– Меррин, – повторил он. – Не в этот раз.
Наступила тишина.
Меррин как наяву услышала голос Тэсс.
Все только и говорят об этом скандале… И все газеты об этом пишут… Поймана в постели с герцогом Фарном!
Она понимала, что превратилась в самую скандальную женщину Лондона.
Ее репутация погибла.
Она скомпрометирована.
Она запятнала свою репутацию и потеряла девственность. И даже если она не родит, скандал и сплетни всегда будут пачкать ее имя. Никто не возьмет ее на работу. Мерин в глубине души это понимала, как понимала и то, что если она не выйдет замуж за Гаррика, то станет отверженной, от нее будут шарахаться все, кроме родных. Лекции и дискуссии, выставки и концерты – она уже не сможет, как раньше, ими наслаждаться. Ее будут обсуждать, за спиной у нее будут шушукаться, она станет главным объектом сплетен. Из «невидимки» она превратится в самого заметного человека, обсуждаемого светским обществом.
– Интересно, – горько проговорила она, – шампанское наводнение было бы лучше?
– Во всяком случае, гораздо приличнее, – Гаррик чуть улыбнулся, – но, боюсь, в конце произошло бы то же самое. Вы должны выйти за меня замуж.
– Я не могу, – повторила Меррин. Она снова прошлась по комнате.
– Меррин, прошу вас, подумайте еще, – произнес Гаррик уже другим тоном. Теперь в нем звучала непоколебимая сталь. – Если родится ребенок, – намеренно надавил он, – я не могу допустить, чтобы он родился вне брака.
– Вполне возможно, что я не беременна, – с энтузиазмом парировала Меррин. В ней боролись отчаяние и надежда. – Мы можем подождать, – предложила она. – Мы скоро выясним… – Она горестно замолчала. Она поняла, что это не сработает, едва увидела выражение лица Гаррика.
– Подождем сколько – месяц, два? – вежливо поинтересовался он, но в глазах у него пылала ярость. – Если ты не беременна, мы поздравим друг друга с удачей, а если окажется, что ты носишь ребенка, мы быстро и тихо сыграем свадьбу, а все вокруг будут считать дни и месяцы и сплетничать насчет нас? – Он скривил губы. – Слишком пошло. Я на это не пойду.
Меррин встретилась глазами с его темным, непримиримым взглядом. Она понимала, что Гаррик прав – она не может рисковать тем, что ее сын или дочь получит унизительное клеймо незаконнорожденного. Что его будут считать еще одним ублюдком герцога Фарна. «Каков отец, таков и сын». Она прижала руку к губам, пытаясь сдержать рыдания, чувствуя, что у нее вот-вот начнется истерика. От необходимости сделать такой жестокий выбор ее душило чувство вины. Ей хотелось убежать и спрятаться.
Но она не могла. Она должна отвечать за то, что натворила.
– Ты должна выйти за меня, – сказал Гаррик. – Боже мой, Меррин… – В его голосе внезапно зазвучал неприкрытый гнев. – У меня и так на совести смерть твоего брата. Я не собираюсь добавлять к тому скандалу новый, разрушив и твою жизнь тоже. – Он взял Меррин за руку, и она почувствовала, как он напряжен. – Женитьба даст мне возможность искупить вину, – грубовато добавил он. – Я пытался это сделать, когда вернул вам поместье и состояние. Я исправил одну маленькую несправедливость. Если бы ты вышла за меня…
– Это не возместит мне смерть Стивена, – горячо возразила Меррин. – Ничто никогда не возместит.
– Верно, – согласился Гаррик, – но это спасет твою репутацию в глазах общества. И мы не только предотвратим скандал, мы сможем представить наш брак как первый шаг к примирению между нашими семьями. Ты никогда не думала… – Он вдруг отпустил ее и отвернулся. – Люди могут считать, что ты давно уже моя любовница.
Наступило напряженное молчание. Меррин тяжело опустилась на один из стульев. Ей такое даже в голову не приходило. Эта мысль ранила ее до глубины души.
Она вспомнила жестокие слова лорда Крофта на Бонд-стрит. Он намекал, что Меррин готова «забыть» о смерти Стивена за тридцать тысяч фунтов. Насколько же громче и непристойней будут сплетни о них с Гарриком. Она так и слышала, как за ее спиной расходятся шепотки. Она буквально видела, как щелкают веерами сплетницы, с удовольствием обсуждая горячие новости. Нет ничего скандальнее слуха, что она легла в постель к тому самому человеку, который когда-то разрушил ее семью.
Гаррик прав. Брак, по крайней мере, разрешит эту, мягко говоря, неприличную ситуацию.
– Возможен только фиктивный брак… – начала Меррин. – Исключительно формальный. Ради поддержания слухов, что наш союз станет примирением для наших семей… – Она замолчала, увидев его взгляд.
Гаррик сделал к ней шаг. И еще один.
– Исключительно формальный брак, – мягко, но насмешливо повторил он. Взял ее за подбородок и заставил поднять голову. Его прикосновение было легче перышка, но оно отдалось в Меррин с головы до пят. От сильных ощущений она даже на мгновение прикрыла глаза.
– Думаешь, ты сможешь его придерживаться? – поинтересовался Гаррик тоном, от которого у нее по спине прокатилась дрожь. – Потому что я не смогу, я сразу предупреждаю. И даже пытаться не буду. – Он наклонил голову и коснулся ее губ.
Меррин почувствовала, как внутри у нее вспыхнуло пламя.
– Думаешь, ты сможешь? – повторил он, их губы разделяло не больше дюйма. Меррин не успела ответить: Гаррик крепко поцеловал ее, и она потянулась к нему, как распускающийся цветок к солнцу. Ее снова пронзил стыд за то, что она так охотно отзывается на его прикосновения, а голову затуманило тоской и болью.
Фарн усилил натиск, и мир закружился перед глазами Меррин так, что ей пришлось схватить Гаррика за пальто, чтобы не упасть. Шерстяной материал выскальзывал у нее из пальцев, но его руки подхватили ее, обняли, прижали к себе. Он целовал, утверждая за собой право обладания ею, и Меррин поняла это. Она будет его женой во всех смыслах. Ей от этого не спастись.
Гаррик выпустил ее из объятий и отступил назад. Он тяжело дышал, глаза сверкали желанием.
– Я уже получил особое разрешение на брак, – объявил он. – Мы поженимся в ближайшую неделю. Ах да, Меррин… – Он странно замолчал. – Я был бы очень признателен, – несколько официально добавил он, – если бы ты с уважением отнеслась к своим свадебным клятвам.
Меррин с минуту смотрела на него совершенно непонимающим взглядом. За всей его силой и пылающей страстью она распознала в его голосе подлинную муку. У нее сжалось сердце.
– Китти, – догадалась она. – Ты не хочешь получить еще одну неверную жену.
– Это было бы очень плачевно, – согласился Гаррик, но веселые нотки не смогли полностью замаскировать его боль. – Боюсь, в этом отношении я очень старомоден. Определенные… вольные… нравы светского общества не соответствуют моему вкусу. Хотя, – горько добавил он, – это была бы для тебя идеальная месть – выйти за меня замуж, а потом предать. Тогда жизнь совершила бы полный круг.
Меррин замотала головой. Боль Гаррика ее потрясла. Ей казалось, что он всегда уверен в себе и не считает себя виновным за прошлое. Во время их заключения она пыталась подтолкнуть его к разговору о любви Китти и Стивена. В ответ Фарн сказал, что каждый божий день помнит и жалеет о предательстве своей жены.
Тогда в его голосе она услышала боль и разочарование. Теперь же, глядя ему в глаза, она убедилась, что это правда.
Меррин с трудом сглотнула.
– Я не принадлежу к женщинам, способным на такое, – пояснила она. – Если я даю обещание, я держу его. Я бы никогда тебя не опозорила.
Меррин заметила, что в глазах Гаррика что-то мелькнуло, какое-то чувство, пронзившее ее до глубины души.
– Да, – сказал он. Его голос немного потеплел. – Я тебе верю. Ты слишком честна, чтобы меня обманывать. И ты держишь свои обещания.
– Ты ведь не хотел жениться еще раз, – сказала Меррин, наблюдая за ним. У нее было ощущение, что она познает что-то новое, ступает на какую-то странную, неизведанную дорожку. Она знала, что проницательность никогда не была ее сильной стороной. И предательство Тома было тому подтверждением. Но сейчас, с Гарриком, ей хотелось этому научиться.
Гаррик покачал головой:
– Нет. Я вообще больше не собирался вступать в брак.
Теперь Меррин уже это понимала. Раньше ей не приходило в голову, что неверность Китти могла причинить Гаррику такую боль, что он больше не захочет жениться. Она думала, что его это не волнует. И теперь осознала, как была не права.
– Но разве тебе не нужен наследник? – спросила она.
– У меня есть братья, – ответил Гаррик и наконец улыбнулся. – Может, я с ними и не общаюсь, но вполне могу рассчитывать, что они продолжат род Фарнов.
Для Меррин, которая только этим утром осознала, насколько безгранично ее любят сестры, мир семьи Гаррика показался очень холодным.
Гаррик смотрел на нее темными, почти черными глазами.
– Значит, мы пришли к согласию? – негромко спросил он.
– Да, – прошептала Меррин. Главное слово сказано, теперь уже нет пути назад, подумала она.
