— Надеюсь, у вас есть еда, потому что вы не только накачали, а потом привязали к стулу, но и хуже всего, не дали съесть равиоли с лобстером.
Я покачал головой в ответ на ее жалобу, пряча улыбку рукой. Конечно, она больше злилась из-за того, что ее не накормили, чем из-за того, что ее накачали наркотиками и допрашивали. Теперь, когда она завладела моим вниманием, она не сможет от него избавиться. Одержимость у меня получалась лучше всего. Изучение человека, что движет им, что он будет делать дальше. Люди удивлялись, почему я всегда нахожу свою цель. Я залезал в сознание человека.
В чем проблема с ней? Я не уверен, что смогу отстраниться, когда нужно.
Холод просачивался сквозь мою рубашку от металлической балки, к которой я прислонился, останавливаясь. Калеб направился прямиком к барной стойке и налил себе щедрую порцию коньяка.
— Это гребаная кухня, — процедил Калеб сквозь стиснутые зубы, не обратив внимание на средний палец, который она показала в его сторону. — Боже, я женат на идиотке, которая, черт возьми, даже не может покормить себя, — пробормотал он, а я усмехнулся. На его лице отразилась боль, когда он закрыл глаза, пытаясь восстановить хоть какое-то подобие контроля над ситуацией. Предполагалось, что он приведет домой невесту, папашу которой мы убьем до свадьбы. И сучка должна была жить в квартире под нами.
Приставили бы к ней охрану и считай, что все в порядке. Таков был план.
Вместо этого он объявил важным деловым чувакам, что Скар — его гребаная жена, и нам придется продолжать этот фарс, пока не выполним все наши планы. Черт возьми, интересно будет. Калеб и Скар не ладили друг с другом, потому что были совершенно похожи. Полные огня и борьбы, не желающие преклонять колени перед другим.
Еще и Кенджи. Ему нравилось пачкать каждую невинную и блестящую вещицу, которая попадалась ему на глаза, поэтому он изо всех сил старался заставить ее клюнуть на его ухаживания. По его словам, слишком вычурная идиллия вызывала у него беспокойство. Напоминала о семье. Вот почему роль дознавателя так хорошо подходила ему. Он кайфовал, когда вырезал несовершенства на чьей-то коже. Красота в насилии.
Хотя, возможно, она ему под стать, ведь девчонка не такая невинная, как можно сначала посудить по ее шикарной внешности. Хотя она могла бы быть идеальной.
Я проигнорировал эту мысль и сосредоточился на слежке за ней, пока она направлялась к нашему огромному холодильнику. Ей не нужно беспокоиться о том, есть ли у нас еда. У нас троих огромный аппетит. Но ее брови нахмурились, когда она заглянула внутрь.
Ей ничего не нравится?
У меня внутри все перевернулось при этой мысли. И моя же реакция меня встревожила.
— У вас нет чего-нибудь… для разогрева в микроволновке? — спросила она, неловко переминаясь с ноги на ногу.
— О боже, — простонал Калеб.
Прежде чем передумать, я шагнул к ней, отталкивая с дороги.
— Ты что, не умеешь готовить, малышка? — спросил я. Может, ей и не нравилось это имя, но мне наплевать. По сравнению со мной она была маленькой, и мне нравилось это произносить.
Уязвимость на секунду промелькнула в ее глазах, прежде чем она нахмурилась.
— Ну и что такого? — ее руки опустились на бедра, отчего материал платья сдвинулся, обнажив кровь, стекающую по бедру. Алые капли поймали меня в ловушку. Я едва слышал, как она ругалась, говоря, что в Нью-Йорке никто не готовит, потому что «мест, где можно пожрать больше, чем туалетов, где можно посрать». Крик эхом разнесся по кухне, когда я поднял ее, усадив задницей на массивный островок из мыльного камня и разорвав ее платье в стороны.
Мое тело расслабилось, когда я понял, что порез поверхностный, появился в результате игр Кенджи. Узел в моем животе распутался.
Дерьмо. Я беспокоюсь. Одержимость уже глубоко вонзила свои когти.
— Кенджи, принеси аптечку, — рявкнул я.
Мне пришлось опуститься на колени, чтобы оказаться на уровне глаз с раной. Находиться так близко к ее киске и не наклонится вперед, чтобы зажать зубами клитор, — геркулесовый подвиг. От одной этой мысли мои яйца напряглись.
— Ничего особенного. Не беспокойся. Кенджи дразнил меня и слизывал кровь, пытаясь вызвать мои крики, — сказала она, пожимая плечами и пытаясь вернуть платье на место, как будто комментарий был совершенно нормальным.
Кто-то должен поговорить с моим телом, потому что этот ублюдок действовал без разрешения. Или, может быть, Скар ведьма, и заколдовала меня. Потому что я ни за что не должен был наклоняться вперед и ласкать ее бедро своим языком.
У нее божественный вкус, и мне захотелось облизать еще что-то, помимо крови. Я взглянул на нее снизу вверх. Она откинула голову назад, слегка приоткрыв губы, ее костяшки на пальцах побелели, как будто она сдерживалась, чтобы не притянуть мое лицо туда, куда хотела.
Или, может быть, все это — выдача желаемого за действительное с моей стороны.
Позади меня раздался смешок.
— Держи, брат. Антисептик, возможно, лучше очистит ее рану, чем твоя слюна, — пошутил Кенджи, передавая ватные диски.
— Вы со всеми заложниками так обращаетесь? — спросила она, ее слова звучали с придыханием.
Я приподнял бровь в ответ на ее остроумный комментарий. Ей не нравилось чувствовать себя уязвимой, и она прикрывала свой дискомфорт своей дерзостью.
— Нет, — я провел пальцами по порезу спиртом, улыбаясь тому, как она поморщилась. — Только с женой своего друга, — заявил я, вставая после того, как наложил повязку на ее кожу.
Она вытаращила на меня глаза. Ее рот несколько раз открылся и закрылся, но никаких остроумных замечаний не последовало.
— Она сломалась, брат, — Кенджи хлопнул меня по спине и усмехнулся. — Интересно, что будет, когда она узнает, что нам нравится делиться.
