Ознакомительная версия.
Хорошо, что мне плевать на его мнение.
Ханна
Как всегда, мама звонит утром в воскресенье, и я всю неделю с нетерпением жду наших разговоров. В другое время возможности поговорить у нас нет, потому что днем я на занятиях, а вечером – на репетициях, и к тому времени, когда у мамы заканчивается вечерняя смена, – она работает продавцом в продуктовом магазине, – я уже вижу десятый сон.
Главный недостаток моей жизни в Массачусетсе – это невозможность видеться с родителями. Я страшно скучаю по ним, но, с другой стороны, мне нужно было уехать подальше из Рэнсома, из Индианы. После окончания школы я возвращалась домой только один раз, и после того визита мы решили, что будет лучше, если я туда больше никогда не приеду. Мои дядя с тетей живут в Филадельфии, так что мы с родителями встречаемся там на День благодарения и на Рождество. Все остальное время мы общаемся по телефону, а иногда, если повезет, им удается наскрести денег и прилететь ко мне.
Конечно, такой вариант не самый идеальный, но родители понимают, почему я не могу приехать домой, а я не только понимаю, почему они не могут уехать из дома, но и знаю, что винить в этом нужно меня. Я также знаю, что всю свою жизнь буду стараться загладить свою вину перед ними.
– Привет, солнышко. – Голос мамы окутывает меня, будто теплые объятия.
– Привет, мам. – Я еще лежу в кровати, завернувшись в одеяло и уставившись в потолок.
– Как экзамен по этике?
– Сдала на А.
– Молодчина! Я же говорила, что тебе не из-за чего беспокоиться.
– Поверь мне, было из-за чего. Половина группы не сдала. – Я кладу телефон на подушку и прижимаю его ухом. – Как папа?
– Хорошо. – Мама на мгновение замолкает. – Он взял дополнительные смены на лесопилке, но…
Я вся напрягаюсь.
– Но что?..
– Но, похоже, мы не сможем поехать к тете Николь на День благодарения.
Боль и сожаление в ее голосе для меня как нож в сердце. На глаза наворачиваются слезы.
– Понимаешь, нам пришлось чинить крышу – она стала протекать, – и на это ушли все сбережения, – признается мама. – У нас нет денег на перелет.
– А почему вы не хотите поехать на машине? – спрашиваю я. – Дорога не длинная… – Как же, пятнадцать часов в пути. Совсем не длинная.
– Если мы поедем на машине, папе придется взять дополнительные отгулы, а он этого себе позволить не может.
Я закусываю губу, чтобы сдержать слезы.
– Может, я смогу…
Я быстро подсчитываю, сколько денег мне удалось скопить. Их точно не хватит на три авиабилета до Филадельфии.
Зато хватит на один до Рэнсома.
– Я смогу прилететь домой, – шепчу я.
– Нет. – Ответ мамы четкий и недвусмысленный. – Ты не обязана делать это, Ханна.
– Всего на одни выходные. – Я пытаюсь убедить саму себя, а не ее. Пытаюсь игнорировать панику – мое горло сразу сжимается при одной мысли о возвращении. – Нам же не надо будет ездить в город или видеться с кем-то. Я буду сидеть дома с тобой и папой.
Снова пауза, на этот раз долгая.
– Ты действительно этого хочешь? Если да, то мы примем тебя с распростертыми объятиями, ты это отлично знаешь, солнышко. Но если ты сомневаешься, если у тебя нет стопроцентной уверенности, что здесь тебе будет комфортно, тогда я прошу тебя остаться в Брайаре.
Комфортно? Сомневаюсь, что я когда-либо снова почувствую себя комфортно в Рэнсоме. До отъезда я была изгоем, а во время моего единственного приезда отца задержали за рукоприкладство. Так что возвращение домой для меня так же привлекательно, как отрезать руку и скормить ее волкам.
Мое молчание, пусть и короткое, служит для мамы красноречивым ответом.
– Не надо приезжать, – твердо говорит она. – Мы с папой с радостью увиделись бы с тобой на День благодарения, но я не собираюсь ради этого жертвовать твоим счастьем, Ханна. – Ее голос дрожит. – Достаточно и того, что мы все еще живем в этом богом забытом городишке. Незачем тебе снова ступать на его землю.
Да, абсолютно незачем. Если не считать родителей. Ну, тех самых людей, которые вырастили меня, которые любят меня всем сердцем, которые помогли мне пережить тяжелейшее испытание.
И которые сейчас прозябают там, где все презирают их… из-за меня.
Господи, как же я хочу, чтобы они освободились от этого города. Меня мучают угрызения совести из-за того, что я смогла уехать оттуда, а еще больше из-за того, что оставила их там. Они собираются переехать при первой же возможности, но рынок недвижимости падает, а на них висит второй кредит, который они взяли, чтобы оплатить судебные издержки. Они обанкротятся, если попытаются сейчас продать дом. И хотя ремонт, который папа потихоньку делает своими руками, повышает цену, на стройматериалы тоже требуются деньги.
Я сглатываю комок в горле. Эх, если бы обстоятельства сложились иначе!
– Я отправлю вам те деньги, что мне удалось скопить, – шепчу я. – Вы сможете погасить часть кредита.
То, что мама не возражает, говорит мне о том, что на самом деле положение значительно хуже.
– А если я выиграю конкурс и получу премию, – добавляю я, – то смогу оплатить свое проживание и питание на следующий год, и тогда вам с папой не надо будет беспокоиться об этом. – Я знаю, что это поможет им еще больше, потому что полной стипендии, что я получаю в Брайаре, сейчас хватает только на оплату обучения. А за все остальное платят родители.
– Ханна, я не хочу, чтобы ты дергалась из-за денег. У нас с папой все будет хорошо, обещаю. Когда мы закончим ремонт дома, его цена поднимется, и наше положение будет значительно лучше. А пока я хочу, чтобы ты, солнышко, получала удовольствие от учебы в колледже. Хватит переживать за нас, сосредоточься на себе. – Ее тон становится игривым. – У тебя нет желания рассказать мне о своих новых приятелях?
Я улыбаюсь.
– Нет.
– Ой, ладно тебе, наверняка есть один, который тебя очень интересует.
Я краснею, когда вспоминаю о Джастине.
– Ну, есть. В том смысле, что между нами ничего нет, мы не встречаемся, но я бы против этого не возражала. Если бы он заинтересовался мной.
Мама смеется.
– Тогда пригласи его куда-нибудь.
Почему все думают, что для меня это так просто?
– Может быть. Ты же знаешь меня. Я не люблю спешить. – Вернее, я вообще не люблю проявлять инициативу в этих вопросах. С прошлого года, когда мы с Девоном расстались, я не сходила ни на одно свидание.
Я быстро меняю тему.
– Расскажи мне о новом управляющем, на которого ты жаловалась в прошлом письме. Такое впечатление, что он сводит тебя с ума.
Мы некоторое время обсуждаем мамину работу кассиром, хотя мне больно говорить об этом. Когда-то она была учительницей начальных классов, но после скандала со мной вынуждена была уволиться, и эти ублюдки в департаменте образования даже нашли какую-то лазейку, позволившую выплатить ей всего лишь мизерное выходное пособие. Которое тут же пошло на погашение гигантского долга моей семьи – правда, от той выплаты итоговая сумма практически не уменьшилась.
Мама рассказывает о новом увлечении папы – строить модели самолетов, потом очень живо и смешно описывает выходки нашей собаки, а затем скучно перечисляет особенности овощей, которые она собирается высадить весной. Я обращаю внимание на то, что в разговоре отсутствуют упоминания о друзьях, или об ужинах в городе, или об общественных мероприятиях, которыми славятся все маленькие городки. А все потому, что мои родители, как и я, стали изгоями.
Только, в отличие от меня, они не бежали из Индианы так, что у них только пятки сверкали.
В свое оправдание я говорю, что мне надо было начинать жизнь сначала.
Я бы очень хотела, чтобы и у них была такая же возможность.
Мы заканчиваем разговор, и я мечусь между ликованием и глубокой печалью. Я люблю разговаривать с мамой, но от мысли, что я не увижусь с ней и с папой на День благодарения, хочется плакать.
К счастью, в комнату входит Элли и лишает меня возможности поддаться плохому настроению и весь день проваляться в постели.
– Привет! – бодро восклицает она. – Хочешь позавтракать в городе? Трейси говорит, что можно взять ее машину.
– Ладно, но только не «У Деллы». – Нет ничего хуже, чем есть там, где работаешь, тем более велика вероятность того, что Делла уговорит меня отработать смену, что случается довольно часто.
Элли закатывает глаза.
– Но больше нигде завтраки не подают. Хорошо. Пошли есть в столовую.
Я спрыгиваю с кровати, а Элли валится на нее и вытягивается на одеяле, пока я роюсь в одежном шкафу.
– С кем ты разговаривала? С мамой?
– Ага. – Я натягиваю на себя мягкий голубой свитер и расправляю его. – Мы не увидимся на День благодарения.
– Ой, сочувствую. – Элли садится. – Слушай, а почему бы тебе не поехать вместе со мной в Нью-Йорк?
Соблазнительное предложение, но я уже пообещала маме, что пошлю ей деньги, и не хочу полностью опустошать свою заначку и тратиться на железнодорожный билет, чтобы провести выходные в Нью-Йорке.
Ознакомительная версия.
