Ознакомительная версия.
– Если бы я знал… – сказал он наконец. – Почему ты мне хотя бы не сказала, что тебе деньги нужны? Хоть от этого я мог бы тебя избавить…
Он посмотрел на нее, и Лера увидела в его глазах такую боль, какой не видела даже после смерти Елены Васильевны. Она молчала. Ей было уже все равно; даже жалости к себе она не чувствовала.
Следующие два дня она не вставала вообще. Лежала, отвернувшись к стене, ничего не ела, ужасая маму.
– Лерочка, нельзя же так, – просила она. – Митя, хоть ты ей скажи! Лерочка, детка, неужели лучше будет, если и с тобой что-нибудь случится?
В ответ на эти просьбы Лере удавалось проглотить немного бульона. Именно удавалось, она видеть не могла еду.
Иногда она видела Митю рядом со своей кроватью, но не могла понять, приходил он, или уходил, или сидел рядом непрерывно…
Позвонили ей ровно на третий день.
– Валерия Викторовна, – произнес в трубке чуть картавящий мужской голос, – капитан Медведев беспокоит, из уголовного розыска. Ваша девочка у нас, вы можете приехать за ней.
– Куда? – спросила Лера.
Она не верила, что слышит этот голос наяву, а не в бреду. Она чувствовала, что еле шевелит губами и боялась, что собеседник просто не расслышит ее.
– На Петровку, – ответил он. – Пропуск я вам выпишу.
– Она… живая?
– Ну конечно! Живая-здоровая, плачет только. Поскорее приезжайте, пожалуйста.
Мама вбежала в комнату, остановилась рядом с Митей.
– Нашли? – спросил он. – Что же ты молчишь, Лера?!
– Нашли, – ответила она. – Она плачет…
– Еще бы ей не плакать! Так поехали скорее. Сказали тебе, куда?
До Петровки можно было добежать пешком, но они зачем-то сели в машину. После полного отчаяния и неподвижности Леру снова колотила лихорадка, и Митя не стал с ней спорить.
Едва взглянув на Леру, капитан Медведев тут же усадил ее в кресло, налил теплой минералки.
– Постарайтесь успокоиться, – попросил он. – Вы же мать, ребенок взволнован, зачем же еще больше ее будоражить? Успокойтесь, Валерия Викторовна, все уже кончено и ничего больше не будет, можете мне поверить!..
– Где она? – спросила Лера.
– Да здесь же, в конце коридора. С ней наша сотрудница пока сидит, а вообще-то мы их вот только что привезли. Обеих…
– Эта женщина тоже здесь? – прошептала Лера.
– Я веду это дело и буду с ней работать, – объяснил Медведев. – А вообще-то можете считать, что вам повезло с этим ее самостоятельным похищением. Тот, Асланбек – серьезный товарищ, с ним подольше пришлось бы повозиться, да и брать нелегко, когда ребенок у него в руках. А Розу эту найти было нетрудно. Успокоились, Валерия Викторовна? – спросил он, вставая. – Пойдемте, заберете ребенка.
У входа в комнату в конце коридора Митя придержал Леру за плечо и первым открыл дверь. Лера вошла вслед за ним и тут же увидела Аленку. Девочка сидела в кресле у стола и рисовала шариковой ручкой на большом листе бумаги.
Лера не видела ее всего чуть больше недели, но Аленка вдруг показалась ей совсем другой. На ней было какое-то новое платьице с голубыми кружевами, волосы не падали, как обычно, на плечи свободными светлыми локонами, а были завязаны в два аккуратных хвостика с голубыми бантами. Лицо у нее было заплаканное, но вовсе не несчастное, даже не бледное. Она рисовала старательно, высунув язык и шмыгая носом. Услышав, что кто-то вошел, Аленка подняла глаза.
– Аленочка… – прошептала Лера. – Боже мой…
Но вместо того чтобы броситься к маме, девочка вдруг заплакала так горько, как будто у нее отняли любимую игрушку.
– Не хочу-у! – кричала она. – Уходи-и, не пойду-у с тобой! Я к Розе хочу-у!..
Потом она шмыгнула под стол и продолжала плакать уже там; молоденькая девушка в форме тщетно пыталась ее оттуда извлечь.
Лера стояла на пороге, чувствуя, что леденеет, каменеет и не может сделать ни шагу. Выдержать еще и это она уже просто не могла.
Митя быстро взял ее за плечи и почти вытолкал в коридор.
– Пусть она у вас пока посидит, – попросил он Медведева. – Я сейчас девочку отвезу домой и вернусь за ней.
Пока не закрылась дверь, Лера видела, как Митя заглядывает под стол и вытаскивает оттуда рыдающую Аленку.
– Не стоит обращать внимания, – уговаривал ее Медведев, пока они шли по коридору, и потом, уже в его кабинете. – Это же естественно, ребенок маленький, вдруг оказался вне дома. Конечно, она хватается за того, кто о ней заботится, но это совершенно ни о чем не говорит! У взрослых людей тоже бывает подобное. Стокгольмский синдром, слышали о таком? Приедете домой, девочка успокоится, и все будет в порядке.
– Я должна поговорить с этой женщиной, – вдруг сказала Лера.
– Вы уверены, что вам это необходимо? – Медведев внимательно посмотрел на нее.
– Да, я должна с ней поговорить, – повторила Лера.
Наверное, его обмануло Лерино спокойствие. Ведь он не знал о черной пустоте у нее внутри, в которую постепенно проваливались все чувства – и волнение тоже…
– Что ж, – сказал он, – я не против. Тем более, это следствию может помочь.
Лера не замечала череду одинаковых комнат, мимо которых вел ее Медведев. Она и ту комнату, в которую они вошли наконец, совсем не разглядела – только женщину, сидящую на стуле. Ее она видела так ясно, как ничего и никого не видела за все эти дни – словно в последней вспышке сознания.
– А, мамаша! – сказала Роза. – Надо же, поинтересовалась дочкой!
– Прекратите, Юсупова, – сказал Медведев. – Вам стыдно должно быть, хотя бы перед матерью, а вы еще претензии к ней предъявляете!
– Извините, – повернулась Лера к Медведеву. – Извините, как вас зовут – Вадим Николаевич? Вадим Николаевич, мы можем поговорить с ней… вдвоем?
– Можете, можете, – кивнул Медведев. – Но я о вас же забочусь. Дамочка эта… Откуда в людях столько злости?
С этими словами он вышел из комнаты.
– Побеспокоилась наконец о дочке? – повторила Роза, когда дверь за ним закрылась. – Мне еще стыдно должно быть перед ней!
Лера смотрела на нее в упор, точно стараясь запомнить черты ее лица, ее голос и взгляд. Глаза у Розы горели, впалые щеки раскраснелись, она то и дело поправляла прядь рыжеватых волнистых волос, выбивающуюся из узла на затылке.
– Зачем тебе это было нужно? – спросила Лера, не отрывая глаз от Розы.
Услышав Лерин голос, та вдруг не то чтобы успокоилась, но стала говорить чуть тише, без прежнего надрыва, и даже присмотрелась к Лере.
– Зачем, зачем! – сказала она, сцепив руки и перебирая худыми пальцами. – Сначала низачем. Аслан сказал за ней присмотреть, пока он деньги получит, я и взялась. Он же мне вроде как муж был, хоть и не расписаны. А потом… Она такая у тебя – я таких не видела детей! Нежненькая вся такая, беленькая, как цветок… Сначала все плакала, к бабушке просилась, а через два дня привыкла ко мне – стишки мне рассказывает, песенки поет, такая умница… – Роза всхлипнула, приложила ладонь ко рту. – Господи, мне бы такую дочку! А тебе она зачем? – вдруг воскликнула она. – Зачем тебе вообще ребенок, ты мне скажи? Я же следила, мы с Асланом следили, чтобы ее взять… Ты домой приходишь поздно, не видишь ее, знать ее не знаешь! Тебе деньги нужны, или что там – карьера, мужчины, кабаки? Зачем она тебе?
Ознакомительная версия.
