– Буллард, тебе нужно хотя бы иногда кому-то доверять. Ты можешь попробовать зажить лучшей жизнью.
Он только стиснул зубы и прищурил свои беспощадные глаза. Внезапно она поняла, что совершенно неправильно оценивала ситуацию. Одно дело – предлагать помощь подростку, каким был Том, и совсем другое – увещевать матерого бандита в надежде, что тот прислушается к ее словам.
И время, похоже, уже истекло. Он склонился над ней, старясь обхватить ее своими толстыми ручищами.
Щелк.
Замок кандалов открылся. Она была свободна.
Далее она не стала терять ни секунды. Швырнув тяжелые железные цепи в лицо Булларду, Джиллиан ринулась к двери. Комната плыла перед глазами, она чувствовала, что ее отяжелевшее от алкоголя тело двигается чересчур медленно, но все равно рвалась вперед. За спиной раздался взбешенный рев Булларда, и она услышала, как он бросился за ней, словно дикий зверь.
Она добралась до двери всего на секунду раньше бандита, но лишь для того, чтобы обнаружить, что задвижка заперта. «Идиотка», – выругала себя Джиллиан. Она должна была догадаться, что он постарается обезопасить себя.
Рванувшись в сторону, она уклонилась от рук Булларда, попытавшегося схватить ее. Ее единственной надеждой оставалось окно, и она побежала к нему со всей скоростью, на которую были способны ее подгибающиеся ноги.
Решетка.
На окне стояла решетка. Почувствовав, как тяжелая пятерня схватила ее сзади за волосы и резко дернула назад, Джиллиан закричала от страха и бессилия.
Грубые руки бандита подняли ее в воздух и швырнули на кровать. Лицо его прорезала зловещая ухмылка.
– Можешь кричать сколько влезет, птичка. Никто к тебе сейчас уже не придет. Даже этот твой благочестивый хозяин, будь он проклят.
Джиллиан вскочила с кровати, схватив единственное свое оружие – кандалы. Тяжело дыша, она подняла их высоко вверх, выжидая удобного момента. Единственная надежда заключалась в том, чтобы оглушить его одним ударом. Второго шанса у нее просто не будет.
Он ухмыльнулся и застыл в ожидании: похоже, такой вызов даже доставлял ему некоторое удовольствие.
Бух!
Дверь с грохотом упала внутрь комнаты, а Буллард резко обернулся, чтобы встретить опасность лицом. Джиллиан не стала дожидаться того, чтобы посмотреть, кто это так эффектно вошел. Это должен был быть Стивен, но на случай, если это все-таки явился кто-то другой, она взмахнула железными кандалами и, с размаху врезав ими Булларду в висок, стала ждать, пока тот рухнет на пол.
Но тот и не думал этого делать. Вместо этого, взревев от боли и ярости, бандит замахнулся на нее своим громаднейшим кулаком. Она хотела отпрыгнуть в сторону, но сзади была стена, а ноги ее неуклюже путались в простынях на кровати.
В этот момент в потасовку вмешался Стивен. Массивные кулаки Булларда были еще в воздухе, когда Стивен толкнул его, чтобы вывести из равновесия, а затем обрушил на него мощнейший кросс справа. Бандит поднял руки для защиты, но шансов у него не было. Стивен продолжал раз за разом наносить ему удары, пока Буллард безвольной окровавленной массой не осел на пол.
Джиллиан ошеломленно следила за Стивеном. Наконец он остановился. Продолжая сжимать кулаки и с трудом переводя дыхание, он стоял неподвижно и смотрел на поверженного противника.
Джиллиан судорожно вздохнула, после чего у нее на губах появилась невольная улыбка.
– Я правда хочу, чтобы вы научили меня делать так же, как вы.
Он взглянул на нее, удивленно округлив глаза, но уже в следующий миг она вдруг оказалась у него в объятиях. Граф крепко прижимал Джиллиан к себе, и она чувствовала прикосновение его мускулистого тела, разгоряченного в пылу борьбы, слышала его прерывистое дыхание, ощущала исходившую от него силу, с которой он обнимал ее. И понимала, что сердце ее переполняется любовью.
– Вы в порядке? – прошептал он ей в волосы.
Она кивнула, уткнувшись ему в грудь.
– Я знала, что вы придете. Я знала.
– Пойдемте отсюда. С минуты на минуту здесь будет магистрат.
Джиллиан неохотно оторвалась от него, но он не отпускал ее от себя. Он подхватил ее на руки, и она прижалась лицом к его шее.
– Не двигайтесь. Сейчас мы уже пойдем. Том, посмотри, нет ли тут чего-нибудь такого, чем можно было бы его связать до прихода властей.
Она подняла голову и, обведя комнату глазами, наконец увидела мальчишку, бледного от страха.
– Том? Тебе не нужно было идти сюда. Здесь слишком опасно.
Она почувствовала, как Стивен сдавленно кашлянул, и озабоченно взглянула на своего спасителя. Тут она вспомнила про свое импровизированное оружие и повернулась, чтобы сказать об этом Тому:
– Возьми вот там кандалы, но обыщи его карманы, чтобы не оставить ему ключа. – Она радостно ухмыльнулась и подняла вверх свою шпильку. – А у меня есть отмычка.
Стивен только крепче сжал ее в объятиях и покачал головой.
– Я должен был догадаться, что вы сами найдете какой-то выход.
– О нет, – быстро отозвалась Джиллиан, чтобы он не подумал, будто она не ценит того, что он спас ее. – На самом деле все было очень печально. Как я ни старалась, мне не удалось пронять его.
– Что?
– Я перепробовала все, Стивен. Я даже предложила ему работать у вас дворецким, но он не поверил в мою искренность. – Затуманенным взором она следила за тем, как Том защелкивает кандалы на запястьях Булларда. – Он просто не мог в это поверить.
– Удивительно, правда? – саркастическим тоном заметил Стивен.
Она взглянула на него, почувствовав вдруг большую усталость, но все же удивляясь, почему у нее так заплетается язык.
– О, прекратите, Стивен, – сказала она. – Вы бы, конечно, взяли его на работу.
– Человека, который похитил вас и только что собирался… – Голос его вдруг стал хриплым и умолк, а руки крепче сжали ее тело.
Но она уже практически не слышала его. Ее голова стала невыносимо тяжелой, было так приятно переложить все свои заботы на его могучие плечи. И она еще более уютно устроилась у него на руках.
– Разумеется, вы взяли бы его, – пробормотала она. – Как наняли бы и всех его детей.
– Детей?! Каких еще детей?
Она улыбнулась ему куда-то в грудь, растворяясь в восхитительном аромате Стивена и лосьона на лавровишневой воде.
– Таких, как наш Том. О которых он теперь не сможет позаботиться.
Затем, чувствуя себя на руках у Стивена в полной безопасности, она погрузилась в тяжелый сон.
* * *
Внезапный наплыв в дом графа почти трех десятков детей был замечен многими людьми, в основном, правда, не пользовавшимися большим авторитетом в обществе. Некоторые полагали, что это как-то связано с кратковременной болезнью мисс Виндхэм, другие же приписывали это внезапным угрызениям совести графа: они говорили, что он вдруг решил позаботиться о своих многочисленных внебрачных отпрысках.
Но самые близкие к семье графа хранили молчание, понимая, что ни один мужчина, даже такой крепкий и здоровый, как Стивен, не мог разом произвести на свет такого количества детей в возрасте от семи до двенадцати лет. Они считали, что граф просто сошел с ума.
С чем был полностью согласен и сам Стивен.
Еще никогда в жизни его поведение не было таким изменчивым. Поклявшись себе, что задушит свою ненормальную подопечную, он уже в следующий момент ловил себя на том, что выполняет ее самые безумные прихоти.
Это необходимо было остановить.
Прямо сейчас.
Для мисс Аманды Виндхэм наступило время узнать, кто на самом деле является хозяином в его доме, время выполнять общепринятые правила. А самое главное – время научиться подчиняться ему.
Но это также предполагало найти ответы на давно мучившие его вопросы относительно самой Аманды.
В дверь библиотеки тихо постучали. Он решил умышленно выждать паузу, прежде чем позволить ей войти. Затем скрестил руки на груди и сказал:
– Войдите.
Дверь открылась, и от увиденной красоты у него просто перехватило дыхание. За шесть недель проживания под одной крышей он уже должен был привыкнуть к ее потрясающему внешнему виду. Однако… Что же его так привлекало в ней? Красивое платье и то, как оно подчеркивало соблазнительное покачивание бедер? Энергичная живость ее характера или мягкая женственность, которую он познал, поцеловав ее? А может быть, все было в том, как ее губы растягивались в насмешливой улыбке, которая в следующий миг могла обернуться гневным взглядом или же искренним смехом? В Аманде ничто не могло оставить равнодушным. Она реагировала и чувствовала всем своим существом, и он всегда восхищался такой внутренней отвагой. Сам он никогда не открывался так просто – и не только для окружающего циничного мира, но и для радостей и болей, вызванных таким сильным переживанием человеческих эмоций.
Аманда была одним из самых бесстрашных людей, с кем он был знаком, просто потому, что позволяла себе быть такой, какая она есть, причем полностью, искренне, всем сердцем, никогда не сдерживаясь. И теперь граф, как ее попечитель, должен был обуздать этот самый темперамент, которым он не уставал восхищаться.
