– Я не могу и не хочу возвращаться в Арнсайд-хаус, – сказала Китти. – Если мне и придется поехать туда, то ненадолго. У меня нет желания сидеть в четырех стенах и покорно ждать, пока какой-нибудь благородный джентльмен женится на мне. Любой ценой мне надо выбраться в Лондон. Я мечтаю об этом с семнадцати лет. Опекун меня не отпустит. Он скажет, что не намерен разбазаривать свои денежки. Спорить с ним бесполезно, даже того хуже. В последний раз, когда я попросила старика позволить мне и мисс Фишгард съездить на недельку в столицу просто для того, чтобы посмотреть достопримечательности, он слег в постель на две недели. Опекун бросался разными предметами в Спидла и бедную мисс Фишгард, а когда я заходила к нему, начинал стонать самым душещипательным образом. Он говорил мне, что пригрел змею на своей груди, что мне безразлично, скоро ли он умрет. И это не считая того, что я взбалмошная и эгоистичная, что мне еще рано ездить в Лондон одной, а отпускать меня в столицу вместе с мисс Фишгард он не намерен, так как подобное нарушит привычный для него порядок вещей. Старик, как вы знаете, не держит в доме экономку.
– Весьма затруднительные обстоятельства, – вежливо сказал мистер Станден, – но я не понимаю, как это…
– Сейчас поймете, Фредди! – решительным голосом продолжила излагать свой замысел Китти. – Если вы сделаете мне предложение, а я приму его, то лорд и леди Леджервуд захотят увидеть свою будущую невестку, не правда ли?
– Они вас и так знают, – заметил джентльмен.
– Да, но в последнее время мы не общались. Они, вероятно, пожелают представить меня своим знакомым. И ваша маменька наверняка захочет, чтобы я с месяц пожила у нее на Маунт-стрит…
Мистер Станден ухватился за протянутую ему соломинку.
– Послушайте, Китти, – сказал он. – А что, если вы попросите мою маму пригласить вас. Она меня любит и, думаю, не откажет вам. Обойдемся без всяких там помолвок.
На мгновение взгляд девушки просветлел, но потом она вновь нахмурилась. Тяжело вздохнув, Китти отрицательно покачала головой.
– Не выйдет, – сказала она. – После тех омаров со сливочным маслом опекун вбил себе в голову, что жить ему осталось не больше нескольких месяцев. У него тогда начались сильные колики, и никто теперь не может убедить его в том, что все дело просто в омарах. Старик заявляет, что у него слабое сердце, а доктора Фенвика называет несусветным болваном. Из-за этого и вся беготня с завещанием. Опекун хочет обеспечить мое будущее, пока жив, и нипочем не согласится отпустить меня в Лондон, если я не обручена. Он боится, что я могу сбежать от него с каким-нибудь офицером на половинном жалованье.
– Ну, это вряд ли, – заметил Фредди, с превеликим трудом следя за сутью словоизлияний девушки.
– Я тоже придерживаюсь такого мнения, однако опекун только о том и говорит всякий раз, когда я прошу его отпустить меня в Лондон. Он страшно не любит военных – однажды по соседству расквартировали ополченцев, так он даже в деревню отпускал меня под присмотром. А вот если б мы были помолвлены, Фредди, у старика не осталось бы аргументов и он отпустил бы меня. Если уж леди Леджервуд, проявив любезность, пригласит меня на Маунт-стрит, ему это не будет стоить ни пенса сверх моих дорожных расходов на оплату места в дилижансе. К тому же мисс Фишгард на сей раз может со спокойной душой оставаться в Арнсайд-хаус, потакая всем его прихотям.
– Да, но…
– И представьте, Фредди, опекун говорит, что в случае моего обручения готов выдать мне сотню фунтов на свадебные наряды. Целых сто фунтов!
– По-моему, старик окончательно превратился в скупердяя, не дающего на чай даже официанту, – отвлекшись, возмутился мистер Станден. – За такую сумму и половину всего необходимого не купишь. Я уже не помню, сколько мой отец выложил, когда выдавал замуж Мэгги, но…
– Больше ста фунтов?! – воскликнула удивленная Китти. – Ну, мне и сто фунтов кажутся суммой вполне солидной, но, когда выдавали замуж вашу сестру, думаю, никто не скупился. Она у вас старшая в семье, и ваш отец покупал ей самое лучшее и дорогое, а мне и сотни хватит на все про все. Мне не нужны шикарные наряды, меха и драгоценности. Пары вполне приличных платьев с меня достаточно. Лишь бы я не выглядела в столице деревенщиной. Знаю, Фредди, я не писаная красавица, но, согласитесь, могла бы выглядеть вполне мило, если бы модно оделась.
Слова девушки тотчас же нашли живой отклик у того, чьему тонкому вкусу завидовали многие столичные модники.
– Понимаю вас, – сочувственно заявил молодой человек. – Вам следует, что называется, добавить немного позолоты, придать вашей внешности новый блеск.
– Вот именно! Я знала, что вы меня поймете! – обрадовавшись, воскликнула Китти.
– Я с радостью помогу вам в этом, милая, и даже больше… Сделаю все, что в моих силах, за исключением одного: жениться не буду. Мы друг другу не подходим. Это видно невооруженным глазом. К тому же я не создан для брака.
Китти прыснула от смеха.
– Как вы можете говорить такой вздор? – спросила она. – Мы не пара. Это всякому понятно. Я и в мыслях не допускаю, что мы когда-то поженимся. Помолвка будет для видимости… ложная…
– Отлично, – с облегчением в голосе произнес Фредди, но, задумавшись, тотчас же обратил внимание своей собеседницы на изъян, имеющийся в ее плане. – Не выйдет. Это как западня. Нельзя объявить всем о помолвке, а после этого не жениться.
– Можно! Я знаю, что люди очень часто так и поступают.
– Боже правый, Китти! Вы не можете просить меня пойти на такое! – вознегодовал мистер Станден.
– Почему же, Фредди? Уверяю вас, я не стану дуться или иметь к вам какие-либо претензии.
– Не согласен, и все тут! – неожиданно твердо заявил джентльмен. – Такое поведение – признак дурного тона. Я не хочу, и точка! Не желаю больше говорить на эту тему, Китти. Господи, в какое глупейшее положение вы хотите меня поставить!
Столь явно сделанное предложение задело мистера Стандена за живое.
– А если я возьму всю ответственность за расторжение помолвки на себя? – просительным тоном произнесла Китти.
– Тогда я попаду в весьма двусмысленное положение, – возразил Фредди.
– Не попадете. Все только и станут говорить о том, как вы ловко от меня избавились. Да и шума, думаю, большого не будет. Никто даже не заметит.
– Как не заметит? А объявление в «Газетт»? А поздравления друзей? А приемы по случаю нашей помолвки? А свадебные подарки?
– Я не подумала об этом, – призналась Китти. – А зачем давать объявление в «Газетт»?
– Это уж точно! – с чувством произнес Фредди.
– А если придумать предлог для того, чтобы не разглашать нашу помолвку? В конце концов, игра не продлится дольше месяца.
Он развел руками:
– А какой толк в помолвке на месяц?
– Фредди, – серьезно ответила Китти, – всякое может случиться за месяц.
– Не исключено, однако дело в том, что я не отношусь к категории людей, которые глубоко равнодушны к тому, что о них думают другие. Я не сторонник перемен. И еще… Не хочу, чтобы весь Лондон перемывал мне кости. Всем известно, что я никакой не шалопай и не повеса.
– Никто даже не узнает о нашей помолвке, – не сдавалась Китти, – никто вне нашего семейного круга. Мы сохраним ее в тайне.
– Но, Китти, если никто не узнает о помолвке, какая в ней польза? – попытался урезонить девушку мистер Станден.
Щеки ее чуть заметно покраснели.
– Нам надо только моего опекуна провести, а там… – сказала Китти. – Не думаю, что стоит с кем-то откровенничать. Вашему отцу может не понравиться, что мы надули дедушку Мэтью, и тогда он все ему расскажет… или до него дойдут какие-нибудь слухи.
– Вот в этом я весьма сомневаюсь, – несколько капризным тоном произнес мистер Станден. – Старик никуда не выезжает из дому.
– Ему может рассказать Джек, если узнает правду, – зардевшись, предположила Китти.
– Он не узнает, если мы… – Фредди умолк. В голову ему пришла блестящая мысль. – Эврика! Как я раньше до такого не додумался? Попросите Джека оказать вам эту услугу. Уверен, он не откажется. В свое время Джек был мастером всевозможных розыгрышей. Он любит, когда о его похождениях судачат на каждом углу. Ему не впервой…
– Джека! – взволновалась Китти. – Я бы не стала его просить даже оплатить за меня отправку письма по почте!
– Это правда, – сказал мистер Станден, человек на удивление практичный. – Он совсем не из тех, кто баллотируется в члены парламента. Благотворительностью Джек не занимается.
– Я ненавижу Джека, – заявила Китти. Грудь ее при этом сильно вздымалась в такт тяжелому дыханию.
Слова девушки удивили Фредди.
– Мне казалось, вы к нему благоволите…
– Нет, он, как по мне, хуже Джорджа. Фредди! Я вам запрещаю посвящать Джека в подоплеку нашей помолвки!
У мистера Стандена создалось предчувствие, что он становится на весьма зыбкую почву. Джентльмен не понимал причины столь неожиданного волнения мисс Чаринг, но подозревал, что у девушки есть какой-то собственный план, в детали которого посвящать его она не намерена. Ее предложение казалось глупым, даже нелепым. Рассердившись, он уверил Китти в том, что у нее нет ни малейшего повода опасаться, будто он может разболтать что-то сэру Веструтеру.
