— Как ты себя чувствуешь, Лизбет-Энн? Тебе не жарко? А дым не мешает? Ты уже чувствуешь запах своей горящей плоти? В цирке тоже так было?
— Перестань!
— О нет, Лизбет-Энн, это слишком чудесно. И вот смотри, не только ты сгоришь в огне. Не ты одна! Посмотри-ка, что есть у Дженни!
Элизабет-Энн медленно открыла глаза. Они слезились, словно в них попал песок. Она взглянула на Дженни.
— Ты видишь, что у меня в руках? — Она подняла канистру. — Еще керосин.
— Помоги мне, Дженни! — взмолилась Элизабет-Энн, прижимая одну руку к животу, другую в отчаянии протягивая к Дженни. — Господи, Дженни, умоляю, помоги мне выбраться отсюда!
— О нет, — с издевкой протянула Дженни. — Ты сгоришь вместе со своим распрекрасным ребенком. Пока, Лизбет-Энн! — Она сделала прощальный жест рукой. — Мне нужно закончить, что я задумала. Я хочу облить керосином спальню твоих милых щенков. Трое их, да? И все мирно спят, как я заметила.
Несмотря на нестерпимый жар, Элизабет-Энн словно обдало ледяным холодом. Ее сковал панический ужас. Дженни собиралась убить не только ее, но и девочек! Она должна как-то защитить их от этого обезумевшего, жаждущего крови создания.
Сердце Элизабет-Энн неистово колотилось, кровь бешено стучала в висках. На мгновение она забыла о бушующем пламени на полу и о горящих стенах. Теперь она знала, что ей делать. В ней проснулся материнский инстинкт, он был сильнее, чем страх в жилах.
С яростным криком Элизабет-Энн метнулась с кровати в тот момент, когда пламя перебросилось на постель. Она ринулась к двери, схватив первое оружие, которое попалось под руку, — это была тетина серебряная щетка для волос. Она даже не почувствовала, насколько горяча была ручка. Думала она только об одном: надо остановить Дженни, любым способом остановить и как можно скорее. Она должна защитить своих детей. Других мыслей у нее не было.
От удивления у Дженни открылся рот, когда из пламени вылетела Элизабет-Энн с занесенной над головой щеткой, которую она со всей силой и быстротой, на какие была способна, обрушила на ее голову. Дженни заметила опасность слишком поздно и не успела уклониться от удара. Вскрикнув, она рухнула на пол, закатив глаза.
Элизабет-Энн помчалась по коридору к спальне дочерей.
— Регина! Ребекка! Шарлотт-Энн! — кричала она изо всех сил, приказывая себе поторопиться. Нужно было спешить, пока пламя не распространилось дальше по дому, отрезая путь к отступлению.
Нужно спешить, пока не взорвалась приготовленная Дженни канистра с керосином.
Девочки не спали, разбуженные криками. Они сидели в кроватях, прижимая к себе одеяла. Когда она открыла дверь, они увидели за ее спиной освещенный отблесками пламени коридор и уставились на мать в безмолвном ужасе.
— Быстрее! — крикнула она. — Чего вы ждете?
Они послушно выбрались из постелей, и Элизабет-Энн увлекла их по коридору мимо пылающего костра, в который превратилась ее спальня, мимо стонавшей на полу Дженни. Их шаги дробью отдались по лестнице.
Сверху долетели мощный треск и грохот, от которых содрогнулся весь дом. На них дождем посыпалась штукатурка. Ребекка с ужасом посмотрела наверх.
— Скорее! — крикнула Элизабет-Энн.
Наконец они оказались на веранде. Свежий прохладный ночной воздух словно добавил им сил. Кашляя и глубоко дыша, они вышли на середину Мейн-стрит, обогнув ярко-красный, сверкающий лаком «кадиллак» Дженни. Все они тяжело дышали.
Никогда еще обычный воздух не казался таким божественно приятным и свежим.
Элизабет-Энн обхватила девочек и прижала их к себе. Они стояли, прильнув друг к другу, и смотрели на верхний этаж. Капельки пота на их лицах блестели в отблесках огня.
— Мама, почему не приезжает пожарная машина? — тихо плакала Ребекка.
— Она приедет, детка, но боюсь, что слишком поздно, — прошептала Элизабет-Энн, тряхнув головой и чувствуя невыразимую печаль.
Объятый пламенем верхний этаж напоминал огромный погребальный костер, языки пламени, вздымаясь, трепетали на ветру. Охваченная огнем балка неожиданно сорвалась вниз и ударилась о землю, разбросав вокруг желтые искры. Огонь понемногу перебрасывался на первый этаж, с жадностью пожирая старые сухие бревна; ослепительное, режущее глаза пламя заливало все вокруг. Стало светло как днем. Отовсюду бежали люди, толпа быстро росла. Словно завороженные они смотрели на яростное пламя. Перекрывая свирепый рев огня, вдалеке послышалась сирена пожарной машины.
Элизабет-Энн устало покачала головой. Там, в огненной пучине, гибло все ее имущество. Ценные вещи и милые, дорогие сердцу мелочи, фотографии и безделушки, любовные письма Заккеса… Огонь не щадил ничего, уничтожая все на своем пути. Щемящее чувство утраты коснулось ее сердца, по щеке медленно поползла одинокая слеза, и ее соленая прохлада вызвала жгучую боль на обожженном лице. Элизабет-Энн принюхалась и поморщилась: от волос пахло паленым.
Она тут же опомнилась и сжала губы, внезапно рассердившись на себя. Волосы — они отрастут. Мебель и другие вещи можно приобрести снова. То, что забрал огонь, не погибло безвозвратно: самое дорогое навсегда сохранилось в сердце и останется жить в воспоминаниях. Самое главное — она и девочки спасены. И только это было важно. Остальное можно будет восстановить.
Внезапный ропот прокатился по толпе. Элизабет-Энн быстро оглянулась. Длинный сверкающий белый «паккард» затормозил на противоположной стороне улицы. Как и все остальные, она сразу узнала машину Текса Секстона.
Дверь автомобиля рывком распахнулась, Текс бросил взгляд на огненный ад и у входа в пылающее кафе увидел «кадиллак» своей жены. Он завертел головой, высматривая кого-то, затем бросился в толпу и, расталкивая людей, стал заглядывать в лица женщин. Элизабет-Энн слышала, как он все громче и громче звал:
— Дженни! Дженни! Вы не видели мою жену? Где моя жена?
Элизабет-Энн закрыла глаза.
Вдруг толпа охнула. Кто-то закричал, кто-то стал показывать на крышу кафе. За первым криком последовал другой, потом еще один, затем наступила мертвая тишина. На крыше, в отблесках пламени, с истерическим хохотом металась чья-то фигура.
— Господи! — с мукой в голосе прошептала Элизабет-Энн. Губы ее дрожали. — Господи, это Дженни! — Она закрыла лицо руками. — Нет, нет, почему мне снова суждено видеть ужасную смерть от огня!
— Дженни! — громко и отчетливо прозвучал голос Текса Секстона. — Дженни! Спускайся оттуда!
Дженни резко остановилась, раскинув руки, растопырив пальцы, словно хотела отгородиться от полыхающего жара.
— Хочешь, чтобы я сошла вниз, поднимайся за мной, — пропела она.
Секстон в отчаянии оглянулся.
