу его имя и замолкаю.
Я не плачу, но Соболев все равно понимает, что со мной что-то не так.
— Соня? Ты в порядке?
— Мы сказали Владу правду, — шепчу.
Дима шумно выдыхает.
— И как он воспринял?
— Растерялся, не поверил, заплакал, а потом сказал, что хочет остаться на несколько дней у Игоря.
— И ты сейчас одна?
— Да.
В трубке снова тишина.
— Можешь, пожалуйста, приехать ко мне?
— Да, — моментально отвечает, как будто ждал, чтобы я попросила. — Прямо сейчас приеду.
— Я жду тебя.
Все, что я сейчас хочу, — это почувствовать Диму рядом.
Дима приезжает через сорок минут. Как только открываю дверь, сразу же берет меня в охапку и прижимает к себе. Я не в силах сдержать слез. Реву Диме в грудь, пока он гладит меня по спине и волосам.
Соболев скидывает обувь и ведет меня в гостиную. Там опускается на диван и усаживает меня к себе на ноги.
— Расскажи мне все, — просит, аккуратно целуя мои мокрые от слез щеки.
Несколько раз глубоко вдыхаю, стараясь успокоиться.
— Мы ему все рассказали, — всхлипываю еще раз. — Игорь сказал, что он ему не родной папа. А я сказала, что настоящий папа — ты.
— И как Влад воспринял?
Дима хоть и старается меня успокоить, а сам видно, что нервничает. Я знаю, как Соболеву хочется, чтобы Владик принял его в качестве родного отца и полюбил. Дима не показывает мне своих переживаний на этот счет, но я знаю: он очень беспокоится.
— Не верил, думал, мы обманываем. А потом заплакал. Спрашивал, почему тебя не было раньше.
— А ты что сказала?
— Что ты не знал про Влада, а когда узнал, сразу приехал.
Дима зарывается лицом в мои волосы на затылке. Шумно дышит. Я кожей чувствую его боль и отчаяние. Такие же сильные, как у меня.
— А, я тебе не рассказала, — хочу немного приободрить Диму. — Перед тем, как приехал мой бывший муж, я аккуратно поговорила с Владом о том, что не всегда бывает один папа, иногда их два.
— А он что?
— Сначала не понимал, как такое возможно. Я объяснила, что вот у меня и Насти нет папы, потому что он умер. А у кого-то их может быть сразу два. Он состроил серьёзное личико и сказал, что раз папа может умереть, то должен быть запасной. А потом спросил, можно ли попросить тебя быть запасным папой.
Дима расплывается в улыбке. Чувствую, как его мышцы под футболкой расслабляются.
— А когда мы рассказали Владу правду, он назвал моего бывшего мужа «папа Игорь». Мне кажется, подсознательно он вас уже разделили на папу Игоря и папу Диму. Он привыкнет, — опускаю ладонь на щеку Димы и поглаживаю. — Слышишь? Я верю, что Владик привыкнет.
— Да… Я тоже.
Снова кладу голову на грудь Димы и прикрываю глаза. Слушаю, как бьется его сердце. Мой любимый Дима жив, и вместе мы все преодолеем. Больше не расстанемся.
Близость Димы, тепло его тела, нежные поглаживания по волосам и спине успокаивают, умиротворяют. Слезы перестают течь, я расслабляюсь, отпускаю проблемы сегодняшнего дня. Даже настроение немного поднимается. Все самое сложное уже позади.
— Нам надо решить, как мы будем жить, — Соболев прерывает тишину. — Вы переедете ко мне?
Распахиваю глаза. Об этом я еще даже не думала.
— Ты хочешь, чтобы мы жили вместе? — удивляюсь.
— Естественно. А ты нет?
Снова смотрю на Диму.
— Эээ… — теряюсь. — Не знаю, я как-то не думала…
— Ну вот давай подумаем. Я хочу, чтобы вы ко мне переехали.
Молчу. Мысли пчелиным роем жужжат в голове. Безусловно, я хочу жить с Димой, мы же теперь семья. Но действительно надо обдумать, где именно нам жить.
— Из твоего Подмосковья неудобно ездить в Москву, — честно говорю. — А Влад в сентябре идет в первый класс. Его придется в шесть утра поднимать. Да и у меня учеба будет, я же сейчас поступаю. Может, в будние мы бы жили у меня, а на выходные ездили к тебе, как на дачу? — предлагаю вариант. — Да и тебе, Дим, разве удобно ездить так далеко на работу?
— Мне нравится твоя идея, — соглашается. — Но есть одна загвоздка.
— Какая?
— Чарльз. Ему нужно жить в доме, он в квартире не сможет.
О собаке я не подумала.
— Да почему не сможет? — удивляюсь. — Куча людей держит в квартирах овчарок. Выйди во двор и посмотри, каких огромных собак выгуливают соседи.
— Это издевательство над животными, — отмахивается. — Чарльзу нужно много пространства, он должен бегать.
— Ну я тогда не знаю… Но поднимать Влада в шесть утра и везти в школу из Подмосковья на нескольких видах общественного транспорта тоже не вариант.
— А в какую школу он пойдет?
— В нашу. Правда, туда его тоже придется возить, но всего несколько остановок на метро. Это сущая ерунда.
Дима хмурится.
— В нашу? — переспрашивает. — То есть, в ту, где твоя мама была директором?
— Почему была? Она до сих пор
