– Значит, мы с вами договорились, не так ли?
– Вполне, – ответил его светлость.
Она отняла свою руку.
– Я буду н‑настоящим другом и высажу вас у в‑вашего дома, сэр, потому что дождь слишком сильный для того, чтобы ехать верхом. П‑пожалуйста, назовите моему кучеру свой адрес.
Десять минут спустя карета въехала на улицу Хаф-Мун-стрит. Горация подозвала своего грума и приказала ему отвести кобылу его светлости в конюшню.
– А в‑ведь я так и не п‑поблагодарила вас за спасение, милорд! – сказала она. – Я чрезвычайно вам обязана.
Летбридж ответил:
– И я тоже признателен вам, мадам, за то, что вы предоставили мне такую возможность. – Он склонился над ее рукой. – До завтрашнего утра, – сказал он и ступил на залитый потоками воды тротуар.
Карета покатила вперед. Летбридж еще мгновение постоял под дождем, глядя, как она свернула на улицу Карсон-стрит, потом пожал плечами, развернулся и взбежал по ступенькам собственного дома.
Привратник распахнул перед ним дверь и почтительно заметил:
– Прескверная погода, милорд.
– Чрезвычайно, – коротко ответил Летбридж.
– Должен сообщить вашей светлости, что к вам приходил один… один человек. Он прибыл незадолго до вашей светлости, и я оставил его внизу, чтобы присматривать за ним.
– Пришлите его наверх, – распорядился Летбридж и вошел в комнату, которая выходила окнами на улицу.
Через несколько мгновений появился посетитель, которого ввел в комнату враждебно настроенный к нему привратник. Им оказался коренастый мужчина, одетый в грубошерстную накидку и шляпу с широкими опущенными полями, которую он сжимал в руке. При виде Летбриджа он ухмыльнулся и приложил палец ко лбу.
– Надеюсь, все в ажуре, ваша честь, и леди не пострадала.
Летбридж не ответил. Достав из кармана ключ, он отпер один из ящиков письменного стола, вынул оттуда кошель и швырнул его гостю со словами:
– Берите и проваливайте. И не забывайте, друг мой, держать язык за зубами.
– Хороший совет, и пусть не опрокинуть мне больше ни одного стаканчика, если я расколюсь! – с негодованием ответил джентльмен в грубой накидке.
Он высыпал содержимое кошеля на стол и принялся пересчитывать монеты.
Летбридж презрительно скривился.
– Не трудитесь. Я плачу то, что обещал.
Мужчина понимающе ухмыльнулся.
– Да, вы малый не промах, это точно. А я, когда имею дело с такими хитрецами, предпочитаю не рисковать. – Пересчитав все монеты, он сгреб их в огромную ладонь и ссыпал в карман, добродушно добавив: – Все верно, и досталось легко. А теперь я исчезаю. Не надо меня провожать, я знаю дорогу.
Летбридж вышел вслед за ним в узкий коридор.
– Не сомневаюсь, – сказал он. – Но я доставлю себе удовольствие и выпровожу вас вон.
– Господь с вами, за кого вы меня принимаете? – возмутился посетитель. – Ваша милость, обчистить нанимателя в его берлоге – последнее дело! – С этими словами он сошел со ступенек в темноту и, сгорбившись, зашагал в сторону Пиккадилли.
Лорд Летбридж закрыл за ним дверь и еще некоторое время, нахмурившись, постоял на пороге. Из задумчивости его вывел камердинер, который поднялся по лестнице из людской, чтобы прислуживать ему, и озабоченно заметил, что дождь промочил сюртук его светлости.
Нахмуренное чело барона разгладилось.
– Очевидно, что так, – сказал Летбридж. – Но, я полагаю, игра стоила свеч.
Было уже начало шестого, когда Горация прибыла на Гросвенор-плейс и, услышав от привратника, который час, отчаянно взвизгнула и бросилась вверх по лестнице. В коридоре второго этажа она едва не налетела на Рула, уже одетого для выхода в оперу.
– Ой, милорд, со мной случилось такое приключение! – переводя дыхание, выпалила она. – Я ужасно опаздываю, иначе р‑рассказала бы о нем прямо сейчас. Умоляю п‑простить меня! Я быстро!
Рул смотрел ей вслед, пока она не скрылась в своей комнате, после чего продолжил путь и спустился вниз. Очевидно, совершенно не полагаясь на представления собственной супруги о времени, он распорядился, чтобы обед задержали на полчаса, и отправился в одну из гостиных, дабы дождаться появления Горации. Тот факт, что опера начиналась в семь часов, похоже, ничуть не беспокоил его, и, даже когда стрелки золотых часов, стоявших на каминной полке, показали без четверти шесть, он не проявил ни малейших признаков нетерпения. Зато повар, взволнованно метавшийся внизу между индейкой на вертеле и крабами в масле, призывал самые черные проклятия на головы женщин.
Но без пяти минут шесть графиня, являя собой воздушное видение в прозрачной кисее, кружевах и плюмаже, заняла свое место за обеденным столом напротив супруга и с торжествующей улыбкой объявила, что она, дескать, опоздала не очень-то и сильно.
– А если дают Г‑Глюка, то я не возражаю вообще п‑пропустить часть, – сообщила она. – Но я д‑должна рассказать тебе о своем приключении. Только п‑представь себе, Маркус, на меня напали разбойники!
– Напали разбойники? – с некоторым удивлением повторил граф.
Горация, рот которой был набит крабами в масле, энергично закивала головой.
– Мое дорогое дитя, когда и где?
– О, это случилось у «Хафуэй-Хаус», когда я возвращалась домой от Лэйни. Они напали на меня средь бела дня и отобрали кошель. В нем было совсем немного денег.
– Какое счастье, – заметил граф. – Но, очевидно, я чего-то не понимаю. Неужели мои храбрые слуги не оказали никакого сопротивления этим отчаянным грабителям?
– Видишь ли, Джеффрис не захватил с собой пистолеты. Так пояснил мне потом кучер.
– Ага! – сказал граф. – В таком случае, будем надеяться, что он окажется настолько любезен, чтобы повторить свои объяснения мне.
Горация, которая в этот момент накладывала себе на тарелку артишоки, быстро подняла на него глаза и сказала:
– П‑прошу тебя не устраивать сцен, Рул. Это я виновата в том, что так долго задержалась у Лэйни. Не думаю, кстати, что Джеффрис мог с‑сделать что-нибудь, даже будь у него с собой мушкетон, п‑потому как их было несколько и все они п‑палили из пистолетов!
– Вот как! – прищурился Рул. – А сколько именно их было?
– В общем, т‑трое.
Его светлость удивленно приподнял брови:
– Хорри, твой рассказ становится чрезвычайно интересным. На тебя напали три человека…
– Да, и все они б‑были в масках.
– Что ж, этого следовало ожидать, – заметил его светлость. – И ты хочешь сказать, что единственное, чего ты лишилась, был твой кошель?
– Да, но один из них попытался стащить у меня с п‑пальца кольцо. Осмелюсь предположить, они забрали бы все, что у меня было, если бы в этот самый момент ко мне не п‑пришло спасение. Ну разве это не р‑романтично, сэр?
– Безусловно, – согласился граф. – Могу я поинтересоваться, кем были эти молодцы, что совершили столь галантный поступок?
– Это был лорд Л‑Летбридж! – ответила Горация, с некоторым вызовом произнося имя своего спасителя.
Несколько мгновений граф хранил молчание. Затем он потянулся за графином кларета[52] и вновь наполнил свой бокал.
– Понимаю, – сказал он наконец. – Значит, он тоже был в Найтсбридже? Какое счастливое совпадение!
– Да, не п‑правда ли? – согласилась Горация, радуясь тому, что ее слова не вызвали у графа яростного неприятия.
– Прямо-таки ниспосланное самим Провидением. И что же, он в одиночку обратил в бегство этих вооруженных грабителей?
– Да, именно т‑так. Он галопом п‑подскакал к нам, и разбойники бросились наутек.
Граф склонил голову с выражением вежливого интереса на лице.
– И что же было дальше? – мягко поинтересовался он.
– О, потом я спросила его, не согласится ли он вернуться домой вместе со мной, и должна сказать тебе, Рул, что п‑поначалу он вовсе не склонен был принять мое п‑приглашение, но я настаивала, и он с‑сдался. – Она глубоко вдохнула. – И еще я должна с‑собщить тебе, что мы с ним решили стать друзьями.
Глаза их встретились.
– Я польщен таким доверием, дорогая. Ты ждешь от меня комментариев по этому поводу?
Горация выпалила:
– В общем, лорд Летбридж сказал мне, что тебе это не п‑понравится.
– А, он так сказал? – пробормотал его светлость. – А он не назвал причину моего возможного неудовольствия?
– Нет, но он с‑сказал, что знакомство с ним может вызвать п‑пересуды. Тогда мне с‑стало его жаль, и я ответила, что буду дружить с ним, а что г‑говорят люди, мне все равно.
Граф легонько промокнул губы салфеткой.
– Понимаю. А если, предположим, я буду настроен резко отрицательно по отношению к этой дружбе?
