Он был высоким, импозантным, мощного телосложения. Пиджак в классическом стиле не мог скрыть ни ширину его плеч, ни мускулистую грудь. Он родился в королевской семье, но стал профессиональным футболистом и сделал блестящую карьеру в спорте. После трагической гибели родителей в авиакатастрофе ему пришлось оставить футбол. Ханна читала, что Зейл Патек редко встречался с женщинами в течение тех десяти лет, когда выступал за два знаменитых европейских футбольных клуба. Футбол был его страстью – и, унаследовав трон, он с той же дисциплиной и страстью посвятил себя царствованию.
И этот невероятно целеустремленный человек должен был стать мужем блистательной принцессы Эммелины.
Ханна не знала, завидовать принцессе или жалеть ее.
– Спасибо, ваше величество, – ответила она, медленно поднимая голову.
Король Патек поднялся и сошел вниз по ступеням тронного возвышения. Он взял ее руку и поднес к губам. От прикосновения его губ по телу Ханны словно пробежал электрический разряд.
На мгновение между ними повисла тишина, полная ожидания. По ее телу разлилось тепло, а щеки горели. Затем король Патек развернул ее лицом к своим придворным и начал представлять ее им.
Представляя Эммелину очередной важной персоне, Зейл Патек почувствовал, что ее рука дрожит. Взглянув на нее, он заметил усталость в ее глазах. «Наверное, пора отдохнуть, – подумал он. – Остальные знакомства могут подождать до ужина».
Выходя из тронного зала, он провел ее через вестибюль и небольшую гостиную, откуда они вошли в Серебряную комнату – любимую комнату его матери.
– Прошу, – сказал он, подводя ее к изящному креслу в стиле Людовика XIV, обитому мерцающей серебристой тканью с венецианской вышивкой. С потолка свисала огромная люстра из стекла и серебра, а на стенах, обитых шелком перламутрового оттенка, были венецианские зеркала. Комната просто сверкала серебром, стеклом и шелком, но ничто в ней не могло затмить красоту самой принцессы.
Она была великолепна. Более чем великолепна. А также хитра, расчетлива и лжива – о чем он узнал только после их помолвки.
Последний раз они виделись год назад в Брабантском дворце, во время объявления их помолвки, а до этого общались лишь дважды, хотя он конечно же видел ее на многих королевских приемах.
– Вы чудесно выглядите, – сказал он, когда Эммелина грациозно опустилась на стул.
Пышные юбки делали ее похожей на русалку, сидящую на утесе. И так же как прекрасные сирены из мифов, она пользовалась своей красотой, чтобы завлекать мужчин в свои сети. Но это было совсем не то качество, которое Зейл хотел видеть в своей жене, будущей королеве Рагувы. Нет, он хотел, чтобы его жена была спокойной, сильной, уравновешенной и порядочной – а этого принцессе как раз и не хватало.
– Спасибо, – ответила она, и по ее безупречной фарфоровой коже разлился нежно-розовый румянец.
Это было так красиво, что у Зейла перехватило дыхание. Неужели она и вправду только что покраснела? Ветреная и весьма искушенная в любовных делах принцесса разыгрывает перед ним святую невинность? И все же, несмотря на все изъяны характера, в физическом плане она была самим совершенством – изящная, светлокожая, с голубыми глазами в обрамлении темных ресниц.
Его отец предложил Эммелину в качестве подходящей кандидатуры на роль будущей невесты, когда Зейлу было всего пятнадцать, а принцессе – пять. Зейл был в ужасе от преждевременных планов отца. Маленькая девочка с голубыми глазами и ямочками на щеках – его будущая жена? Но отец заверил его, что она вырастет в прекрасную женщину, – и оказался прав.
– Наконец-то вы приехали, – сказал король, злясь на себя за то, что так восхищенно любуется ею. Он должен был быть холоден и неприветлив, но вместо этого испытывал любопытство… и сильное физическое влечение.
Она кивнула:
– Да, ваше величество.
«Как же красиво у нее это получается, – подумал он. – Краснеть, смущаться, широко распахивать глаза… Ангел, иначе и не скажешь!»
– Зейл, – поправил ее король. – Мы были помолвлены в прошлом году.
– И тем не менее мы с тех пор ни разу не виделись, – ответила она.
Он приподнял бровь:
– По вашей воле, Эммелина.
Немного помолчав, она спросила:
– Это вас обидело?
Он пожал плечами. Ему было известно, что Эммелина весь прошлый год продолжала встречаться со своим аргентинским бойфрендом, плейбоем Алехандро, несмотря на помолвку с Зейлом. Он знал, что на прошлой неделе она ездила в Палм-Бич, потому что Алехандро принимал участие в турнире по поло, – но не скажет ей об этом. Как и о том, что в течение прошедших нескольких дней он не был уверен, что принцесса вообще прилетит в Рагуву на их свадьбу, назначенную на четвертое июня. До свадьбы оставалось десять дней. Но она все же прилетела. И за эти десять дней он хотел проверить, готова ли она исполнять свои обязательства перед ним, а также своей и его страной и семьей, или же намерена продолжать играть с ним.
– Я рад, что вы приехали, – ответил он. – Пора бы нам познакомиться поближе.
Эммелина улыбнулась лучезарной улыбкой, от которой его бросило в жар.
– Я тоже, – отозвалась она. – Тут жизнь совсем другая, чем в Палм-Бич.
– Так и есть, – согласился он. – Простите, что я не принял вас вчера вечером, когда вы прилетели. Моя работа зависит от ритуалов, которые соблюдаются уже на протяжении пятисот лет.
– Я понимаю.
– Не желаете ли перекусить? До ужина еще не меньше часа.
– Нет, спасибо, я подожду.
– Я слышал, вы ничего не ели еще со вчерашнего вечера.
Она посмотрела на него чуть насмешливо:
– Кто сказал вам такую ерунду?
– Сегодня утром вы отказались от еды, и это встревожило моих поваров. Они подумали, что их стряпня пришлась вам не по нраву.
– Нет, что вы! Завтрак и ланч выглядели восхитительно, но я думала о том, что к пяти мне нужно будет влезть в это платье, – ответила она, указывая на свои соблазнительные формы, затянутые в бирюзово-голубой шелк.
– Но вы же не на голодной диете?
– Неужели похоже, что меня, того и гляди, ветром унесет?
Губы Зейла дернулись. Нет, совсем не похоже на то, что она голодает. Лиф платья открывал полные, упругие груди, а тонкая талия подчеркивала крутые, весьма женственные бедра. Цвет платья превосходно оттенял ее гладкую светлую кожу, яркую синеву ее глаз и розовые, полные губы. Вся она казалась ему соблазнительной, аппетитной, как наливное яблоко. Его охватило страстное желание прикоснуться к ней и ощутить вкус ее губ. Раздвинуть их языком, почувствовать их мягкость, а затем пройтись губами по ее атласной коже…
Он одернул себя, осознав, что настолько возбужден, что его брюки стали ему невыносимо тесны. Он целый год не занимался любовью с женщиной, поскольку не желал изменять Эммелине, с которой был помолвлен, но этот год показался ему вечностью, и теперь ему не терпелось жениться на ней и исполнить свой супружеский долг.
Если только их брак состоится.
Он взглянул на нее и увидел, что она внимательно смотрит ему прямо в глаза. Им овладело первобытное, звериное желание. Она будет принадлежать ему, даже если не станет его королевой.
Ханна опустила глаза, сопротивляясь странной власти, которую имел над ней Зейл. Когда она смотрела в его янтарные, горящие глаза, она чувствовала себя совершенно потерянной, погрязшей в желании и грехе.
Она давно уже не испытывала настолько сильного желания…
Прошло очень много времени с тех пор, как она была влюблена. Ей нравилось заниматься сексом только с любимым человеком, но проблема была в том, что такой человек не появлялся в ее жизни уже четыре года, с тех пор как она окончила университет. Тогда ей был двадцать один, она только что получила диплом и ожидала, что ее бойфренд сделает ей предложение. Но вместо этого он порвал с ней.
Но теперь – впервые с тех пор, как Брэд ее бросил – она снова испытывала чувства к мужчине…
Она скрестила ноги под пышной юбкой и почувствовала, как шелковый пояс с подвязками врезается ей в кожу. Белье Эммелины, подумала она в отчаянии, вспоминая, что великолепный, мужественный Зейл Патек тоже принадлежит Эммелине.
«Ты не Эммелина, – гневно одернула себя она, – и никогда ею не будешь».
– Если есть время, я хотела бы отдохнуть в своей комнате.
– Нас позовут к ужину не раньше чем через полчаса.
– Тогда… можно мне уйти?
– Конечно. Когда придет время, я пошлю за вами.
Ханна быстро вышла из Серебряной комнаты и поднялась на второй этаж, в свои апартаменты. «Это безумие, просто безумие», – твердила она себе.
Как бы ей хотелось, чтобы Эммелина дала о себе знать. Чтобы она прислала сообщение о том, что уже в самолете, что все хорошо и что Ханна скоро сможет улететь отсюда.
Войдя в свою комнату, Ханна закрыла дверь и бросилась к прикроватному столику за телефоном. Она проверила сообщения, но ничего не было. Ничего. Ни слова. Ханна постаралась успокоиться. Может, принцесса уже в пути? Может, она так спешила в аэропорт, что забыла отправить ей сообщение?
