Ознакомительная версия.
Гвен не знала, что с ним происходит, но она смогла заглянуть под его учтивую, обольстительную маску. Он явно не собирался позволять кому-либо, особенно женщине, эмоциональной близости с ним.
И Гвен понимала его, ведь она сама поступала так же.
Она отрабатывала долгие смены в клинике и спала большую часть свободного времени. Она любила свою работу, но времени на себя почти не оставалось. У Гвен были друзья, но даже им не позволялось быть рядом. Их было так же много, как в социальных сетях, и они вряд ли бы пришли на помощь в нужный момент. Когда она забеременела, большинство перестали с ней общаться.
Только Эдриен знала и понимала Гвен. Они обе знали, каково это – оказаться на дне жизни. Эдриен пыталась хоть как-то вытащить Гвен из ее ракушки. Отказавшись от мужчин, Гвен обрела время на походы в театр, музеи. Она даже приехала в Хэмптонс, чтобы отдохнуть с людьми, которых почти не знала.
Когда появился Алекс и предложил ей немного поразвлечься, она засомневалась. Она поддалась на уговоры ради нескольких дней ни к чему не обязывающего удовольствия. И вот результат: она лежит одна в постели, потому что кто-то борется с нравственной дилеммой. Гвен не была готова к такому завершению. Их отношения обречены на провал, но это время пока не наступило. Он ей должен еще две ночи.
Гвен откинула одеяло, встала и вышла из комнаты. Она поднялась по лестнице в спальню Алекса и вошла внутрь без стука.
Алекс сидел на кровати в трусах и очках. На коленях у него лежал ноутбук с какой-то схемой на экране. Работа. Он удивленно взглянул на Гвен, но не пошевелился и не попросил ее уйти. Гвен знала, что он не попросит.
Она закрыла за собой дверь и раздраженно уперла руки в бедра.
– Что ты делаешь?
Алекс снял очки:
– Просматриваю окончательный дизайн-проект здания в Нью-Орлеане.
– Это лучше, чем заниматься любовью со мной?
– Нет.
Гвен приблизилась к нему, забралась на кровать и легла рядом. Без спроса она сгребла его бумаги и шлепнула их на прикроватный столик.
– Тогда почему последний час я провела одна в своей постели?
– Потому что я передумал. Я достаточно давил на тебя, чтобы ты согласилась на интрижку, но теперь я думаю, это плохая идея. У тебя был тот взгляд… Я видел его прежде. Так что я решил отступить, пока дело не зашло слишком далеко. Я не хочу тебя ранить.
Слушая его, Гвен села на Алекса верхом и оперлась руками на изголовье кровати, будто собираясь поцеловать его, но замерла в нескольких дюймах от его лица.
– Поскольку ты ни разу не спросил, что я думаю об этом, то я скажу – все это ерунда.
Глаза Алекса выдавали его удивление, все его тело напряглось, но у него не было выхода, не скинет же он с себя беременную женщину.
Гвен не стала дожидаться его ответа.
– Думаю, это ты боишься, что тебя ранят. – Она прижала ладонь к его груди, чувствуя быстрые и неровные удары сердца. – Ты придумал эту историю о моих чувствах, чтобы сбежать, пока отношения не стали серьезными.
– Гвен…
– Нет. Я не хочу это слышать. У тебя не получится оттолкнуть меня, как остальных женщин. Не сегодня. Ты должен мне две ночи, и я жду их.
Алекс тяжело сглотнул. Пару секунд он молча рассматривал Гвен.
Ей же эти секунды показались вечностью. Она затаила дыхание. Она не привыкла так агрессивно общаться с мужчинами. Но ей нечего было терять.
Алекс приподнялся на подушках, приблизившись к лицу Гвен. В его глазах сверкал то ли гнев, то ли вызов. Его руки заскользили по ее телу. Он прижал Гвен к себе. Все ее тело задрожало в предвкушении.
Алекс лишь дразнил ее, наказывая за резкость. Гвен начала медленно водить бедрами по кругу, прижимаясь к его возбужденному телу. Из губ Алекса раздался стон, и он сжал руками ее бедра.
– Ты все еще хочешь, чтобы я ушла к себе? – спросила она, продолжая сладостное мучение.
Алекс приподнял ее майку, и Гвен помогла ему снять ее. Его взгляд изучал каждый дюйм ее тела от пышных грудей до округлого живота.
С самодовольной ухмылкой он произнес:
– К сожалению, ты не сможешь уйти без одежды.
Гвен надоело терпеть, и она поцеловала его. Их губы встретились в сильном и страстном поцелуе. Гвен отдалась ощущениям, позволяя страсти овладеть ею.
Руки Алекса скользили по ее телу в спешке, будто он боялся не успеть коснуться ее. Когда они оторвались друг от друга, Гвен глубоко вздохнула.
Алекс коснулся губами ее груди, чувствуя, как напряглись ее соски, дразня их языком.
Желание пронзило Гвен. Ей хотелось по-настоящему овладеть Алексом. Жар его возбужденной плоти становился все сильнее.
– Я хочу тебя, Алекс, – прошептала она, зарывшись лицом в его волосы.
– Я тоже.
– Тогда не заставляй меня ждать.
Их губы вновь встретились, и Алекс стянул с Гвен шортики. Освободившись от одежды, он надел презерватив. Гвен подалась вперед, потом откинулась назад, принимая в себя Алекса. Медленно она начала двигаться вверх и вниз. Этот танец мог продолжаться часами, мучительный и сладкий.
Но Алекс не мог терпеть. После нескольких плавных движений он зарычал и подался вперед. Они перевернулись, и теперь Гвен оказалась внизу. Без промедления Алекс ворвался в нее. Их любовь была мощной и неукротимой. Их тела встречались в быстрой, безумной пляске. Гвен отдалась ощущениям, наслаждаясь тем, чем она может обладать. Их крики удовольствия слились воедино. Гвен прижалась к Алексу, желая никогда в жизни не отпускать его.
Усталый, Алекс уснул рядом с Гвен. Спустя несколько часов он проснулся. За окном по-прежнему было темно. Он был рад этому. Он не был готов к завершению этой ночи. Завтра четвертое июля. Он не сомневался, что день будет наполнен пикниками и прогулками, а вечер – сине-бело-красными фейерверками.
А потом все закончится. Даже если он нарушит собственные правила, и они продолжат общаться и дальше, все изменится. Будет работа и обязанности, не говоря о трудностях последних месяцев беременности. Сегодняшний день уже нельзя будет повторить, и Алекс хотел растянуть удовольствие.
Он провел рукой по голому бедру Гвен и коснулся живота.
Чувствовать, как ребенок толкается изнутри, – незабываемое впечатление. Он и не думал, что когда-либо испытает это. Его переполняло удивление, восторг и уважение к женщине, которую он обнимал. Она стольким жертвовала ради других.
Алекс с трудом представлял, какими будут следующие месяцы для Гвен. Хотя она и храбрилась, все сложнее, чем она предполагала.
Алекс помнил, как ласково она говорила с малышом, и нежно погладил ее живот. Дать жизнь и передать эту девочку другим – это так необычно. Какая-то часть Алекса хотела поддерживать ее. Быть рядом с ней. Это была пугающая мысль. Он никогда не был эмоциональной поддержкой для других.
Но, проведя несколько дней с Гвен, он захотел попытаться. Ради нее. Та же его часть хотела поделиться с ней своими секретами, разделить с ней мечты и начать новую жизнь. С каждым днем голос, твердящий о желании, чтобы этот ребенок был их, становился все громче. Этот голос кричал о том, что ему надоело одиночество. Этот ребенок был чужим, но следующий мог быть их. Они могли получить все, о чем боялись даже мечтать. Если бы только Алекс мог довериться своему сердцу…
В этот момент он ощутил сильный толчок в ладонь.
Алекс отскочил, изумленный, и Гвен тоже дернулась.
– Извини, – сонно ответила она. – Фасолинка, кажется, сова. Пожалуй, Роберту и Сьюзен уже не удастся поспать, когда эта малышка появится на свет.
Алекс погладил живот, чтобы успокоить и Гвен, и ребенка. Прижавшись к Гвен, он поцеловал ее в ушко. Слова, вертевшиеся у него на языке, потерялись, но он набрался смелости задать ей вопрос:
– Что ты будешь делать, Гвен?
Он почувствовал, как она замерла в его руках, и крепче прижал к себе. Если она заставила его взглянуть на свои страхи, то он сделает то же самое. Она шла навстречу трагедии, совершенно не связанной с ним.
– Что ты имеешь в виду? – пробормотала она в подушку, хотя уже полностью проснулась.
– Через несколько месяцев ты отдашь ее. Что дальше?
– Буду смотреть, как Роберт и Сьюзен радуются своей малышке, зная, что я сотворила для них чудо. Потом выпишусь из больницы, поймаю такси и поеду в бар в квартале от дома, чтобы выпить самый высокий бокал самого холодного пива.
– Гвен.
В одном слове звучал вопрос, предупреждение и попытка подбодрить ее.
Гвен тяжело вздохнула и долго молчала.
– Что ты хочешь услышать? Что это разобьет мне сердце? Что я буду плакать, пока все будут праздновать ее рождение? Что каждый раз, видя женщину с коляской, я буду думать о том, что у Роберта и Сьюзен чудесная и счастливая семья, а у меня ничего нет?
Ее слова резали без ножа, пронзая его дикой болью. Алекс и не представлял, что ей так тяжело. Гвен придется отдать выношенного ею ребенка, и всегда помнить об этом.
Он пожалел, что задал этот вопрос.
– Что-то вроде того.
Ознакомительная версия.
