Честно говоря, Клинтон не смог бы сбить с ног даже Игл Пигла[21].
– Все в порядке, – уверяю я его и обращаюсь к подруге: – Просто заставь Джерри поговорить с ним, Нина.
Я чувствую, что она считает себя обязанной вытащить меня из этой заварушки, поскольку сама же и устроила ее.
– Пусть твой муж скажет ему, что я недоступна. Пусть скажет, что у меня герпес, СПИД, последняя стадия рака и совсем нет денег.
– Не шути такими вещами, – говорит Нина.
– Ну, тогда скажи ему, что я убежала с Джонни Деппом.
– Вот это уже лучше, – одобрительно кивает Нина. – Хотя я тебя знаю, ты нашла бы причину избавиться и от Джонни Деппа. – Она кладет голову мне на плечо и смотрит на меня снизу вверх. – Печально, что ты разочаровалась в любви, Дженни.
– Да не разочаровалась я в любви, – протестую я.
– Ты еще молода, – продолжает она. – Красива. Не закрывай свое сердце.
– Я не закрываю сердце, но и не хочу за диетическую кока-колу раздвигать ноги для высокомерного придурка через десять минут после встречи с ним. Мне нужна совсем не такая любовь.
– Знаешь, времена рыцарских романов давно прошли. Возможно, тебе следует по-другому воспринимать мир.
– Да лучше я останусь одна, чем регулярно буду проходить через это. – Я тычу большим пальцем через плечо в направлении Льюиса Морана.
– Не сдавайся, – умоляет Нина, – пожалуйста, не сдавайся.
– Ты и вправду так отчаянно хочешь, чтобы и у меня были такие же отношения, как у тебя с Джерри?
Это удар ниже пояса. Лицо Нины темнеет, и она выпрямляется.
– Я знаю, что мы не влюблены друг в друга по уши, – говорит она, – но мы, в общем-то, хорошо ладим. В основном.
На самом деле Нина и Джерри ладят не так уж хорошо. Если они не бросают друг в друга посуду, то уж точно ругаются. Джерри регулярно ходит налево, и каждый раз Нина уходит из дома.
Моя подруга провела много ночей у меня на диване под запасным одеялом, кляня Джерри всеми словами, какие только существуют на свете. И каждый раз она обещает, что никогда больше не вернется к нему – и все только для того, чтобы забыть обо этом на следующий же день. Должно быть, ее муж знает, как сказать нужные слова, потому что после нескольких пустых обещаний она всегда решает, что надо вернуться, и опять падает в его объятия. Неужели это и есть истинная любовь? Неужели любовь и вправду слепа? Неужели Нину необъяснимо тянет к этому человеку, какими бы ни были его ошибки и недостатки? А когда разум говорит, что нужно уйти от него, неужели сердце всегда отвергает такое решение?
Появляется мой обед, и я мрачно ем. Где-то глубоко во мне есть что-то такое, что не хочет отказаться от мучительных попыток испытать всепоглощающую, страстную любовь. Какую печаль она принесет? Стоит ли жить, если не вскарабкаешься на эти головокружительные высоты? Добраться до конца отпущенного мне времени, так и не приблизившись к беспредельному восторгу, который и есть суть самой жизни, к боли и блаженству, которые заставляют вращаться мир? Моим родителям было уже семьдесят лет, а они держались за руки и каждый день говорили, что любят друг друга. Когда папа ушел из жизни, мама последовала за ним почти сразу. Она говорила, что не стоит жить без него. Сохранить такие чувства после сорока с лишним лет совместной жизни – должно же это что-то значить, ведь верно? Такую любовь и я бы хотела обрести.
И пока я обдумываю радости предстоящей мне одинокой жизни, Кристал просовывает голову в дверь.
– Пришла миссис Сильвертон.
– Я подойду через пару минут.
Моя клиентка идет сегодня на какой-то шикарный вечер и в честь этого события хочет сделать высокую прическу. Я думаю о сложном шиньоне. Это большой шаг в сторону от ее обычного непарадного вида.
Заскочив в туалет, я мою руки, изучая себя в зеркале. Ничего хорошего. Из зеркала на меня смотрит ужасное видение. Изможденное, бледное, измотанное. Что мне делать с собой? К глазам подступают слезы, и я вытираю их клочком розовой туалетной бумаги. Нина входит и видит, как я плачу.
– О, дорогая. – Она обнимает меня. Может быть, именно этого мне больше всего и не хватает: физического контакта. Я не имею в виду секс, но объятия, крепкие ласковые объятия, уют чьих-то рук вокруг себя. – Не плачь.
– Я не хочу умереть в одиночестве, так ни разу и не полюбив, – причитаю я.
– Конечно, этого не будет, глупышка. Неужели ты думаешь, я позволю этому случиться?
– Нет.
– Вытри глаза, – командует она. – Ты храбрая девочка. – Подруга проводит большим пальцем у меня под глазами, стирая следы потекшей туши. – Не позволяй одному неудачному приключению с этим кретином выбить себя из колеи.
– Нет.
Я чувствую, что сейчас начнется икота, если я не буду осторожна. Я пытаюсь взять себя в руки. Это смешно. Все это потому, что я устала.
– Тетушка Нина все уладит для тебя, – обещает подруга. – А теперь прими свой лучший профессиональный вид.
Я киваю. И прежде чем опять начну плакать или чувствовать жалость к себе, иду к миссис Сильвертон.
Мою клиентку уже усадили, и я через силу улыбаюсь, приближаясь к ней. Нервно выглянув из окна, я рада тому, что Льюиса нигде не видно.
– Все готово для вашего великого вечера? – обращаюсь я к миссис Сильвертон.
– Не могу дождаться, – говорит она. – Вчера я загорала в солярии, а сегодня утром сделала маникюр. – Она показывает пальцы, чтобы я могла восхититься им.
– Тогда начнем.
– О, – говорит она. – Я только принесу буклет.
– Буклет?
– Про сафари, на котором мы были. Ты сказала, что хотела бы туда поехать.
Я так сказала? Возможно, я просто болтала, хотя должна признать, что ее фотографии действительно были совершенно невероятными.
– О, чудно, – вежливо отвечаю я. – Спасибо. Я посмотрю.
– Возьми домой. – Она двигает буклет в моем направлении. На обложке написано «Великолепное сафари». – Оставь себе.
– Спасибо.
Я улыбаюсь про себя. У миссис Сильвертон полно благих намерений, но неужели она и вправду думает, что я собираюсь отправиться в Африку?
Почти сразу после обеда в комнату персонала заглядывает Клинтон.
– У стойки вас ждет мужчина, леди, – радостно сообщает он мне.
Мое сердце падает.
– Он назвал себя?
– Нет. – Клинтон подмигивает. – Красивый, однако. – И возвращается к своему клиенту.
Судя по описанию, это, конечно, не Льюис Моран. Если только Клинтон не соврал.
Я с опаской приоткрываю дверь и рискую взглянуть в щелочку.
Как бы я хотела, чтобы Нина была здесь и могла поддержать меня, или чтобы я могла отправить ее как свою представительницу, но она выскочила на почту, чтобы послать подруге открытку ко дню рождения. Я поражена тем, что там не Льюис, но еще более поражена, что вижу своего бывшего, Пола, который стоит, лениво прислонившись к стойке.
Я не видела его уже много месяцев. За все время, что мы не вместе, я лишь несколько раз натыкалась на него, и мы всегда были приветливы друг с другом. Когда мы расстались, я несколько отошла от нашего обычного круга друзей, а когда переехала в Нэшли, у меня не было случая встретить Пола, поскольку я не оказывалась в наших любимых местах. И мне странно, что он ждет меня здесь точно так же, как часто ждал раньше, когда мы были вместе.
Но раз это не страшный мистер Моран, то я чувствую себя в достаточной безопасности, чтобы рискнуть и выйти из комнаты персонала, поэтому отправляюсь через салон вслед за Клинтоном.
– Пол? – окликаю я, приблизившись к нему.
Мой бывший смотрит в окно, но когда переводит взгляд на меня, то улыбается немного смущенно.
– Привет, – говорит он. – Просто подумал, что можно заскочить к тебе.
– О. – Заскочить? Я задумываюсь. Почему теперь? Я пытаюсь оценить Пола, при этом не подавая вида, что рассматриваю его. Прошедший год был для него хорошим. Возможно, появилось еще несколько седых волос, и, совершенно определенно, его талия расплылась, но дополнительный вес ему идет. Ясно, что его новая любовь готовит лучше, чем я. – Рада тебя видеть.
Он проводит рукой по волосам, возможно, вспомнив, что я больше не его парикмахер.
– Найдешь пять минут выпить кофе?
– Не получится. – Я говорю извиняющимся тоном. – Через десять минут у меня клиентка.
– Я просто хотел тебе кое-что сказать.
Я пожимаю плечами.
– Но не здесь, – добавляет он.
– Ладно, сейчас оденусь.
Я возвращаюсь в комнату персонала и надеваю пальто. Странные мысли проносятся у меня в голове. Неужели у него все так плохо с новой возлюбленной? Или он внезапно понял, что именно меня и хотел все это время? Или же он хочет, чтобы мы дали нашим отношениям еще один шанс? Когда мы выходим из двери, рука Пола скользит под мой локоть. И никто из нас не знает, что делать дальше. Присесть возле салона негде, и здесь нет никакого убежища. В конце концов мы идем за угол и прислоняемся к стене симпатичного цветочного магазинчика. Рабочие заняты тем, что поднимают на фонарные столбы рождественские украшения, и если бы я даже попыталась, то не смогла бы меньше чувствовать дух Рождества. Погода мерзкая, ветер мечется вокруг нас. Пол дует себе на пальцы – он без перчаток. Я скрещиваю руки на груди, ощущая где-то в желудке тревожное трепетание, но не могу сказать, то ли это из-за того, что у меня сохранились чувства к Полу, то ли потому, что он внезапно возник из ниоткуда.
