– Я в одиночку ничего не могу сделать против него! Я надеялась, что ты мне поможешь. Может быть, нам удастся отобрать у него плантацию. Я имею в виду, в конце концов, я являюсь наследницей Розенбурга!
Жан задумался. Через некоторое время он сказал:
– Джульетта, правда на стороне Питера. Ты как женщина не можешь взять на себя управление плантацией.
Это Юлия знала и без него. И даже нашла решение.
– Мне это известно. Но если ты… – произнесла она нерешительно.
– Если я… что? Ты думаешь, что Питер просто так отдаст нам плантацию, если мы вернемся туда вдвоем? Никогда в жизни! И даже если тебе удастся обратиться в суд, у него больше шансов выиграть процесс. Тем более что Мартина тоже имеет определенные права на плантацию.
– Да. Но Генри… – запротестовала Юлия.
– Он ведь не сын Карла…
– Но этого не знает никто, кроме нас двоих, и никто не должен об этом узнать.
Жан помедлил.
– Нет, я так не могу. Мне пришлось бы постоянно лгать ребенку.
Юлия почувствовала, как ее охватывает разочарование. Об этом она не подумала. Жан был прав: он никогда не сможет признать Генри своим сыном, потому что будущее Генри на плантации неизбежно связано с отцовством Карла. Не существовало ни единого аргумента против этого.
Жан смахнул у нее со лба мокрую прядь волос и нежно поцеловал.
– Я так рад, что ты меня нашла! Иначе бы я никогда… Ну да, у меня были другие планы, но сейчас, когда я знаю, что у меня есть сын и я вам нужен…
Юлия почувствовала его губы на своей коже и нежно сжала его руку. Она нашла его, и ничто другое уже не имело значения. Они как-нибудь справятся, должно же быть какое-то решение! Пусть даже в настоящий момент она понятия не имела, каким оно будет.
Юлия осторожно отстранилась.
– Ах, Жан! Что же нам теперь делать? Я хочу вернуть себе своего ребенка! Но это ведь означает, что я должна буду подчиняться Питеру и надеяться, что он будет кормить меня и моего сына до конца жизни. А что потом ждет нас? Питер ни за что не потерпит твоего присутствия на плантации.
Жан провел пальцами по ее руке.
– Может быть и по-другому, – сказал он задумчиво. – Если мы вернемся в город, я признаю Генри своим сыном и мы просто оставим Питеру плантацию, ни один суд ничего не будет иметь против этого. А Питер будет рад, что избавился от тебя и от ребенка.
Юлия уже думала об этом, однако в этом деле было одно «но».
– А что будет со всеми людьми: с Амру, Кири, Лив и другими рабами? Получается, что я брошу их на произвол судьбы!
– Кири – твоя личная рабыня, ты имеешь право взять ее с собой, куда захочешь. И Амру, и другие рабы живут на плантации гораздо дольше, чем ты. Они справятся с ситуацией. Мы могли бы начать все сначала, может быть, на собственной маленькой плантации!
Юлия рассмеялась:
– А как ты это устроишь, Жан? Ни у тебя, ни у меня нет денег.
Теперь рассмеялся Жан. Он взял Юлию под руку и повел ее к хижинам.
– Вико, – подмигнул он парню, который все еще сидел у огня, – проследи, пожалуйста, чтобы нам никто не помешал.
Вико отреагировал на это указание широкой ухмылкой.
В хижине было очень душно. Жан занавесил мешковиной дверной проем и расстегнул свой пояс.
Юлия озадаченно посмотрела на него:
– Жан, я не знаю… Как, прямо здесь?
Жан тихо засмеялся:
– Это не то, что ты думаешь. Подожди.
Он приспустил штаны и стал возиться с поясом, который был затянут вокруг бедер. На нем висел маленький плоский кожаный мешочек. Жан ухмыльнулся, когда увидел облегчение на лице Юлии.
– Неужели тебе мое обиталище кажется недостаточно пригодным для любви? – спросил он, подмигнув ей. Затем Жан высыпал из мешочка на руку приличную кучку золотых крупинок. – Этим я мог бы позолотить твою кровать.
Юлия одарила его нежным взглядом. Она робко, кончиками пальцев, прикоснулась к благородному металлу.
– Ты имеешь в виду, что это для того, чтобы начать все сначала? Для нашей плантации?
Жан кивнул.
– Я знаю кое-кого в городе, кто хорошо мне заплатит. – Он тщательно ссыпал золото в кожаный мешочек, крепко привязал его к бедрам, а затем снова натянул штаны.
– Так, а сейчас давай поедим. Ты ведь, наверное, очень проголодалась во время своего путешествия. – Он ущипнул Юлию за обе щеки, чтобы они порозовели, и подмигнул ей: – И, пожалуйста, сделай радостно-усталое лицо, когда мы будем выходить отсюда.
Он мог бы и не щипать ее за щеки – лицо Юлии и так было красным, как помидор, когда они выходили из хижины и чернокожие мужчины, сидевшие перед ней, дружно показали в широких ухмылках свои белые зубы.
– Вико сказал, что это очень опасно, – произнесла Юлия, прижимаясь к плечу Жана.
Они сидели в слабом свете догорающего костра. Остальные обитатели лагеря уже отправились на покой. И снова Юлия с удивлением отметила, как много звуков в ночных джунглях. Цикады трещали здесь гораздо громче, чем в обжитых местах, древесные лягушки квакали на разные голоса, а издалека доносились гортанные и раскатистые крики зверей. Юлия предпочитала не знать, кто издавал такие страшные звуки.
Жан подбросил немного влажных дров в костер. Едкий дым надежно удерживал на расстоянии мириады москитов.
– Да, это опасно. Бригадиры проверяют каждого, кто покидает лагерь. Некоторые уже придумали весьма необычные способы тайно вывезти золото. И я могу их понять. Плата за работу тут действительно невысокая. Если бы я раньше об этом знал… – Жан тихо вздохнул. – Если нам не удастся вывезти отсюда мешочек, в городе мы останемся с пустыми руками. Надо, чтобы это удалось! Ладно, мы что-нибудь придумаем. – Он притянул Юлию к себе. – А теперь давай попытаемся уснуть. У меня впереди еще несколько тяжелых дней, до тех пор пока мы не сможем уехать.
Когда Жан на следующий день рано утром исчез в лесу, Юлия воспользовалась отсутствием мужчин, чтобы впервые за много дней тщательно помыться и постирать свою одежду. Воздух был тяжелым, плотные облака тумана висели между деревьями возле реки. Кроме звуков леса, ничего не было слышно. Вокруг летали птицы и насекомые.
Юлии было жутковато. Она еще никогда не оставалась одна. Она внимательно посмотрела на воду – здесь водились кайманы и змеи. И от кустов и деревьев тоже следовало держаться подальше – так посоветовал ей Жан. Здесь было царство жителей джунглей, а человек являлся нежеланным гостем, на которого, однако, можно было напасть, чтобы укусить, воткнуть в него жало или навредить ему каким-либо иным образом.
Юлия только-только закончила мыться и стирать, как в одной из хижин раздалось тихое дребезжание. Женщина остановилась как вкопанная. Собственно говоря, в лагере не должно быть никого. Мужчины отправились в лес на поиски золота, а три чернокожих парня, которые через несколько дней должны были заменить тех, кто уезжал домой, отправились на охоту. Таким образом, Юлия была в лагере одна.
За дребезжанием послышался царапающий звук. Потом опять тихое дребезжание и опять царапанье.
Юлия прислушалась:
– Кто там?
Никакого ответа, вместо него снова дребезжание. Юлия испугалась. А если это вор? Какой-нибудь лесной негр или даже туземец?
Юлия быстро огляделась вокруг. Ей нужно было оружие – на случай, если в голову чужаку придет идея ограбить женщину.
Она нашла толстую палку и взяла ее в руку. Женщина осторожно прокралась ближе к хижине, из которой доносились эти звуки, но они на тот момент уже стихли. Юлия старалась вести себя как можно тише. Однако песок под ее сапогами громко скрипел.
Раздался шорох, потом произошло какое-то быстрое движение, и вдруг навстречу ей выпрыгнуло небольшое страшилище с желтыми зубами. Юлия закричала, уронила палку и бросилась бежать. По фырканью, раздававшемуся позади, она поняла, что зверь преследует ее.
Рядом с хижиной Юлия увидела несколько ящиков с продовольствием и одним прыжком очутилась сверху. Лихорадочно обернувшись, она разглядела покрытого серой шерстью зверя с уродливой головой, длинной мордой и голым, как у крысы, хвостом. Зверь поднялся на задние лапы, словно намереваясь и дальше преследовать Юлию. Она в панике стала карабкаться выше, пока не забралась на крышу хижины.
Юлия с трудом залезла наверх и при этом так сильно оттолкнулась ногой от верхних ящиков, что они с грохотом обрушились вниз. Зверь отпрыгнул, а когда из ящиков посыпались бананы и другие фрукты и овощи, издал громкий писк.
Он с наслаждением стал пожирать свою добычу. Юлия тем временем сидела на крыше и с часто бьющимся сердцем сокрушенно думала о своем положении. Она не могла спрыгнуть вниз, потому что было слишком высоко, и не могла спуститься, потому что ей было не на что опереться. К тому же пока это маленькое чудовище рыскало внизу, Юлия предпочитала оставаться на крыше.
