Тусклый синий свет в салоне лимузина выхватывал такие же тени под ее глазами, как и те, которыми обзавелся он сам. В нежных мочках, в которых он привык видеть неровные бусины и древние монеты, сейчас не покачивалось никаких висюлек, и крошечные пустые дырочки подчеркивали ее уязвимость, ранящую в самое сердце. Из-под подола влажного фиолетового плаща выглядывали джинсы и мокрые матерчатые кроссовки. Растрепанные волосы, усыпанные каплями дождя, стали длиннее, чем при их последней встрече, и огненно-рыжими. Он хотел вернуть прежнюю Мег. Хотел поцелуями убрать впадины, появившиеся под высокими скулами, и возвратить тепло блестящим глазам. Хотел заставить ее улыбнуться. Рассмеяться. Снова любить его так же глубоко, как он любит ее.
Упрямица смотрела прямо перед собой на стекло, отделяющее их от водителя, долгие годы катавшего Франческу Бодин по Манхэттену. Тед отказывался допустить возможность того, что опоздал. Конечно, выдумщица солгала насчет жениха. Хотя... разве какой-нибудь мужчина способен устоять перед ней? Тед жаждал уверенности.
– Расскажи об этом своем женихе.
– Ни за что. Не хочу, чтобы ты еще сильнее комплексовал.
Врушка. По крайней мере, он молился, чтобы так и было.
– То есть ты уверена, что знаешь все о моих чувствах?
– Конечно. Тебя гложет раскаяние.
– Это правда.
– Честно говоря, прямо сейчас у меня нет сил утешать тебя. Как видишь, со мной все в порядке. Теперь возвращайся к своей жизни и оставь меня в покое.
Мег не выглядела как человек, у которого все хорошо. Она выглядела измученной. Хуже того, равнодушной... и серьезной... Настолько непохожей на забавную задиру, которую он знал, что в голове не укладывалось.
– Я скучал по тебе, – пробормотал Тед.
– Приятно слышать, – ответила она голосом, отдаленным, как горы, которые – по наихудшему сценарию – она могла бы сейчас штурмовать. – Тебе не трудно отвезти меня домой?
– Позже.
– Тед, я серьезно. Нам не о чем больше говорить.
– Может, тебе и не о чем, а у меня есть идеи.
Ее упорное стремление уйти пугало. Он неоднократно оказывался непосредственным свидетелем ее беспримерного упрямства, а теперь эта решимость была направлена против него. Необходимо как-то пробиться сквозь ледяной панцирь.
– Я подумал... мы могли бы прокатиться на яхте.
– На яхте? Не думаю.
– Ну да, затея в общем-то дурацкая, но Комитет по реконструкции настаивал, что это отличный способ помириться с тобой. Забудь эту обмолвку.
Мег резко вскинула голову:
– Ты советовался с Комитетом по реконструкции?
Эта вспышка гнева воскресила в нем надежду.
– Возможно, упомянул о проблеме. Мимоходом. Мне требовался женский взгляд, и они убедили меня, что любая женщина оценит широкий романтический жест. Даже ты.
Определенно, в ее глазах сверкнули искры.
– Не могу поверить, что ты обсуждал наши личные дела с этой бандой.
Она сказала «наши дела». Не только его. Тед поднажал:
– Тори и правда сердится на тебя.
– Мне без разницы.
– Леди Эм тоже, но она формулирует более вежливо. Ты задела их чувства, сменив телефонный номер. Действительно, не стоило этого делать.
– Передай им мои извинения, – хмыкнула Мег.
– Яхта была идеей Бёди. Она сделалась твоей ярой защитницей из-за Хейли. Кстати, ты была права, не позволив обратиться в полицию. Хейли очень повзрослела за последнее время, а я не из тех, кто не способен признать свою неправоту.
Надежды еще подросли, когда Мег прижала кулаки к своему мокрому пальто.
– Со сколькими еще советчиками ты трепался по поводу наших отношений?
– С несколькими. – Тед тянул время, лихорадочно пытаясь сообразить, как сыграть дальше. – Кенни оказался бесполезен. Скит все еще злится на меня. Кто бы мог ожидать, что старикан так привяжется к тебе? А Бадди Рэй Бейкер посоветовал купить тебе «Харлей».
– Знать не знаю Бадди Рэя Бейкера!
– Конечно, знаешь. Он работает в ночную смену на заправке. Шлет тебе наилучшие пожелания.
Возмущение вернуло краску на ее гладкие щеки.
– Есть хоть один человек, с которым ты не поделился? – фыркнула Мег.
Тед потянулся к салфетке возле ведерка для шампанского, в которое в преждевременной вспышке оптимизма положил охлаждаться бутылку.
– Позволь тебя вытереть.
Мег выхватила салфетку и бросила на пол. Он откинулся на сиденье и постарался придать голосу безразличие:
– Без тебя в Сан-Франциско было скучновато.
– Жаль, что тебе пришлось потратиться, но уверена: Комитет по реконструкции выразил признательность за столь щедрый взнос.
Признание, что совсем не он расщедрился на победную ставку, едва ли поможет убедить Мег в его любви.
– Целый день прождал тебя понапрасну в холле отеля.
– Чувство вины – исключительно твоя проблема. Со мной это не сработает.
– Так я же не упрекаю.
Автомобиль подъехал к тротуару, и водитель, следуя ранее данным инструкциям, остановился на Стейт-стрит напротив Национального музея американских индейцев. Дождь не утихал, и, возможно, следовало выбрать другое место, но Теду никогда бы не удалось затащить Мег в родительскую квартиру в Гринвич-Виллидж. Кроме того, Тед не представлял, как отважиться на откровенность в ресторане или баре. И был чертовски уверен, что не произнесет больше ни слова в этим лимузине, когда шофер Франчески навострил уши по другую сторону перегородки.
Похищенная выглянула в окно:
– Почему мы здесь остановились?
– Чтобы прогуляться по парку.
Тед разблокировал замки, прихватил с пола зонтик и распахнул дверь.
– Не хочу гулять. Я промокла, ноги замерзли… хочу домой.
– Скоро. – Он схватил ее за руку и умудрился выволочь жертву и зонтик на улицу.
– Дождь идет! – возмущенно воскликнула Мег.
– Не слишком сильный. Кроме того, ты ведь уже мокрая, эти огненные волосы тебя согреют, и у меня большой зонт. – Тед раскрыл купол и, обведя Мег вокруг кузова лимузина, вытащил на тротуар.
– Здесь много лодочных причалов. – Он подтолкнул ее ко входу в Бэттери-парк.
– Я же сказала, что не собираюсь кататься на лодке.
– Отлично. Никаких лодок. – В любом случае, он ничего подобного и не планировал. Это потребовало бы многоходового мышления, на которое он сейчас не способен. – Я всего лишь упомянул, что здесь есть причалы. И прекрасный вид на статую Свободы.
Мег совершенно упустила значимость последнего замечания.
– Черт побери, Тед, – бросила она отчужденно, без капли своеобразного юмора, когда-то созвучного с его собственным.
