Друзилла медленно прошла вдоль рядов и преклонила колени около той скамьи, где она обычно сидела с матерью по воскресеньям. Ей показалось, что если она сейчас поднимет голову, то увидит отца, стоящего на кафедре, услышит его проповедь, как правило, слишком сложную для понимания его бесхитростной паствой.
Внезапно ее охватило желание выйти отсюда на солнечный свет и помолиться у расположенной в тени старого тисового дерева скромной могилы с простым гранитным крестом, где была похоронена ее мать.
Она направилась туда и упала на колени в траву; глаза ее наполнились слезами, и она с трудом разобрала надпись: «Клементина Мэри Морли». Это были всего лишь слова, высеченные на камне, но Друзилле казалось, что ее мама где-то ждет ее, слышит и пытается помочь, протягивая к ней руки, как когда-то в далеком детстве.
«О, мама, мама! – молила Друзилла. – Помоги мне! Я так запуталась, но я люблю его! Я всегда любила его, просто не осознавала этого. Сделай так, чтобы он понял, чтобы он полюбил меня хоть немного, чтобы мы могли быть счастливы вместе!»
Эти слова шли из глубины ее сердца, и она почувствовала, что ее мама здесь, рядом с ней. Ей показалось, что все страхи, так долго мучившие ее, улетучились. Ей больше не нужно было сражаться со всем миром, бежать от мужчин; она снова была простодушной, доверчивой девушкой, как в те времена, когда была жива ее мать.
Все были так добры и ласковы с ней, и она платила окружающим такой же добротой. Лишь когда она осталась одна, страх и ненависть так изменили ее, что весь мир стал казаться ей уродливым и мерзким.
«Научи меня думать о других, а не о себе, мама, – взывала Друзилла, – особенно о Вальдо… я так люблю его… всем сердцем!»
Она еще долго молилась, вкладывая в эту молитву всю душу. Наконец она поднялась с колен и почувствовала, как покой и умиротворенность снизошли на нее. Отовсюду доносилось пение птиц, воздух был напоен ароматом свежескошенного сена, солнечные лучи ласково согревали ее обнаженные руки. Впервые за много лет она обрела душевное спокойствие, впервые со дня смерти ее матери она чувствовала единение с окружающим миром.
Медленно она вышла в парк и направилась к дому. Она знала теперь, что ей делать, и хотя ей предстояла нелегкая задача, она чувствовала, что мама поможет избрать ей правильный путь.
«Я люблю Вальдо, и я сделаю его счастливым!»
Эти слова прозвучали как клятва. Она будет любить его, помогать ему и заботиться о нем, она заставит его понять, что не все женщины такие, как та, которая отравила его детство. Она знала, что единственный путь завоевать его – это отдать ему всю себя, свою любовь, свое сердце и свою душу. Она даже не подозревала, какой замкнутой, подозрительной и недоверчивой она стала из-за всех перенесенных несчастий. Но теперь она поняла, что должна отбросить мысли о себе: только любовью она сможет завоевать его любовь.
* * *
Весь остаток дня Друзилла провела одна, но она больше не чувствовала себя одинокой. Незадолго до ужина возвратились Вальдо и сэр Энтони, но она увидела их, лишь когда все собрались в гостиной.
Она оделась и причесалась более тщательно, чем всегда, и надеялась, что ее старания не пройдут незамеченными. Платье из темно-синего тюля, расшитого крошечными блестящими звездами, оттеняло ее ослепительно-белую кожу. Волосы, уложенные по последней моде, отливали золотом при свечах.
Она надеялась, что они будут одни, но, к своей досаде, обнаружила, что маркиз пригласил к ужину своего управляющего с женой и пожилого джентльмена, гостившего у них. Все они были очень милые люди, и Друзилла очень хорошо к ним относилась, но она с трудом поддерживала с ними беседу потому, что все время невольно прислушивалась к тому, что говорил маркиз, и ее взгляд все время возвращался к нему.
Ей казалось, что маркиз даже не смотрит в ее сторону, а когда он обращался к ней, его голос был холоден как лед. По мере того как вечер близился к концу, Друзилла все больше и больше падала духом.
После ужина мужчины сели играть в вист, предоставив Друзилле вести светскую беседу с женой управляющего, которая была целиком поглощена своими детьми и делами поместья. Друзилла изо всех сил пыталась показать свою заинтересованность, но она была рада, когда гости наконец начали собираться домой.
Она надеялась, что сможет поговорить с Вальдо наедине, и знала, что ей достаточно лишь подать знак сэру Энтони, и он оставит их одних, но маркиз опередил ее.
– Давай сыграем в пикет, Энтони, – сказал он. – Я сегодня в ударе и не прочь отыграть немного из того, что проиграл тебе в прошлый раз. Пойдем, я ставлю на кон пятьсот фунтов.
– Тебе отлично известно, что я могу согласиться на такие высокие ставки лишь в пьяном виде, – ответил сэр Энтони. – К тому же мне кажется, что уже довольно поздно.
– Довольно поздно! – воскликнул маркиз. – Побойся Бога, Энтони, еще нет одиннадцати! Ты так просто от меня не отделаешься.
Маркиз решительно направился к карточному столу, стоявшему в дальнем углу гостиной, и Друзилла поняла, что бесполезно пытаться помешать ему.
– Если вы решительно настроены провести всю ночь за картами, я, пожалуй, лучше отправлюсь спать, – сказала она. – Спокойной ночи, Энтони. Спокойной ночи… Вальдо.
Она слегка запнулась, произнося его имя. Он встал из-за стола и вежливо поклонился ей:
– Спокойной ночи, Друзилла.
Он даже не взглянул на нее, и отчаяние охватило ее. Она вышла из комнаты и стала подниматься вверх по лестнице, чувствуя, что ей совершенно не хочется спать.
Роза помогла ей раздеться, и Друзилла, сев у окна, устремила свой взгляд в сад. Прошло не менее двух часов, прежде чем она услышала, как маркиз и сэр Энтони поднимаются по лестнице. Какое-то время она раздумывала, не отправиться ли ей к мужу, чья комната была расположена прямо напротив. Но, представив, каким холодным и удивленным взглядом он встретит ее появление, она отказалась от этой мысли. Она была уверена, что это далеко не лучший момент для выяснения отношений.
Но как, как она могла попытаться исправить положение, если он был твердо намерен не оставаться с ней наедине? Раньше или позже случай, конечно, представится, но сколько ей придется ждать? Внезапно слезы хлынули из ее глаз.
Прошло много времени, прежде чем она почувствовала какой-то странный запах. Сначала она не могла понять, что это, потом сообразила, что запах доносился не из сада, а из дома.
Она поднялась и отошла от окна, с трудом распрямляя затекшие ноги и слегка дрожа от холода, несмотря на то, что ночь была теплой.
Запах стал сильнее. Теперь у нее уже не оставалось сомнения – что-то горело. Она открыла дверь и выглянула в коридор. Хотя свечи были погашены, при свете луны, проникавшем в холл через большие ромбовидные окна, она могла разглядеть, что коридор пуст. В то же время запах дыма становился все сильнее, а затем она увидела отблеск огня. Она подбежала к перилам и, взглянув вниз, с ужасом увидела темную фигуру с факелом в руке возле одной из шелковых портьер, спускавшихся по обе стороны окна. Шелк моментально вспыхнул, и через секунду уже обе портьеры были охвачены пламенем.
Друзилла пыталась закричать, но, когда она узнала человека, держащего факел, голос ее замер. Она узнала его по форме головы и по низкому, безумному смеху, который вырвался у него, когда он подбежал с факелом к следующему окну.
Какое-то мгновение Друзилла была не в силах двинуться с места, затем она с ужасом отпрянула и бросилась в комнату маркиза.
В комнате горели две свечи. Она взглянула на кровать, но та была пуста. Потом она повернулась и увидела маркиза сидящим в высоком кресле возле камина. Он снял фрак и галстук, но на нем все еще была надета белая рубашка с кружевной отделкой и обтягивающие желтые панталоны, в которых он был за ужином. Вытянув перед собой ноги и откинув голову на спинку кресла, он крепко спал.
Друзилла подбежала к нему.
– Вальдо, Вальдо! – закричала она и, положив обе руки ему на плечи, принялась трясти его. – Вальдо, проснись же!
Он резко открыл глаза и недоверчиво уставился на нее. Ее лицо было совсем близко от него, волосы рассыпались по ее плечам.
– Это Юстас, он там, внизу! Он поджигает дом!
– Юстас!
Маркиз мгновенно вскочил на ноги. Он бросился к двери, но Друзилла инстинктивно протянула к нему руку.
– Будь осторожен, Вальдо. Ради бога, будь осторожен! Он очень опасен!
– Это я опасен! Проклятье! Если он думает, что я дам спалить ему мой дом, он заблуждается! – с яростью воскликнул маркиз. – Разбуди слуг!
С этими словами он скрылся из виду. Друзилла молча стояла, вспоминая, как давным-давно, когда она еще была маленькой девочкой, ей показывали пожарные колокола, висящие на каждом этаже. Она пыталась ухватиться за толстую веревку и качнуть колокол, но Вальдо предупредил ее, что, если она зазвонит в колокол без причины, ей больше никогда не разрешат появляться в этом доме.
