Вероятно, это высокомерие – болезнь, присущая всем рабовладельцам. Плантаторы жили в своих владениях подобно всемогущим королям, обладавшим полной и безграничной властью над рабами. И сознание этого порождало спесь и чванливость. Они до сих пор считали себя властителями мира, и поражение ничуть не изменило их сознания. Семья южан могла перебиваться с хлеба на воду, но по-прежнему предлагала гостю, пусть и презираемому, чай с сандвичами.
– Пожалуйста, садись, дорогая, – обратился к жене преподобный Когделл. – Возможно, ты сумеешь нам помочь. У мистера Кейна возникли некоторые трудности.
Мэри немедленно опустилась на стул и внимательно выслушала мужа, пространно объяснявшего, каким образом Розмари Уэстон связана с Кейном и как страстно желает последний передать кому-нибудь права опекунства над Кит. Когда преподобный наконец замолчал, женщина покачала головой:
– Боюсь, вы хотите невозможного, мистер Кейн. Немало здешних семей были бы счастливы принять Катарину Луизу, когда бедняжка была помладше. Теперь же слишком поздно. Господи Боже, да ведь ей уже восемнадцать!
– Вряд ли этот возраст можно назвать Мафусаиловым, – сухо заметил Кейн.
– На Юге стандарты поведения несколько отличаются от принятых на Севере, – мягко объяснила женщина. – Девочки из приличных семейств с рождения воспитываются в утонченных традициях истинных леди-южанок. Но Катарина Луиза не только не выказывала ни малейшей склонности следовать этим традициям, но и во всеуслышание над ними издевалась. Матери, естественно, боятся того влияния, которое может оказать Катарина на их дочерей.
Сердце Кейна дрогнуло от жалости к Кит. Не так-то легко расти с мачехой, ненавидевшей падчерицу, отцом, попросту игнорировавшим девочку, и постоянно находиться среди людей, не одобрявших ее повадок.
– Неужели в этом городе не найдется того, кто бы испытывал к ней хотя бы малейшую симпатию?
Маленькие руки Мэри взметнулись в воздух.
– Боже, мистер Кейн, вы не так меня поняли! Все мы очень любим ее. Катарина Луиза – доброе и великодушное создание. Благодаря ее меткой стрельбе на столах самых бедных не раз появлялась дичь, и, кроме того, она считает своим долгом ободрять павших духом. Но это не меняет того факта, что ее поведение переходит все границы общепринятых норм.
Кейн слишком давно играл в покер, чтобы не распознать сокрушительного поражения. Ничего не скажешь, он наголову разбит. Уильям Риттер дал ему рекомендательные письма к четырем радерфордским семьям, и все как одна отвергли его предложение. Он доел чертов сандвич с вареньем и откланялся.
Возвращаясь в «Райзен глори» на костлявой кобыле, которую он нанял на платной конюшне в Чарлстоне, Бэрон был вынужден признать неприятную правду: хочет он того или нет, от Кит ему не отделаться.
Впереди показался дом – красивое двухэтажное здание из оштукатуренного кирпича, возвышавшееся в конце извилистой, заросшей сорняками подъездной аллеи. Несмотря на запущенный вид, отставшую краску и поломанные ставни, особняк был еще довольно прочным. Над черепичной крышей возвышались виргинские дубы, поросшие седым испанским мхом. Неухоженные клумбы утопали в азалиях, жимолости и аспарагусе, магнолии роняли лакированные листья на высокую траву переднего двора.
Прибыв сюда два дня назад, Кейн почти не обратил внимания на дом. Вместо этого он обследовал руины сгоревших хозяйственных построек, перебирал разбитые сельскохозяйственные инструменты, а проходя по пустому полю, время от времени останавливался, чтобы взять горсть плодородной земли, скользившей между пальцами, как теплый шелк. Снова и снова вспоминал он о Нью-Йорке и тамошней жизни, начинавшей его утомлять.
Кейн бросил поводья Эли, согбенному старику и бывшему рабу, вышедшему навстречу новому хозяину с ружьем, когда тот впервые прибыл на плантацию.
– Ни с места! – предупредил он. – Миз Кит велела мне пристрелить всякого, кто ступит на землю «Райзен глори».
– Мисс Кит давно пора отполировать задницу, – ответил Кейн, не упоминая о том, что уже успел выполнить сию важную миссию.
– Уж это точно, – неожиданно согласился негр. – Но все же придется прикончить вас, если подойдете ближе.
Кейн мог без труда обезоружить старика, но нуждался в его помощи, поэтому взял на себя труд объяснить, какое отношение имеет к Розмари и Кит. Поняв, что Кейн не один из тех предателей, кто пошел в услужение к северянам, а теперь шарил по округе в поисках легкой наживы, Эли отложил ружье и почтительно приветствовал владельца «Райзен глори».
Архитектор придал середине дома изящный изгиб. Кейн ступил в широкий центральный коридор, по которому гуляли сквозняки. Сюда выходили двери гостиных, музыкальной комнаты и библиотеки. Обветшавшая мебель была покрыта пылью. На красивом обеденном столе тикового дерева виднелись свежие зазубрины. Солдаты Шермана вытащили его во двор и рубили на столешнице последних оставшихся на плантации кур.
Кстати…
Кейн уловил аппетитный запах жареного цыпленка. Эли готовить не умел, а насколько мог судить Кейн, больше в доме никого не было. Бывшие рабы, соблазнившись обещаниями сорока акров и мула каждому, отправились за армией северян. Неужели таинственная Софрония вернулась? Эли несколько раз упоминал о стряпухе «Райзен глори», но Кейн еще ее не видел.
– Добрый вечер, майор.
Кейн застыл, словно пораженный громом, при виде выступившей из тени маленькой, слишком хорошо знакомой фигурки. Не помня себя, он стал сыпать ругательствами.
Кит нервно сжимала пальцы. Лучше держаться подальше от него, пока он не свыкнется с мыслью о ее присутствии.
Она покинула городской дом Кейна тем же путем, каким туда попала. Через ограду. С собой она взяла свой узел, а заодно прихватила жизнеописание Людовика XV, вдохновившее ее на отчаянный план, задуманный сразу после отъезда Кейна.
Теперь она растянула губы в такой широкой улыбке, что даже щеки заныли.
– Надеюсь, вы проголодались, майор. Есть жареный цыпленок и горячие лепешки с пахтаньем, которые так и просятся в рот. Я даже оттерла обеденный стол, чтобы можно было поесть в столовой. Конечно, он немного поцарапан, зато под-лин-ный шератон. Слышали когда-нибудь про Шератона, майор? Мало того что он был англичанином, так к тому же еще и баптистом. Вам это не кажется немного странным? По-моему, только южанам пристало быть баптистами. Я…
– Какого дьявола ты тут делаешь?
Она, разумеется, понимала, что он разозлится, но не до такой же степени! Откровенно говоря, Кит вовсе не была уверена, что готова выдержать ураган. Она вытерпела утомительное обратное путешествие в Чарлстон, бесконечно долгую езду в фургоне, а последние пятнадцать миль добиралась пешком, обгорев на солнце и сбив в кровь ноги. Последние деньги ушли на припасы для сегодняшнего ужина. Она даже успела искупаться на кухне и переоделась в чистую рубашку и штаны, так что пахло от нее только грубым мылом. К собственному удивлению, девушка обнаружила, что чистота – не такая уж плохая штука, и с тех пор мылась регулярно, хотя при этом приходилось созерцать свою обнаженную грудь.
Что ж, если другого выхода нет, придется кокетничать, подражая южным красавицам, хотя при одной мысли об этом ее тошнило.
– Как что, майор, – прощебетала она, хлопая ресницами, – готовлю для вас ужин. Только и всего.
Бэрон громко скрипнул зубами.
– Нет. Готовишься к смерти. Потому что сейчас я придушу тебя своими руками!
Нельзя сказать, что Кит безоговорочно ему поверила, но что-то в этом голосе говорило о серьезности намерений.
– Не смей орать на меня! Ты на моем месте сделал бы то же самое!
– О чем это ты?
– Неужели остался бы в Нью-Йорке, зная, что кто-то собирается отнять то единственное, что тебе дорого? Уж наверное, не сидел бы в своей роскошной спальне, читая книги и примеряя дурацкие платья, пока все вокруг рушится! Небось помчался бы в Южную Каролину со всех ног и из кожи бы вылез, пытаясь сохранить то, что тебе принадлежит!
– Кажется, я сообразил, что ты задумала.
Он двумя шагами перекрыл расстояние между ними и, прежде чем Кит сумела отскочить, принялся шарить руками по ее телу.
– Прекрати!
– Ни за что, пока не обезоружу тебя!
Девушка ахнула, когда нетерпеливые пальцы коснулись ее груди. Ее словно молнией ударило, но Кейну, похоже, было все равно. Такого же обращения удостоились ее талия и бедра.
– Да отвяжись ты!
Но тут он как раз отыскал привязанный к ноге нож.
– Собиралась пустить это в ход, когда усну?
– Если у меня не хватило духу пристрелить тебя, вряд ли я стала бы орудовать ножом!
– Наверное, захватила с собой, чтобы строгать зубочистки?
– Ты отнял револьвер. Не могла же я путешествовать без всякой защиты!
– Понятно, – буркнул он, отбросив нож. – В таком случае, если ты отказалась от планов мести, что у тебя на уме?
