Говоря о Ризе…
Я проверяю время и понимаю, что опаздываю на встречу с ним. С сумкой на плече и надежно упакованной книгой я выхожу из школы и сажусь на автобус, направляющийся к нему домой.
Многие его товарищи по команде живут в дорогих квартирах в центре Денвера, но у него есть дом немного дальше от центра города. Несколько дней назад мы планировали встретиться с ним там, чтобы он помог мне снять видео по сбору средств на закупку принадлежностей для моего класса, используя свое влияние хоккейной звезды, чтобы помочь собрать больше денег. Многие учителя в школе, в том числе и я, часто платят за школьные принадлежности из собственного кармана, но я действительно хочу получить для своего класса материалы лучшего качества, чем могу себе позволить в настоящее время.
Возможно, то, как он покажет на камеру свою фирменную улыбку, вдохновит некоторых хоккейных фанатов сделать пожертвование в мой класс.
В автобусе я достаю книгу, осторожно проверяя позади себя, чтобы убедиться, что никто не читает через мое плечо. Не то чтобы мне стыдно читать пикантные любовные романы, но это не совсем тот разговор, который хочу завязать с совершенно незнакомым человеком.
Автобус высаживает меня возле дома Риза, и, пройдя последние несколько кварталов по великолепному жилому району, я пишу ему, чтобы сообщить, что почти у него.
Его дом — один из самых новых в квартале, с чистыми лужайками, большими окнами и красивым большим двором. Я подхожу к двери и стучу, одновременно проверяя телефон. Он не ответил мне, но дверь не заперта, так что думаю, он, должно быть, получил мое сообщение.
Мне жаль, что я опаздываю, поэтому захожу внутрь и кричу:
— Эй, Риз? Я здесь! Я…
Он выходит из коридора в тот самый момент, когда я закрываю за собой дверь, и мои слова обрываются.
Он голый.
Совсем-совсем, абсолютный голый.
В течение какой-то секунды мы просто смотрим друг на друга в шокированной тишине. Я смутно осознаю, что без одежды он кажется выше — или, может быть, это просто потому, что нечего скрывать все эти длинные, поджарые мышцы. Широкая грудь и плечи, пресс, как стиральная доска, и маленькие V-образные вырезы по бокам, ведущие вниз к…Я перевожу взгляд обратно на его лицо, понимая, что только что была в опасной близости от того, чтобы глазеть на член моего лучшего друга.
— Ааа!
Крик вырывается из меня в тот же момент, когда с его губ срывается громкий испуганный вопль. Он ныряет обратно в коридор, исчезая из поля зрения. Я прижимаю руку ко рту, затем подношу ее к глазам, затем снова опускаю ко рту.
Раздается громкий стук, и я слышу, как он бормочет:
— Ой. Блять.
Секунду спустя он возвращается, натягивая на бедра пару серых спортивных штанов.
— Господи, Кэлли. Ты меня напугала.
Я качаю головой и опускаю руку, все еще пытаясь вернуть равновесие.
— Мне жаль. Ты оставил дверь открытой, и я подумала, что это значит, что мне следует войти. Я не хотела видеть… — машу рукой на его… все. — все это.
Он проводит рукой по своим растрепанным темно-русым волосам, которые все еще мокрые после душа, из которого он, должно быть, только что вышел.
— Все нормально. Это не имеет значения. Мы были друзьями всегда, Кэл. Это не большое дело.
— Я не уверена, что Сиенна воспримет это именно так, — бормочу я, мои щеки горят от смущения. Не уверена, что я когда-либо нравилась его девушке, и уверена, что это все испортит сильнее.
Его лицо мрачнеет. Он кладет руку на стену, другой рукой потирает затылок и смотрит в пол.
— Да, ну, я сомневаюсь, что ее больше волнует то, что я делаю. Она только что рассталась со мной.
— Что? — моя челюсть отвисает.
— Ага, — он фыркает, сжимая губы. — Сегодня утром. Она сказала мне, что все кончено.
Теперь, когда я больше не так отвлекаюсь, я вижу морщины напряжения на его лице, рассеянность в карих глазах. Риз — один из самых жизнерадостных людей, которых я когда-либо встречала, и выражение его лица сейчас сильно отличается от обычной очаровательной улыбки. У меня болит сердце, и, прежде чем даже подумаю об этом, я делаю шаг вперед, пересекаю комнату и обнимаю его.
— Мне жаль, — шепчу я. — Это ужасно.
— Спасибо, — его мускулистые руки обнимают меня, и я чувствую, как его грудь поднимается и опускается с тяжелым вздохом. — Это моя вина. Я должен был знать, что что-то не так, когда она продолжала откладывать переезд ко мне. Я впервые поднял этот вопрос несколько месяцев назад, и она продолжала придумывать оправдания, почему это было неподходящее время. Но правда в том, что она уже была в одном футе от расставания.
Я вздрагиваю.
— Ты не мог этого знать, Риз. Я имею в виду… я думала, что у вас все в порядке.
Он какое-то время молчит, но не отпускает меня. Я ниже его на добрых восемь дюймов, и он кладет подбородок мне на макушку. Моя щека прижимается к его обнаженной груди, несколько волосков на его груди щекочут кожу, а мои руки раскинуты по толстым мышцам его спины.
Я забыла, что он был без рубашки, когда пошла обниматься, и внезапно почувствовала себя неловко. Он был моим лучшим другом на протяжении многих лет, так что не то, чтобы он никогда раньше не обнимал меня, но мы не обнимались так долго и так интимно… никогда.
Я начинаю медленно поднимать руки с его спины, освобождая руки от объятий, и еще через мгновение он тоже опускает меня.
— Мы можем снять это видео в другой раз, — говорю я ему, закидывая непослушные рыжие волосы через плечо.
— Ох, черт, — осознание отражается на его лице, и он проводит рукой по лицу. — Вот что ты здесь делаешь. Я совершенно забыл об этом. Мне очень жаль, Кэл. Я думал об этом сегодня утром, а потом, после всего, что произошло, просто потерял связь с реальностью.
— Все в порядке, — быстро говорю я. — Мы можем снять это в другой раз. Это действительно не так важно.
— Нет, нет. Нужно сделать это сейчас.
Говоря это, Риз решительно качает головой, но я могу сказать, что его мысли все еще находятся в миллионе разных мест. Он явно все еще не оправился от того, что его бросили, и я чувствую себя засранкой, заставляя снимать со мной видео, где ему придется улыбаться в камеру и притворяться счастливым.
— Серьезно, Риз, — я поднимаю руку. — В другой раз снимем. Это не срочно или что-то в этом роде.
На его лице пробегает тень облегчения, и его рука слегка шевелится, как будто он собирается снова потянуться ко мне. Затем Риз выдыхает и кивает, делая шаг назад.
— Да, возможно, в другой раз лучше. Я хочу сделать все правильно, и не уверен, что мне удастся убедить людей дать тебе деньги прямо сейчас, — он кривит лицо. — Если только ты не хочешь получить их из-за жалости.
Я корчу лицо, пытаясь поднять ему настроение.
— Риз, если бы я хотела показать жалость, я бы могла снять видео самостоятельно, — указываю на себя, махаю рукой, чтобы охватить все свое существо. — Жалость — это мой конек.
Он фыркает, закатывая глаза.
— Нет, это не так.
Я смеюсь, возвращаясь к легкому подшучиванию, которое всегда было у нас двоих.
— Ну, если не жалость, то, по крайней мере, неловкость.
Улыбка изгибает его губы, хотя и не доходит до глаз.
— Я бы с тобой поспорил, напомню, что ты случайно лапала официанта в той маленькой закусочной, куда мы ходили.
— Это был в колледже! — я протестую. — Я была уставшей. Мы всю ночь учились, и я…
— Распускаешь руки, когда устаешь?
Я смотрю на него.
— Нет. Это получилось случайно.
На мгновение в его глазах мелькает веселье, но оно быстро ускользает. Его взгляд снова падает на пол, приобретая расфокусированный вид, и я знаю, что он, вероятно, думает о Сиенне. Закусываю губу, обхватывая пальцами ремень сумки.
— Я могу что-нибудь сделать? — тихо спрашиваю. — Что тебе нужно?
— Просто побыть немного в одиночестве, — говорит он немного грубым голосом. Риз откашливается, глядя на меня с натянутой улыбкой. — Я напишу тебе, чтобы назначить другое время для съёмки видео, хорошо? Извини, что испортил все сегодня.
