Она загасила сигарету и пошла в ванную. От прекрасного настроения не осталось и следа. Она основательно разозлилась. Уж эти мужчины! Уверяют, что им нравятся крутые женщины, а когда такая им попадается, они не знают, что им делать. А она-то думала, что Ленни другой. Похоже, она здорово ошибалась.
Быстро одевшись, Лаки вышла из ванной комнаты.
– Я отсюда ухожу, – заявила она коротко. – Нет смысла ссориться дальше.
Эти слова привели его в еще большую ярость.
– Ты что этим хочешь сказать? Ты от меня уходишь?
– На сегодня мне твоего общества достаточно.
Теперь пришла его очередь взорваться.
– Тебе достаточно моего общества? Слушай, Лаки, если ты сейчас уйдешь, считай, что ушла совсем из моей жизни.
Она смерила его убийственным взглядом черных глаз.
– Уж не угрожаешь ли ты мне?
– Ты разве не слышишь, что я сказал? – закричал он. – Почему тебе все надо поворачивать по-своему?
Она почувствовала, что на глазах выступают слезы, и быстро отвернулась.
– Как ты уже сказал, Ленни, я женщина не домашняя. Никогда такой не была и никогда не делала вид, что могу такой стать. Я ничего не имею против, чтобы когда-нибудь завести ребенка, но сейчас у меня без этого слишком много дел.
Она поверить не могла, как все скверно обернулось. Такая реакция Ленни, его разочарование. Она-то рассчитывала, что это будет самый чудесный момент в их жизни. А получилось – самый худший. Может, он прав, не судьба им быть вместе. По правде говоря, что у них общего? Чувство юмора, прекрасные отношения в постели, китайская кухня и любовь к прогулкам по пляжу? Этого недостаточно.
Она взяла трубку и вызвала такси.
– Я еду к нам на квартиру, – заявила она. – Нам надо побыть врозь. Подумай обо всем, Ленни. И помни, я сделала это для тебя. А не по каким-то личным корыстным мотивам.
Он старался не смотреть на нее.
– Я не продаюсь, Лаки. На мне нет ценника.
– Я и не собиралась тебя покупать. Завтра возвращаюсь в Лос-Анджелес. Если ты решишь ко мне присоединиться, я буду счастлива. Дай мне знать.
С тяжелым чувством направилась она к двери, ожидая, что Ленни окликнет ее. Пусть скажет, что пошутил, что все в порядке и он в восторге.
Но он ничего не сказал.
На улице к ней подошла наколотая девочка-подросток, глаза как блюдца, длинные волосы всклокочены.
– Парочки баксов не найдется? – проныла девочка.
Лаки протянула ей пятидесятидолларовую бумажку.
– Приведи в порядок свою жизнь. Брось наркотики.
– Да ну, чем же еще заняться тогда? – тупо спросила девочка и поплелась прочь.
Лаки открыла дверцу и забралась в машину. Наклонившись к окну, она могла видеть свет в окнах Ленни. Он даже не потрудился проводить ее вниз.
– Прощай, – прошептала она. – Не пиши, не звони. Проживу и без тебя.
– А? – спросил водитель.
– Поезжайте, – велела она тусклым голосом. – И постарайтесь не убить нас обоих.
К большому удовольствию Денниса, Эмилио Сьерра принес то, что обещал. Фотография Венеры Марии и Мартина Свенсона стоила заплаченных за нее денег. Она была интимной и сексуальной. Два человека по-настоящему вместе. Как раз для первой полосы.
Деннис поздравил Эмилио.
– Ты молодец, приятель, – он хлопнул его по плечу.
Эмилио остался доволен. Решил провести неделю на Гавайях, прихватив с собой новую возлюбленную. Огненную Риту. Хорошенькая, и в постели, как дикая кошка. Лучше убраться из города до того, как все это дерьмо выйдет наружу. А как только газета появится на прилавках, Венера Мария сойдет с ума от ярости.
Что делать. Сестренка больше не нужна ему. Приобретя известность за ее счет, он скоро станет знаменитым актером. Он теперь может звонить известным агентам и говорить: «Эй, я Эмилио Сьерра», и они ответят: «Эмилио, как хорошо, что ты позвонил. Приезжай скорее».
Все именно так и будет. Пора и ему завоевывать популярность.
Вскоре после того как Деннис получил фотографию, из Нью-Йорка позвонил Берт Слокомб.
– Оставь за мной первую полосу, – попросил он торжествующе. – Мы произведем фурор.
– В чем дело? – спросил Деннис.
– Сиди и слушай.
Когда Деннис прослушал рассказ Берта, он с радостью зарезервировал за ним первую полосу.
Теперь «Тру энд фэкт» будет распродаваться до последнего экземпляра.
И Деннис Уэлла рассчитывал выдать это как свою заслугу.
Уорнер слишком долго была частью его жизни, чтобы Микки мог позволить ей вот так бросить его. То, что он регулярно посещал заведение мадам Лоретты, не имело к ним никакого отношения. Уорнер не может оставить его сама. Это он имеет право сказать, что все кончено. В субботу утром Микки здорово поиграл в теннис с одним режиссером, молодым и рьяным. Не остался в клубе обедать, а поехал прямо к Уорнер домой. Но ее дома не оказалось. Разочарованный, он вернулся к себе. Абигейль тоже отсутствовала.
– Где миссис Столли? – спросил он Консуэлу.
– Она уходить за покупкой, мистер, – ответила та, закатывая глаза, как будто и она тоже не одобряла страсть Абигейль к магазинам.
«За покупками», – подумал Микки. Не на рынок, это уж точно. За покупками Абигейль ходила к Саксу, Ниману Map-кусу и иногда ездила на Родео-драйв.
Появилась Табита.
– Пап, можно мне пользоваться «порше», когда исполнится шестнадцать? – заныла она.
Почему каждый раз, как он видит Табиту, она чего-нибудь клянчит?
– Поговорим, когда исполнится, – ответил он как можно спокойнее.
– А отчего сейчас нельзя поговорить? – заверещала она. – Почему ты мне не пообещаешь?
Ну совсем как мать, никакой разницы. Удержу нет.
– Потому что сейчас не время, – терпеливо ответил он.
– А мама сказала, что можно.
Что это с Абигейль?
– Разве?
– Да, – торжествующе заявила Табита. – Она пообещала мне, что, если у меня будут хорошие отметки и она никогда не накроет меня с наркотиками или в постели с мальчишками,мне подарят «порше». Так что я решила бросить курить.
Он обалдело смотрел на свою тринадцатилетнюю дочь.
– Ты куришь?
– Все в школе курят, – она защищалась.
Интересно, а чем еще она занимается? Развилась уже здорово. Даже слишком для ее возраста.
– Посмотрим, – сказал он туманно. Ему надоели все эти родительские заботы. У него голова занята другим.
– Тебе какой-то дядька звонил, – сообщила Табита. — Спросил наш адрес.
Микки сразу же встревожился.
– Что ты хочешь сказать – он спросил наш адрес?
– А что, разве это тайна?
– Мне не нравится, когда у кого попало имеется наш адрес. Ты же знаешь, – заметил он строго.
– Да откуда мне знать, папа, – остроумно заметила она. – Будто ты мне что говоришь.
