Его длинные конечности заполняют все пространство, пока я сажусь между его ног спиной к его груди, и мы проскальзываем в воду, позволяя пене покрыть нас.
– Это очень цивилизованная страна, моя Дженни, – со вздохом говорит Доминик.
– Надеюсь, ты будешь здесь очень счастлив.
– Если буду с тобой, то буду счастлив.
Потом, прижимаясь друг к другу влажной кожей, мы нежно занимаемся любовью на кровати, а Арчи – с пола, куда был сослан – громогласно жалуется на несправедливость. Кажется, он уже ревнует к тому, какое место я занимаю в привязанностях Доминика.
Мы проскальзываем под пуховое одеяло, и я с улыбкой вижу, что ноги Доминика высовываются и свисают с кровати. Кровать королевского размера просто не поместится в этой комнате, но нам надо будет что-то придумать. Я думаю о деревянном поддоне, который служил Доминику кроватью на земляном полу в manyatta, и надеюсь, что здесь ему все-таки лучше.
– Как твои родители отнеслись к тому, что ты приехал сюда? – спрашиваю я в темноте.
– Они рады, что у меня будет новая жизнь, – тихо отвечает Доминик, – но им грустно, что я покинул их дом. А еще они понимают, что образ жизни масаев не совсем такой, какой был у меня.
– Я изо всех сил буду заботиться об их сыне, – обещаю я.
– Тогда им не о чем больше просить.
– Мы должны послать им немного денег. Как только немножко накопим, так и отправим. Это будет помощью?
– Наверняка. Для лечения они обычно используют свои традиционные средства, но иногда они не помогают, и тогда приходится покупать в аптеке лекарства, антибиотики. Моей семье всегда нужны деньги для этого.
– Тогда мы это сделаем, – уверяю я его. – Как только сможем.
Я прижимаюсь к нему. Доминик щелкает пальцами и говорит:
– Иди сюда, кот.
И я слышу, как Арчи тихо вскакивает на кровать и сворачивается клубочком у плеча Доминика. Я едва могу отвести глаза от моего возлюбленного и не хочу спать, но очень скоро меня одолевает усталость. Погружаясь в сон, я слышу шепот Доминика возле моих волос.
– Я буду беречь тебя, Дженни Джонсон, каждый день моей жизни, – говорит он.
Погружаясь в сон все глубже и глубже, я понимаю, что никогда не чувствовала себя более любимой и более защищенной.
Утром я просыпаюсь, а Доминика рядом нет. Нет и Арчи. На секунду меня охватывает паника, но потом я начинаю рассуждать, что Доминик не мог далеко уйти. Натянув халат, я спускаюсь по ступенькам и вбегаю в кухню. Никого. Я выглядываю в сад за домом, но и там их нет. Я включаю чайник, начинаю готовить чай, и в этот момент слышу стук в дверь. В глазок вижу, что за дверью стоит Доминик с Арчи вокруг шеи. Но не один. Я как можно скорее открываю дверь. По обе стороны от моего возлюбленного и моего кота стоят огромного роста полицейские в форме. Полицейская машина припаркована рядом с моей.
– Доминик! – Я бросаюсь к нему и заключаю его в объятия. – Ты в порядке? Ты не ранен?
– Со мной все хорошо, Просто Дженни, – уверяет он меня. – Эти приятные люди сказали мне, что я был плохим.
– Плохим?
Один из офицеров выходит вперед.
– Мы получили жалобы от нескольких ваших соседей. По-видимому, они заметили этого джентльмена, мистера Оле Нангона, когда он перепрыгивал через заборы и бродил по садам за домами.
Я поворачиваюсь к нему.
– Доминик?
– Я – воин масаи, – говорит он гордо. – Моя работа – защищать деревню. Это я и делал.
Полицейские поднимают брови.
– Он, – объясняю я, – только вчера прилетел в Англию. Я еще не успела объяснить ему официальную схему «Присмотра за соседями»[65].
– Он очень напугал одну из дам, – говорит другой полицейский и проверяет свой блокнот. – Миссис Петерман. У нее что-то вроде нервного потрясения.
– Простите, – говорю я им. – Я сегодня проведу Доминика по деревне и представлю его всем.
– Думаю, они уже знают, кто он, – предполагает полицейский.
Ну, если дело касается миссис Петерман, то она обязательно сделает так, что знать будут все. Я хорошо представляю себе, как Доминик в своем красном shuka перепрыгивает через ее тисовую ограду. Рассказы об этом распространятся так же быстро, как лесной пожар.
– Я принес извинения этой леди, Дженни, – говорит Доминик. – Воин масаи должен посвятить свою жизнь достижению гармонии со своим народом. Я думал, что поступаю хорошо.
– В этом я уверена.
– Как только местные злодеи услышат, что деревню защищает воин масаи, кражи значительно уменьшатся, не сомневаюсь, – подтверждает полицейский. – Что ж, мисс, мистер Оле Нангон, мы вас оставим.
– Вы ни в чем не будете обвинять Доминика?
– Нет, – говорит офицер. – Обвинений не будет. Миссис Петерман согласна считать все это простым недоразумением. А мы тоже рады – будет что обсуждать в участке тихим воскресным утром. – Он натянуто смеется. – Подождите, пока мы не расскажем парням.
– Спасибо.
– Больше не пугайте деревенских жителей, молодой человек, – предупреждает полицейский. Он касается рукой шлема, и оба стража порядка уходят по садовой дорожке, предоставляя Доминика моим нежным заботам.
– О, Доминик, – говорю я, когда мы помахали вслед полицейским. – Я должна рассказать тебе о тонкостях нашей деревенской жизни. Не хочу, чтобы тебя арестовали.
– Я просто хочу стать здесь своим, – говорит Доминик. – Я хочу быть английским джентльменом и сделать так, чтобы ты мной гордилась.
– Я очень горжусь тобой, таким, какой ты есть, – отвечаю я ему.
– Думаю, немного напугал полицейских, – доверчиво говорит он.
– Неудивительно. Но ты не должен нас здесь защищать. В Нэшли вообще нет львов, Доминик. Да и вообще нет никаких диких животных.
– Нет?
– Если только не считать Арчи.
Мы громко хохочем, а потом смеемся, как дети, пока слезы не начинают литься у нас из глаз.
Я впихиваю Доминика в одежду Майка. Это катастрофа.
Хотя у Майка среднее телосложение, рукава его джемпера едва прикрывают локти Доминика. Джинсы так широки в талии, что туда без особого труда может влезть еще один человек, но штанины заканчиваются намного выше лодыжек. Обувь вообще никуда не годится, да и носки тоже.
Доминик теперь выглядит, как пугало огородное.
Уже почти десять часов, и магазины скоро откроются. Наверное, нам лучше помчаться в город, где есть магазин под названием «Высокие парни», я уверена, что там смогут подобрать Доминику одежду. К тому же, было бы лучше, если бы никто не видел его, одетого так, как сейчас, но если он пойдет только в своем shuka, то, вероятно, не только умрет от холода, но и здорово напугает людей.
– Пойдем, – говорю я Доминику, когда он приканчивает вторую миску овсянки. Но пока мы идем к двери, я замечаю, что нас трое. – Арчи не может идти с нами.
– Нет? – Доминик снимает его с плеч. – Оставайся, кот.
Арчи что-то отвечает, протестуя, и отправляется к софе, чтобы из чувства мести раскромсать ее когтями и клыками.
– Мне придется изменить имя кота на Арчибальд Приветливый. После твоего приезда у него стал совсем другой характер. Не могу поверить, что его так влечет к тебе. Обычно ему никто не нравится, – говорю я. – Правда, никто. По требованию почтового отделения, ему даже выдано официальное запретительное предписание из-за его антисоциального поведения, потому что он царапал почтальона через щель для писем.
– Предписание?
– Да. Если он и дальше будет так делать, мне перестанут доставлять почту.
– Они боятся кота? – Доминику это кажется забавным.
– Он кое-как терпит Майка, и то потому, что тот проводит много времени у меня в доме и заботится об Арчи, когда меня нет.
– Вы с Майком очень близки, – замечает Доминик.
– Как друзья, – говорю я. – И это все.
– Думаю, Майк хотел бы большего.
– Ты прав, – признаю я. – Но он знает, что это никогда не случится. Он был очень добр ко мне, и я уверена, он и тебе станет хорошим другом. Я бы не смогла приехать к тебе на Рождество, если бы Майк не одолжил мне денег.
– Значит, он очень любезный человек.
– Да. – Теперь надо рассказать про Льюиса Морана. – Но есть и другой. – Бровь Доминика поднимается. – Это пустяки. Он преследует меня. У меня было жуткое, катастрофическое свидание с ним еще до того, как я встретила тебя. А теперь он не оставляет меня в покое, время от времени появляясь возле моего дома. Я просто хочу, чтобы ты знал это на случай, если он объявится, когда меня нет дома. Я всем расскажу, что ты теперь живешь здесь, и надо надеяться, эта новость дойдет и до него. Но если не дойдет, то я с радостью даю тебе разрешение отпугнуть его. – Доминик задумчиво кивает. – Пойдем. Нам надо добраться туда прежде, чем там будет много народу.
Мы выходим из дома и прыгаем в машину.
– Мне можно вести машину, Дженни?
– У тебя есть водительские права?
Он пожимает плечами в знак того, что их у него нет.
– Значит, нельзя. – Хотя, увидев, как Доминик водит машину по африканским равнинам, я уверена, что круговые развязки в Милтон-Кинси его бы не испугали. – Надо будет организовать тебе сдачу экзамена по вождению.
