Молчит.
– В субботу через две недели… – неловко продолжаю я.
– Хочешь, поднимемся наверх? – вдруг спрашивает Шейн и встает. Он указывает на башню монумента, высотой двести восемьдесят четыре фута.
– Что? Туда, наверх?
Я прожила в этом городе всю свою жизнь. Работаю в даунтауне, теперь и живу в даунтауне, но никогда не поднималась на башню. Правда, однажды…
– Поднимись со мной на вершину. Это считается. Это есть в списке. – Шейн уже поднимается по ступенькам. – Контракт у тебя с собой?
Я не трогаюсь с места.
– Да, но…
– Но что? – Он уже исчезает за углом.
Может, он не помнит про это место, а я помню. Не шевелюсь.
Достаю телефон и жму на «Фейсбук», пока его дожидаюсь. Лучше бы вернуться в офис. Но контракт нужен фирме. Контракт нужен мне. А вот что мне сейчас не нужно, так это напоминание о прошлом… нашем с ним прошлом.
Вспоминая, как накануне вечером все мы собрались в баре, подавляю смешок и печатаю новый статус: «Прошлое, Настоящее и Будущее вместе заходят в бар. Возникает неловкая пауза».
Шейн не возвращается. Раздраженно сую телефон в карман и иду за ним. Стоит возле лифта. Замечает меня, когда я поднимаюсь по последним ступенькам, и тепло улыбается.
– Прошу, – жестом указывает на лифт. – Билет я уже оплатил.
Он шутит?
– М-м… нет. Если хочешь обсудить контракт или список фильмов, слушаю тебя. Но это глупость какая-то, так что…
Мотаю головой и воинственно складываю руки на груди. Он не помнит.
Шейн подходит ко мне ближе и опирается на стену.
– Помнишь, ты говорила, как хотела бы, чтобы и в твоей жизни произошли все эти моменты из фильмов?
Может, и помню. Тогда ситуация еще более неловкая. Что ему нужно?
Уголки его губ чуть дернулись вверх.
– Ты говорила: «Я не просто хочу любить, я хочу любить как в кино». Помнишь?
Застыв под его взглядом, обмираю при этих словах. Моих словах.
– Это строчка из «Неспящих в Сиэтле». Я помню, как это говорила, и помню, как в это верила.
Черт, я помню, как верила, что у меня это есть.
С ним.
Шейн подходит еще ближе. Встает почти вплотную ко мне. Я не двигаюсь.
– «Неспящие в Сиэтле». Этот фильм стоит в списке первым. – Он протягивает мне руку, в точности как персонаж Тома Хэнкса, и говорит: – Пойдем?
Не задумываясь, беру его за руку, но, как только мои пальцы касаются его руки, в животе что-то екает. Теперь совершенно ясно, что он все помнит. Речь не просто о «Неспящих в Сиэтле». Речь о наших «Неспящих в Сиэтле».
Сердито отдергиваю руку. Он не имеет права!
Мы должны были встретиться на вершине Индианаполисского монумента. Как в кино. Как Сэм и Энни из «Неспящих», которые назначили свидание на вершине Эмпайр-стейт-билдинг в День святого Валентина. И я втайне надеялась, что он собирается сделать мне предложение.
Вместо этого мы неделей раньше расстались. Сразу, как я узнала, что он изменил. Я провела Валентинов день в одиночестве, сидя здесь, на ступеньках, недоумевая, что, черт возьми, произошло. Тоня, желая меня подбодрить, потащила в бар. И мы устроили небольшой девичник. А теперь?
Вскидываю подбородок. Он не смеет так просто вернуться в мою жизнь и снова вытащить мои переживания наружу. Глаза защипало от слез, готовых вот-вот политься. Отступаю на шаг назад.
– И ты всерьез думаешь, что теперь мы устроим эпизод, пропущенный в тот День святого Валентина? – качаю головой, не в силах поверить. – Вычеркивай его из списка. Я уже отыграла его, причем совсем не в той роли, на какую надеялась.
Как было трудно выбираться из постели каждое утро… весь день заставлять себя просто дышать… пытаться забыть, как все было прекрасно и здорово. Пережить это время мне не помогали ни какая-нибудь доктор Марша Филдстоун[1], ни семья. Я оказалась совершенно одна.
И это было ужасно.
Сразу по окончании колледжа он уехал в Англию работать с отцом. Пусть мы уже расстались, но его отъезд – отъезд в другую страну – оставил пустоту на месте моего сердца. Как у Железного Дровосека. Только я не желала иметь настоящее сердце.
Я снова взглянула на него.
– Расскажи мне, что случилось в колледже. Хочу правду. – Слова я произнесла очень тихо, однако они оглушительно прогремели в моих ушах.
– Я поступил плохо, но не настолько плохо, как ты думаешь. – Он делает шаг ко мне. – Знаю, я тогда был слишком беспечен…
– Драки, прогулы, девчонки…
– Пустые сплетни. Насчет девчонок – все болтовня. – Шейн уверенно смотрит мне в глаза. – Я обожал тебя. Я любил тебя.
Плечи его поникают, и он подходит ближе, сокращая дистанцию, которую я создала.
Мы вернулись к тому, с чего начали. От волнения у меня перехватывает в горле.
– Кенсингтон, после кошмарного развода моих родителей меня отправили сюда, в Штаты, и ты стала моим спасательным кругом. Все остальное – слухи.
– Тогда я не понимаю…
– Кроме одного.
Ох.
Ох!
Не знаю почему, но то, что он это признал, все изменило. Может, я все-таки надеялась…
Шейн проводит рукой по своим волосам и вновь прислоняется плечом к стене.
– На той вечеринке, после того как ты ушла, меня поцеловала одна девушка. И я поцеловал ее в ответ. Мы немного подурачились. – Его глаза ищут мои. – Я с ней не спал. Мы выпили и…
Я озадачена.
И все?
– Но почему ты не объяснил? Все это время… из-за дурацких пьяных поцелуев?
Снова злюсь, уже по совершенно иной причине.
Шейн опускает голову. Закрывает глаза на секунду, затем открывает и коротко выдыхает:
– Это была Тоня.
В животе екает. Сжимаю руки, и обручальное кольцо впивается в кожу. Боль слегка приводит меня в чувство.
– Тоня? Та самая Тоня, которая мне сказала, что ты изменил, а затем повела меня выпить, когда…
– Кенсингтон, это не…
Предостерегающе вскидываю руку.
– Нет! Только не говори, что это ничего не значило. Значило! Это значило, что мы расстались. Независимо от того, спал ты с ней тогда или прошлой ночью.
– Что?
– Брэдли сказал, что она ушла сразу после тебя и что вы могли…
Он трясет головой, но больше ничего не говорит. Есть еще что-то. Я чувствую. О боже мой, есть что-то еще.
Смотрю в пол, вспоминая, как я ждала, что он станет бороться.
– Тогда я не дала тебе объяснить… ты ведь и не особенно пытался, верно? Так тебе было легче уехать. В этом было дело?
Я произнесла слова, но не хочу в них верить. Удерживаю взволнованное дыхание, надеясь…
Бросаю на него взгляд исподлобья.
Он смотрит на меня. В его глазах искренность.
– Да, – говорит он.
Да!
– Хотя я не планировал этого, наше расставание действительно облегчило мой отъезд… так мне было легче покинуть тебя.
Удивительно, но услышать такое почему-то еще хуже. Это больно.
По-настоящему больно.
Чертовы слезы все-таки полились. Тихий голосок, который я столько лет пыталась заставить умолкнуть, вновь просыпается и триумфально кричит в мегафон. Недостаточно хороша. Ты недостаточно хороша.
Растягиваю губы в улыбку и утираю слезы.
– Ладно, что ж… Рада, что тебе это помогло…
– Кенсингтон, мне было всего двадцать два. – Шейн встает напротив меня. Его глаза не отрываются от моих. – Отец от меня не отставал, настаивал, чтобы я работал у него. Мама снова начала пить, она бесилась от его постоянных измен. Ни один из них не мог нормально со мной общаться. Это был кошмар. Я просто не осознавал, что делаю.
Не могу двигаться. Все во мне хочет бежать, но я не двигаюсь.
Почему он до сих пор так на меня влияет?
– Тоня сказала, что я эгоист, нельзя забирать тебя с собой. Во многих смыслах она была права. Ты собиралась здесь открыть свою студию. Однако это меня не остановило. Когда ты уехала домой, я звонил. Каждый день.
Нет. Неправда, он не звонил. Трясу головой. Сердце бешено бьется. Я поднимаю глаза и встречаюсь с ним взглядом.
– Ты не звонил.
– Кенсингтон, твоя мама…
Мою грудь мне словно пронзила стрела.
– Мама?
Его слова звучат в моих ушах то громче, то тише, пока я пытаюсь вспомнить. Маме он никогда не нравился. Она считала, что наши отношения чересчур эмоциональны. Что он плохо на меня влияет. Что он легкомысленный, не способен прилично зарабатывать. А моя студия? Она никогда не одобряла эту идею. О господи, все сходится.
– …Она говорила, что я должен оставить все как есть. Что ты слишком молода и мне нечего тебе предложить. Надо признать, на тот момент она была права.
Как она могла? Она ведь знала, что я чувствую.
Шейн пытается взять меня за руку, но я не позволяю.
– Если бы я мог повернуть время вспять, Кенсингтон, я бы остался. Я думал… Не знаю. – Он качает головой. – Ты не стала открывать свою студию, правда? Я имею в виду, сейчас…
– Сейчас? – медленно делаю шаг назад. – Сейчас я выхожу замуж.
Роюсь в сумке, пока не нахожу контракт, затем достаю ручку. Протягиваю ему.
– Держи, выполняй условия соглашения…
Наши руки соприкасаются. Мурашки бегут по спине.