Ознакомительная версия.
– Не советую тебе касаться моей личной жизни. Хотя напомню, что до поры твоя судьба в моих руках.
– Не вижу для этого причины, кроме того, что я должна тебе денег, которые никогда не смогу вернуть.
– Пять лет назад, когда Эндрю умер, мне надо было вытащить тебя из чертовой дыры. Не сделав этого, я потерял сто тысяч фунтов и приобрел кучу проблем. Останешься со мной, пока не буду уверен, что ты не вернешься на улицу.
Жасмин еле удержалась, чтобы не сбить спесь, ударив по надменному лицу, но Дмитрий прав: ей некуда идти. Она покорно поднялась за ним по ступеням в просторный салон самолета. В своей нищей жизни Жасмин никогда не сталкивалась с такой роскошью, но гордость заставила ее вести себя так, словно ей привычно сопровождать текстильного магната на борту частного лайнера.
Изысканный интерьер салона напоминал рекламу в глянцевом журнале. Жасмин боялась поцарапать кремовую обивку мягких кожаных кресел. Пока она наблюдала, как перед ними опускались два плоских монитора, стюард перечислял названия вин, большинство из которых Жасмин слышала впервые. Как правило, во время и после выступления она позволяла себе только минеральную воду, боясь затмить вином сознание.
– Мне, пожалуйста, только воды, – быстро сказала она, чтобы стюард не догадался о ее низком социальном статусе, и смутилась: никогда раньше ее не беспокоили пробелы в воспитании или образовании.
– Куда мы летим? – спросила она, когда они остались одни.
– Мы не вернемся, если только этого не потребует мой бизнес. Будешь все время при мне до тех пор, пока я… пока не встанешь на ноги. Только не в Лондоне, чтобы не было искушения вернуться к прежнему.
Мать никогда не заботилась о детях. Ее волновали только собственные разбитые мечты. Она заливала тоску алкоголем. От Эндрю остался безнадежный долг, превративший ее жизнь в ад. Жасмин не жалела о жизни, что осталась в прошлом.
– Не так просто начать все с чистого листа, Джес, поверь мне.
Жасмин вздохнула, понимая, что он прав:
– У меня просьба: пусть кто-нибудь время от времени навещает мою мать.
– Я уже распорядился.
Жасмин охватило нервное возбуждение, смешанное со страхом и другими непонятными чувствами, от мысли о том, что ждет впереди.
Реактивный лайнер, принадлежащий текстильному концерну Катракиса, никогда не казался Дмитрию маленьким. Правда, размер не имел для него значения – важна была только скорость. Тем не менее просторная кабина и широкая кровать в хвостовом отсеке обеспечивали комфортабельный перелет, когда Дмитрию по делам фирмы приходилось пересекать Атлантику.
Однако, глядя на суетившуюся в кресле напротив женщину, он подумал, что салон слишком тесен. Жасмин заставила его по-новому взглянуть на многие вещи, усомниться в истинах, которые казались незыблемыми.
Господи, как он ждал и готовился к мальчишнику в Монако. Но вечеринка тянулась мучительно долго, а в памяти, как назло, всплывала волнующая картина спящей в его комнате Жасмин. Было что-то знаменательное в том, чтобы защитить ее, после того как ему не удалось спасти мать. Но в этом была только часть правды…
Никогда вид женщины так не завораживал его. Ее лицо возникало перед ним в самое неожиданное время, мешая сосредоточиться. Обычное равнодушие сменилось раздражением, секс перестал удовлетворять, а беспокойство, которое причиняла женщина, распространялось, как вирус.
Казалось бы, сейчас она не должна была привлекать его внимание. Дешевые, сильно поношенные джинсы туго облегали длинные ноги. Дмитрию представилось соблазнительное зрелище ее округлых ягодиц, когда она повернулась и с силой дергала ремень безопасности. Ей в голову не приходило просто затянуть пряжку. Следующее открытие, почти интимного характера, зажгло огонь в крови: оказалось, что Жасмин надела его белоснежную сорочку от Армани. Слишком большая и широкая рубашка мешковато сидела на стройной фигурке и сползала с плеч, но Жасмин закатала рукава и заправила края в джинсы. Сквозь тонкое полотно просвечивал черный бюстгальтер, а широкий ворот при каждом движении обнажал золотистую кожу груди. Никогда одетая женщина не выглядела в его глазах так эротично. У Дмитрия возникло искушение сорвать с нее рубашку и прильнуть губами к нежной коже. Эрекция не заставила себя ждать. Он словно лишался рассудка, когда она смотрела на него большими черными глазами.
– Надеюсь, твоя мать чувствует себя хорошо? – Дмитрий выбрал для беседы нейтральную тему.
Жасмин повернулась к нему и, поднеся стакан к губам, сделала большой глоток. Дмитрий представил, как ее чувственный рот смыкается вокруг его… Прижав пальцы к вискам, он отогнал неприличную мысль.
– Насколько это возможно, – ответила Жасмин. – Даже смерть сына не тронула ее.
Горечь в ее голосе вызвала у Дмитрия раскаяние. Почему он не вернулся за ней сразу после гибели Эндрю? На собственном опыте он знал, как тяжело сказываются на детях деструктивные пороки родителей, даже если алкоголизм не самый худший из них. Холодок пробежал по его спине.
– Она все еще?..
– Пьет, как рыба, а потом бьется в истерике, вспоминая сначала отца Эндрю, а потом моего. Она верит, что, как в мыльной опере, он вернется к ней после стольких лет и сделает меня арабской принцессой.
Ее улыбка показалась ему слишком широкой, а глаза блестели слишком ярко. Жасмин была на грани срыва. Впервые в жизни Дмитрия охватила нежность, и он не знал, как справится с нежданным чувством.
– Хочешь, я попробую найти его?
– Отца? – Она расширила глаза.
– Это не так трудно.
– Он много болтал, использовал ее до тех пор, пока она не забеременела, и скрылся. Удобная любовница для приезжего дипломата, не более того. У него было двадцать четыре года, чтобы одуматься. Мне не нужен еще один родитель, который считает мое рождение ошибкой.
– Зачем тогда ты сбежала, чтобы навестить ее? Принесла продукты, сделала уборку?
– Я не проверяла ее неделю.
– Какую сумму ты оставила ей на этот раз?
Жасмин отвела взгляд, явно избегая ответа. Перед глазами Дмитрия возникла картина запущенной квартиры в нищем пригороде и Жасмин, спотыкавшаяся в темноте с коробкой пустых бутылок в руках. Господи, как спасти человека от ошибок, порожденных наивностью?
Разглядывая маникюр на ногтях, она пробормотала:
– Почему я должна давать отчет?..
– Сколько, Джес? – настаивал Дмитрий.
Кровь ударила ему в голову. Он не собирался кричать на нее и, как мог, сдерживал злость, хотя испытывал непреодолимое желание задушить упрямицу или обнять и целовать до умопомрачения.
– Не так много… – Она вздохнула, присмирев под его грозным взглядом. – Ну ладно. Почти все, что у меня было. Она задолжала за квартиру за два месяца и…
Дмитрий громко выругался, но это не успокоило его. Взгляд Жасмин стал настороженным.
– Те самые семь тысяч фунтов, о которых ты говорила? Неудивительно, что твой долг не уменьшался…
– Да, это не в первый раз.
Дмитрий вскочил, похожий на дикого зверя, уставшего сдерживать себя. Жасмин испугал его резкий, необузданный порыв. Она не успела моргнуть, как он угрожающе навис над ней, щекоча лицо горячим дыханием. Ее тело, опаленное жаром сильного мужчины, непроизвольно откликнулось на его близость. Жасмин вцепилась в кресло.
– Тебе известно, что она пропьет твои заработанные тяжелым трудом деньги?
Завороженная взглядом горящих глаз, Жасмин кивнула.
– В твою упрямую голову не приходила мысль, что мать манипулирует тобой? Она не успокоится, пока не высосет из тебя всю кровь. Для нее ты лишь костыль, на который она будет опираться до самой смерти.
– Она моя родная мать! – выкрикнула Жасмин со злостью, едва сдерживая слезы. – Хочешь, чтобы я отвернулась от нее и ушла, как ты, не оглядываясь? Сбежала бы, скрывая позор, из грязного мирка, притворившись, что никогда не жила здесь? А потом предавалась бы бессмысленным развлечениям в разных уголках мира?
В глазах Дмитрия промелькнуло странное выражение. Жасмин знала, что разозлила его, но, вместо страха, испытала возбуждение – кровь быстрее побежала по жилам. Дмитрий ниже склонился к ее губам. Ей стоило только приподнять подбородок, чтобы коснуться его рта. Она узнает наконец его вкус, сделает то, что представляла мысленно столько раз, – всего один поцелуй мужчины, который сводил ее с ума, сам не желая того.
– Значит, той небольшой суммы, которую ты собиралась вернуть мне в счет долга, уже нет? – произнес он с опасной нежностью.
От его слов у Жасмин вдруг закружилась голова.
– Где же твоя гордость, Джес? Ты же поклялась рассчитаться со мной, даже ценой смерти, и готова была на все, чтобы избавиться от опеки.
Большим пальцем он провел по ее нижней губе, словно проверяя их мягкость. Прикосновение не отличалось особой нежностью, но Жасмин почувствовала непривычную, тянущую боль между ног. Она не оттолкнула его, но замерла в ожидании.
Ознакомительная версия.
