Грейси закатила глаза.
– О-о, я тоскую по тем дням, когда вы не соглашались друг с другом по каждому поводу.
Сесилия усмехнулась Шейну. Несмотря на то что они таскали вещи, ее волосы, забранные в конский хвост, оставались в идеальном порядке.
– Я пытаюсь за что-нибудь на него разозлиться, но что-то никак не могу найти повод.
Шейн дернул ее за конский хвост цвета карамели и заметил:
– Наверняка ты скоро что-нибудь придумаешь.
– Как насчет того, что вы не наняли грузчиков? – подсказала Грейси.
Прошлой ночью ей пришлось услышать не много, а слишком много, и теперь она не знала, надолго ли еще ей хватит терпения выносить их любовное воркованье. Любовь. Рядом с этой сладкой парочкой и занудным профессором у нее возникало двойственное ощущение: то ли она попала в мюзикл «Моя прекрасная леди», то ли подглядывает в замочную скважину.
Рука Шейна устроилась на шее Сесилии.
– Грузчики приедут в три. Сисси хотела заняться самыми важными вещами сама.
Грейси постаралась не вести себя как мелочная особа, а показать своим друзьям энтузиазм, которого они заслуживали. Она улыбнулась счастливой парочке.
– Трудно поверить, что полгода назад Сесилия сидела на моем диване и плакала из-за тебя. И вот, пожалуйста, вы съезжаетесь и собираетесь пожениться.
Сесилия посмотрела на жениха, и в ее взгляде сквозило одно только восхищение.
– Безумие, правда?
Шейн коснулся губ Сесилии легким поцелуем. Грейси отвела взгляд. За шесть месяцев жизнь Сесилии совершенно изменилась. Из замкнутой, одержимой работой и погрязшей в жизни, которая ее не устраивала, она превратилась в жизнерадостную оживленную женщину. Она бросила работу политического консультанта своего отца, отказалась от упомянутого отца, наладила отношения с матерью и братом, открыла собственное дело как пиар-консультант, специализирующийся на улучшении имиджа, и влюбилась в Шейна.
А Грейси за это время даже не смогла ни с кем переспать. И большей частью по собственной вине, потому что постоянно давала мужчинам от ворот поворот. Хорошим мужчинам. Она помотала головой. Хватит об этом. У нее прекрасная жизнь. А секс и наличие парня вовсе не ключи к счастью. У нее есть все, что только может пожелать женщина: процветающий бизнес, хорошие друзья, прекрасный дом, в котором она живет с братом. Она сильная, самодостаточная женщина. А мужчины – это дело второстепенное. Конечно, неплохо иметь мужчину, но это точно не главное.
В комнату неспешной походкой вернулся Джеймс. Он двигался с непринужденной грацией, и Грейси это раздражало. Она и сама не могла объяснить, почему он ей так сильно не нравился. В нем же не было ровным счетом ничего неприятного, за исключением привязанности к здоровому питанию и физкультуре. И он, как и его братья, этакие альфа-самцы, был довольно хорош собой, только в своем книжном стиле. При его росте в шесть футов два дюйма Джеймс был самым маленьким из троих парней Донованов, и хотя фигурой он мог соперничать с братьями, в его облике не было ничего угрожающего. Он был обыкновенным. Ничего выдающегося. И ничего отвратительного. С большинством мужчин, особенно безопасных, Грейси напропалую флиртовала и запросто льстила им, но по какой-то неведомой причине с Джеймсом она не могла вести себя так же. Может быть, потому, что в его манере смотреть на нее было нечто такое… как будто он ее раскусил. Что-то про нее понял. Но Грейси понятия не имела, что такое он мог о ней понять, чего она сама не понимала.
– Что? – спросил Джеймс.
Грейси вздрогнула от неожиданности, его голос вывел ее из задумчивости. Ее сердце подпрыгнуло, оно это иногда вытворяло, когда Джеймс напряженно сжимал челюсти и смотрел на нее таким суровым взглядом, как сейчас. Она небрежно отмахнулась.
– Да так, ничего.
Джеймс показал на коробки, составленные на кухонном столе.
– Ты так и будешь тут стоять или собираешься заняться делом?
Грейси фыркнула:
– Между прочим, я пришла сюда раньше тебя.
Он приподнял одну бровь.
– Но сделала ли ты хоть что-нибудь?
– Какой же ты зануда.
Грейси возвела взгляд к потолку и покачала головой. Как бы ей пережить этот день, не говоря уже о целом уикенде!
– Ты повторяешься. – Джеймс прислонился боком к разделочному столу, стоящему на середине кухни, и отпил еще немного своего мерзкого пойла. – Ты мне это уже два раза сегодня говорила.
Грейси попыталась придумать достойный ответ, но поняла, что Джеймс сумел поставить ее в тупик. Еще одна причина, по которой он ее раздражал. Грейси бы ни за что в жизни в этом не призналась, но рядом с ним она становилась косноязычной. Обычно это она заставляла нервничать мужчин вроде него, а не наоборот. Проигнорировав Джеймса, она круто повернулась к Сесилии.
– Ты видишь, что мне приходится выносить?
Сесилия крепко сжала губы, чтобы удержаться от смеха. А Шейн спокойно заметил:
– Вроде ты сама это начала.
Сесилия шикнула на него и ткнула его локтем в бок, потом поманила Грейси пальцем:
– Ладно, хватит, давай начнем со спальни.
Шейн схватил Сесилию за запястье и потянул назад, потом наклонился и прошептал ей на ухо что-то, отчего у нее покраснели щеки. Когда он отпустил ее руку, она пошатнулась, потом выпрямилась и загадочно улыбнулась.
– Мы только заглянем туда, проверим, как там, ладно?
Шейн окинул ее долгим взглядом с головы до ног.
– Да, заглянем.
Грейси закатила глаза. Вот почему у нее секс на уме. Это все они виноваты. Сесилия повернулась кругом, высоко держа голову.
– Грейси, пойдем.
Когда Сесилия проходила мимо, Шейн шлепнул ее по заду. Она взвизгнула:
– Ой!
Шейн рассмеялся. Сесилия притворно нахмурилась, но широкая усмешка ее выдала. Грейси вздохнула с оттенком зависти и пошла за подругой вверх по задней лестнице. Ее целую вечность никто не шлепал.
Джеймс Донован в раздраженном благоговении смотрел, как Грейси поднимается по лестнице, тугие джинсы обтягивали ее аппетитную задницу и ноги, достойные танцовщицы. Именно так, в «раздраженном благоговении» – эти слова довольно точно характеризовали чувство, которым был окрашен весь год его знакомства с этой женщиной. Обтягивающая красная футболка подчеркивала ее фигуру в форме песочных часов во всем великолепии, как только он ее увидел, его почти бросило в холодный пот. Если бы дело было только в теле Грейси, еще полбеды, но ее лицо с живыми глазами цвета васильков и неукротимой массой белокурых кудрей, упорно не желавших смиряться, сколько бы она ни заправляла пряди за уши, являло столь же захватывающее зрелище. В ней странным образом соединились трогательное очарование и порочная сексуальность.
Джеймс стиснул зубы. Резкий всплеск желания беспокоил и тревожил его. Джеймс очень долго держал под контролем и свое тело, и свой разум, но влечение к этой белокурой секс-бомбе напомнило ему о тех сторонах его натуры, которые лучше было бы оставить в прошлом. Он в тысячный раз пожелал, чтобы Грейси кого-нибудь встретила. Она много ходила на свидания, но, насколько он мог судить, выбрасывала мужчин как использованные носовые платки в разгар эпидемии гриппа.
Когда Джеймс впервые увидел Грейси, она встречалась с шерифом. Когда она с ним рассталась, Джеймс был уверен, что она подцепит одного из его братьев. Женщины вроде Грейси всегда тянутся к таким мужчинам. Сначала Джеймс думал, что это будет Шейн, ведь они очень хорошо поладили. Но как только на горизонте появилась Сесилия, эта его надежда рассыпалась.
На свадьбе Мадди, его сестры, Эван, его младший брат, был в восторге от Грейси. Но, к удивлению Джеймса, она отвергла ухаживания Эвана с тем же добродушным обаянием, которое обращала на всех, кроме него самого. Джеймс до сих пор не понимал, почему она отвергла его младшего брата. Эван не слышал слова «нет» лет с четырнадцати. Ростом шесть футов пять дюймов, он был футбольной звездой, участвовал в Матче всех звезд. Но Грейси, хотя и флиртовала с ним самым бесстыдным образом, дальше не пошла. Она упрямо оставалась незанятой. И это раздражало Джеймса больше, чем если бы они с Эваном спали вместе. Если бы его брат занимался сексом с Грейси, она бы стала для него неприкасаемой, и его проблема с ней была бы разрешена. Его размышления прервал голос Шейна:
– Ну, ты собираешься что-нибудь с этим делать?
Джеймс резко отвел взгляд от лестницы, по которой ушла Грейси, и положил ладони на мраморную столешницу разделочного стола.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Старший брат прищурился. В эту минуту, с этим выражением лица, он выглядел точной копией их отца, и Джеймс снова испытал тупую боль потери, которая никогда не проходила до конца, сколько бы времени ни миновало.
– Это напряжение между вами уже начинает раздражать.
– Это не напряжение, – ответил Джеймс бесстрастно, тщательно следя за своим тоном. – Это неприязнь. Есть разница.
Да, возможно, между ними и есть скрытое влечение, но совершенно ясно, что ни один из них не желает об этом и слышать. Уж Джеймс-то точно не желает. Ему всегда нравились женщины рациональные.
