— Тебе? Риск?
— Да. Разве ты забыла, что я объехал полсвета за эти десять лет?
Конечно, Лили помнила их разговор в «Ранчо Пост-Оук» слово в слово.
— Нет.
— Мне пора бежать, Лили. Помни, что я люблю тебя.
— Я не забуду, — ответила она с надеждой, что на этот раз ее мечтам суждено сбыться.
За многие годы ложь стала постоянной спутницей Арлетты. Она так долго лгала всему Хьюстону и своим близким о своем прошлом, что сама почти поверила в собственные выдумки. Сегодня Арлетта намеревалась явить миру свою самую изощренную и важную ложь. План был разработан самым тщательным образом и частично основан на правде, что давало ей уверенность в его непотопляемости.
Лили приехала в контору Фрэнка за двадцать минут до назначенного срока и решила использовать оставшееся время, чтобы сделать несколько деловых звонков. По правде говоря, с самого утра, когда Зейн уехал, она с трудом удерживала мысли в голове. Помарки в ежедневнике вместо обычного чистого списка дел выдавали ее растерянность.
«Я люблю его больше всего на свете и все равно постоянно пытаюсь все испортить. Боже! Я всегда считала, что в жизни должна быть ясность. Наверное, я ошибалась. Наверное, жизнь всегда сложна, просто я старалась этого не замечать. Теперь мне надо во всем разобраться, иначе я не смогу жить».
Лили только что повесила трубку, когда дверь открылась и вошли Вики и Фейт. Они тепло поздоровались с ней.
— Очень рада вас видеть.
— Мы всегда с тобой, — сказала Фейт, с любовью глядя на сестру. — Для этого и существует семья.
В эту минуту в комнату вошла Арлетта в новом черно-белом клетчатом костюме от Шанель. Лили знала, что это уже четвертый костюм, купленный матерью меньше чем за год. И откуда она берет деньги? Черная сумочка, тоже от Шанель, тянула долларов на семьдесят. Туфли стоили не меньше двухсот. Лили ругала себя за то, что уже месяца четыре не просматривала платежных счетов Арлетты. Не следовало забывать о невероятной способности матери транжирить деньги.
— Отличный костюм, мама. На распродаже купила, надеюсь?
— Мне повезло. Я купила его в тот же день, когда его привезли, — победоносно ответила Арлетта, усаживаясь на один из стульев, стоявших возле письменного стола.
Лили со стоном опустилась на другой.
— Так я и знала.
«Две тысячи, — прикинула она, — вот так, запросто».
— Не дергайся, дорогая. За костюм заплатил Армандо.
— Надеюсь, он не собирается явиться сюда? — Лили не могла не заметить вульгарную попытку Арлетты похвастаться своим новым кавалером перед родственниками.
— Нет, конечно. Он будет ждать меня в приемной, — ответила Арлетта, презрительно вздернув подбородок.
— Разумная мысль.
— Не разыгрывай передо мной королеву. Я все еще твоя мать.
Лили мрачно взглянула на нее:
— Могла бы и не напоминать мне об этом прискорбном обстоятельстве. Ты все никак не поймешь, что все одиннадцать лет именно я работаю как лошадь, чтобы ты могла красоваться в фирменных костюмах. А ты и пальцем не двинула, чтобы мне помочь.
— Чушь. Все, что я делала, я делала для тебя.
Лили уткнула кулаки в бока.
— Когда мне понадобилось перевезти «Древности», я просила тебя прийти помочь заворачивать мебель и картины. Ты отказалась. Ты могла помочь мне убирать, мыть, красить стены и делать закупки, но ты вечно занята. Ты появляешься только затем, чтобы давать мне указания. Если я допускаю ошибку, ты спешишь первой сообщить мне об этом.
— Вот ты всегда так, Лили. Вечно вспоминаешь то, что случилось сто лет назад. Так и не смогла научиться жить в настоящем. В тот день, когда ты переезжала, у меня был назначен ленч. Мои связи в свете важны и для тебя. Отец всегда так говорил. Я считала, что мы должны держаться вместе.
Глядя на мать и слушая одни и те же слова, которые Арлетта твердила в течение одиннадцати лет, Лили вдруг со всей ясностью поняла, до какой степени мать использовала ее все эти годы. И она позволяла Арлетте делать это. Ее любовь и преданность памяти отца сделали ее заложницей необузданной жадности и эгоизма матери. Как всякому нормальному человеку, Лили хотелось, чтобы мать любила ее, однако теперь она окончательно убедилась в том, что Арлетта никогда не питала к ней теплых чувств и они у нее уже никогда не возникнут. Тетка была ей гораздо ближе, чем родная мать. Многие годы Лили надеялась изменить Арлетту, старалась закрывать глаза на все ее оплошности, не обращать внимания на ее враждебность, которую все остальные считали очевидным фактом. Теперь и Лили пришлось это признать. От одного вида матери ее мутило.
— Долгое время я считала, что только тебя раздражает все, что я делаю. Но теперь я поняла, что могу сказать то же самое и о себе. — Лили с трудом верилось, что она говорит эти слова собственной матери.
Арлетта изменилась в лице.
— Ты называешь этот маленький магазинчик успехом? Ерунда! Ты самая обыкновенная торговка, Лили. Барахтаешься столько лет на грани банкротства. Одно неправильное движение, и — пу-уф! — все кончено. Ты так ничего и не поняла в бизнесе.
Вики, сидевшая по другую сторону от Лили, положила руку на колено племянницы, как бы стараясь защитить ее.
Сжав руку тети, Лили не сводила глаз с матери.
— Слава Богу, у меня есть как раз то, что мне нужно, мама. У меня есть семья… только ты к ней не принадлежишь.
Лили была недовольна собой из-за того, что постоянно бежала от прямых столкновений с матерью, так же как убегала от Зейна. Почему она, такая бесстрашная в бизнесе, не раз предпринимавшая рискованные шаги, не говоря уже о той смелости, с которой она исследовала джунгли Гватемалы, руины майя и даже населенные духами гробницы ацтеков, где за каждым камнем, за каждым деревом таились темные силы, — почему она оказывалась такой робкой в своих личных делах? Теперь она с радостью ощущала прилив какой-то новой силы, столкнувшись с которой, Арлетта вынуждена была отступить.
В самый разгар сражения в конторе появился Фрэнк. И хотя он не вымолвил ни слова, от Лили не укрылся восхищенный взгляд, брошенный им в ее сторону, когда он усаживался за письменный стол.
Фрэнк открыл одну за другой несколько папок, и Лили заметила, что среди юридических документов мелькнули фотографии, топографические карты, карты дорог и маршрутов, нарисованные рукой Джей Кея. В ту же минуту все мысли о Зейне, о матери отошли на второй план. Она невольно вся вытянулась и напряглась от любопытства. Перед ними лежало не обычное завещание. Их ждало что-то особенное, и, зная отца, Лили не могла не отметить, что сделать свое последнее послание чертовски интригующим было вполне в духе Джей Кея.
