«Печальный уродливый мерзавец, естественно, женатый», – гласило объявление в газете «Личный взгляд». «Выпускник частной школы желает познакомиться с женщиной в шарфе от „Эрме"», – возвещало второе. «Вам – 25, я гожусь вам в отцы, но все еще любвеобилен», – говорилось в третьем. Очаровательно. Совершенно очаровательно. Я всегда их читаю. Даже несмотря на то что уже не желаю ни с кем знакомиться по объявлению. Хотя, думаю, надо бы снова начать их просматривать. Но до мая ничего не получится, потому что я буду слишком занята.
Я одернула розовую кашемировую блузку, смахнула пылинку с большой соломенной шляпы и выглянула в окно. Автобус номер 19 медленно полз по Кингз-роуд. Несмотря на пасхальную субботу, большинство магазинов были открыты, их украшенные лентами витрины были заполнены разрисованными яйцами и пушистыми желтыми цыплятами, толстыми кроликами и яркими весенними цветами. Все напоминало о рождении, юности и обновлении, и от этого защемило сердце, что было для меня сюрпризом. Наконец показалось здание городского муниципалитета Челси, там на нижней ступени лестницы стоял Кит. Я взглянула на часы: полдвенадцатого. В нашем распоряжении еще целый час. Я специально прочла книгу о свадебном этикете и все выучила, хотя нелегко вызубрить обязанности шафера, если тебе сообщили о свадьбе всего за шесть дней. Большинство шаферов получают на подготовку шесть месяцев. По крайней мере, мне не пришлось организовывать холостяцкую вечеринку с грубыми выходками, огромным количеством алкоголя, шуточными потасовками и метанием штукатурки. Кит вместо этого предпочел устроить цивилизованный обед для обеих семей и избранных друзей в ресторане Лангана.
А сейчас он стоял у муниципалитета в новом кремовом льняном костюме, дополненном шелковым жилетом и мягким бледно-желтым галстуком. Он так засиял, когда увидел меня, что я устыдилась своего мгновенного приступа ревности. Я могла бы выйти за него, думала я, поправляя цветок в петлице его пиджака. Но выхожу не я. Выходит она. Однако если бы судьбой было предназначено, чтобы это была я, тогда и должна была быть я. Но все так, как есть. Этот ироничный самоанализ немного меня приободрил.
И тут появилась Порция. Она выпрыгнула из взятого напрокат розового «кадиллака» и взбежала по ступеням муниципалитета вместе со своей подружкой невесты Борисом, который был ее парикмахером в течение десяти лет. Тот был в клетчатом костюме, с желтым галстуком-бабочкой, а Порция – в темно-сером костюме от Вивьен Вествуд, с огромным бархатным воротником и в стильной, подобранной в тон к костюму шляпке. Она держала в руках маленький букет абрикосовых роз и выглядела очень мило. Она не переставая смеялась, когда они с Китом стояли на ступенях лестницы. Прохожие бросали на них удивленные взгляды.
– Да, мы очень знаменитые, – говорил Кит какому-то японскому туристу, который пожелал узнать, кто они такие. – Я Хью Грант, а это моя возлюбленная Элизабет Харли.
На японцев, кажется, это произвело впечатление, и они захотели их сфотографировать.
– Разумеется, это будет традиционная английская свадьба, – серьезно говорил Кит, когда они щелкали своими фотоаппаратами.
Ну разумеется, подумала я. Жених в белом, а невеста в темно-сером, шафер женщина, а подружка невесты мужчина. Не хватает только говорящей собаки, чтобы провести церемонию.
Постепенно прибыли две пары родителей и два младших брата Порции, и мы скопом двинулись внутрь здания. Слава богу, хоть никто не напоминает, что нельзя ронять свадебное кольцо, подумала я, когда мы вошли в помещение для регистрации. Комната была со вкусом оформлена в приглушенно-золотых и зеленых тонах; на окнах висели тяжелые портьеры из кремового шелка, посредине рядами стояли элегантные современные стулья. Две люстры сияли над головой, в их свете блестела отделка мебели красного дерева. И когда женщина-регистратор попросила Кита и Порцию сесть на два «трона», стоявших перед столом, я подумала о том, сколько знаменитых людей давали здесь обет хранить верность – Джуди Гарлэнд, Д. Г. Лоуренс, Дэвид Нивен, Уоллис Симпсон, Эдуард Элгар, Дес О'Коннор. «Я беру тебя, Дес…» Или как она там говорила – «Десмонд»? Потом я перестала думать об этом, потому что началась церемония. Я заняла место в переднем ряду, рядом с Борисом.
– Вы все приглашены сюда сегодня, – сказала регистратор, – чтобы присутствовать на регистрации брака между Китом и Порцией.
Порция улыбнулась Киту и сжала его руку.
– Брак согласно закону этой страны, – продолжала регистратор, – это союз между одним мужчиной и одной женщиной, исключая всех других, которые соединяют свою жизнь по собственной воле.
Довольно Успешный не хотел исключить всех других, подумала я уныло. Он хотел включить меня.
– Мой долг – напомнить вам о серьезных и обязывающих узах брака, которыми вы себя связываете, – продолжала она.
Я взглянула на Кита и Порцию: они вовсе не выглядели серьезными в этот момент. И тогда Борис встал и прочитал высоким звонким голосом сонет Элизабет Браунинг «Дай мне сказать, как я люблю тебя». Затем состоялось бракосочетание. Оно прошло быстро – просто несколько предложений, закрепляющих брачный союз. И хотя здесь отсутствовала театральность церковного бракосочетания, романтизма это не убавляло.
– Я торжественно заявляю, что знаю о том, что нет никакого законного препятствия тому, чтобы я, Кит, не мог бы соединиться в браке с тобой, Порция…
– …Я говорю перед всеми здесь присутствующими свидетелями, что я, Порция, беру тебя, Кит, в законные мужья, – сказала она с улыбкой.
– У кого кольцо? – спросила регистратор.
Я вышла вперед и положила кольцо на плоскую бархатную подушечку на столе. Затем Кит надел кольцо Порции на палец, они оба расписались в книге, и мы с Борисом расписались тоже.
– Кит, Порция. Поздравляю! – сказала регистратор улыбаясь. – Я рада объявить вас мужем и женой.
Мы все захлопали. Казалось, это было самым естественным в данных обстоятельствах. И Порция, и Кит расплакались. Как говорится, плач – вещь заразная, так что мы все утирали глаза, когда выходили из здания муниципалитета. Мы остановились, чтобы сфотографировать новобрачных на ступенях и осыпать их конфетти. Порция не переставая целовала Кита. Затем мы все двинулись по улице Старой церкви к Челсийскому арт-клубу смеясь и болтая в лучах необыкновенно теплого весеннего солнца. Мы остановились у дома номер 143, низкого белого здания, постучали в деревянную дверь, нам открыли, и мы вступили в холл с потускневшим от времени, но благородным интерьером. Там висел перечень бывших председателей клуба – сэр Джон Лейвери, Ф. М. Льютенс, Роджер Мак-Гоф, Патрик Хьюз, а также Уистлер, Джон Сингер Сарджент и все их приятели-художники. Оттуда был виден бар, где все было как обычно: игра в бильярд там шла своим чередом. Затем мы повернули налево, провали по коридору, открыли дверь столовой и…
