К счастью, мальчики болтливы, как всегда. Тайрон восхищается бусами Доминика, а Клинтон смотрит на него так, что мог бы влюбиться без памяти. Может быть, позже это станет причиной ссоры, если у них все пойдет как обычно.
Один лишь Майк держится молодцом. Смеется, когда надо, рассказывает глупые анекдоты, чтобы не наступила неловкая тишина. Не имею представления, какие выводы из всего этого делает Доминик. Он старается изо всех сил, я это вижу, но точно могу сказать, что ему приходится нелегко. Он сидит в своем племенном наряде, собирает с тарелки мясо, запивает молоком и выглядит, как пришелец с другой планеты. Но мне так хочется, чтобы все смотрели на него моими глазами! Чтобы поняли, какое у него чудесное сердце! Я хочу, чтобы они полюбили его, чтобы были очарованы им так же, как и я.
Вместо этого мои коллеги сплетничают о клиентках, сериалах и музыкальных телешоу, и Доминик, совершенно ясно, не имеет ни малейшего представления, о чем они говорят. Обычно их пустая болтовня кажется мне забавной, но сейчас раздражает. Я не хочу, чтобы они были грубыми по отношению к моему возлюбленному, но, думаю, они именно такие. Нина полностью игнорирует его. Она ни словом не обменялась с ним, даже своим громогласным способом. Майк пытается направить беседу к Доминику и спрашивает его о жизни и о том, что он думает об Англии, но ясно – это им не так интересно, как телеведущие или поп-звезды.
Когда мы съели основное блюдо, я встаю, чтобы убрать посуду.
– Я помогу тебе, – вызывается Джерри. Обычно после нескольких порций спиртного он ведет себя очень буйно и рассказывает сальные анекдоты, но сегодня подозрительно тихий. Возможно, еще рано.
Я беру тарелки. Он берет блюдо с остатками баранины и идет за мной через гостиную в кухню.
– Поставь сюда, – говорю я, указывая на незанятое место на столе. Джерри касается меня, когда ставит блюдо, а затем задерживается у моего плеча со словами: – Хочешь, чтобы я сделал еще кое-что?
В его голосе звучит намек. Я делаю вид, что не понимаю, и пытаюсь улыбнуться.
– Нет, нет, все прекрасно.
– Скажи лишь слово, Дженни. – И опять эта мерзкая улыбка. Вот ведь кобелина!
Шоколадный пудинг, стоящий в духовке, уже почти готов, и кухня наполняется восхитительным ароматом. Но запах становится слишком сильным, и я чувствую, что меня подташнивает.
– Через несколько минут я принесу десерт.
Вместо того, чтобы понять намек и исчезнуть, Джерри решает остаться. Он отходит, сливает в стакан остаток шампанского из бутылки и выпивает, оглядывая меня с головы до ног.
– Ты красивая женщина, знаешь ли, – говорит он после нескольких минут изучения объекта.
И что я должна на это ответить? Я бормочу:
– Спасибо.
– Ты могла бы найти кого-нибудь намного лучше, чем он.
Я резко поворачиваюсь.
– Чем Доминик?
У Джерри на лице появляется развратная усмешка. Ясно, что он уже перебрал, поскольку нетвердо стоит на ногах. Он опять осушает свой стакан, ищет, чем бы его наполнить, но не находит. Тогда ставит его, но неудачно, и стакан опрокидывается.
– Я притворюсь, что этого не слышала.
– Это же правда, – заплетающимся языком продолжает он Джерри. – Тебе нужен настоящий мужик.
– Ты так думаешь? – враждебно отвечаю я. У меня не остается сил торчать тут и слушать всякую чушь. Мне надо сейчас же убраться подальше от этого идиота. – Пойду, посмотрю, как там все.
– Я бы мог показать тебе, как надо хорошо проводить время, Дженни.
– Я так не думаю.
Когда я прохожу мимо Джерри, он хватает меня за запястье и поглаживает его большим пальцем.
– Такой симпатичной девочке, как ты, нужен подходящий английский парень. – Джерри похотливо облизывается.
– Вроде тебя?
В ответ – медленный поклон, который должен показаться мне обольстительным. Возможно, Джерри хорошо выглядит снаружи, хотя не так красиво, как сам думает – но его уродство сразу видно, как только вам удается заглянуть ему в душу.
– Подходящий английский парень вроде тебя? Который предлагает такое лучшей подруге своей жены?
Он протягивает руку и проводит ею по моей груди. Я от его прикосновения отскакиваю назад, но Джерри просто смеется. Не успев ни о чем подумать, я влепляю ему пощечину. Звучный удар! Лицо Джерри мрачнеет, и на нем проступает краснеющий отпечаток моей руки.
Мгновение спустя Майк просовывает в дверь голову и хмурится.
– У вас все в порядке?
– Все прекрасно, – говорю я, хотя все еще тяжело дышу от возмущения.
Он переводит взгляд с меня на Джерри и понимает, что между нами что-то произошло.
– Ты уверена?
– Да.
– Я могу что-нибудь отнести гостям?
– В холодильнике есть сливки. В белом кувшине. Десерт уже готов. – А если и нет, то нам все равно придется съесть его, поскольку я ни секунды больше не останусь в кухне с этим идиотом.
Майк послушно берет сливки, но задерживается в дверях. Он уже достаточно знает о Джерри и может довольно точно предположить, что происходит.
– Я иду следом, – уверяю я его.
Он неохотно уходит, а я поворачиваюсь к Джерри.
– Если ты когда-нибудь сделаешь это снова, если ты когда-нибудь только подумаешь об этом, – угрожаю я ему, – я скажу ей.
– Да ты посмотри на него, – издевается Джерри, – посмотри на него как следует. Он же едва одомашнен.
– Ты ничего не знаешь, – говорю я. – Доминик намного лучше, чем ты когда-нибудь сможешь стать.
Джерри смеется над моими словами.
И что нашла моя подруга в этом сальном идиоте? Как смеет она подвергать сомнению мой выбор, если остается замужем за таким мерзавцем?
– Я хочу, чтобы ты в моем доме больше не пил, – говорю я так спокойно, как только могу. – Я вызову тебе такси в ту же минуту, как ты доешь десерт. – У меня просто непреодолимое желание вдавить в его самодовольную толстую рожу десерт, который у меня в руках. – Ты попрощаешься, извинишься, скажешь, что тебе пора, и исчезнешь. И никогда больше не появишься в этом доме. Понял меня?
– Совершенно ясно, – говорит Джерри и уходит. А я стою на кухне, трясясь от гнева.
Мои гости охают и ахают над пудингом, но в воздухе висит такая напряженность, что ее можно потрогать руками. Нина же напилась вдрызг и пребывает в отключке.
Джерри пристально смотрит мне в глаза и демонстративно продолжает доливать свой бокал. Как же мне хочется ударить этого типа бутылкой по голове! Очень жаль, что Нина не чувствует того же.
Майк изучающе смотрит на меня, а я пытаюсь выполнять свои обязанности хозяйки дома. В полночь гости начинают расходиться. Откровенно говоря, этот момент настал не слишком-то быстро. Когда я машу рукой последним отъезжающим, Майк задерживается.
– Я помогу тебе убраться, – говорит он.
– Нет необходимости. – Я кладу руку ему на локоть. – Я справлюсь.
Доминик уже звенит посудой, укладывая ее в посудомоечную машину так, как я ему показала.
– Что там произошло? – кивает Майк в сторону кухни.
– Джерри оказался полным идиотом. – Я говорю очень тихо.
– Он заигрывал с тобой?
– Да. Вот придурок. – Я качаю головой. – Понятия не имею, почему Нина все еще с ним.
– Он перепил, – говорит Майк. – Но пусть тебя это не беспокоит.
Легко сказать. На самом деле это очень беспокоит меня, потому что за эти годы он изменил характер моей подруги, и отнюдь не к лучшему. Раньше она была веселой, а теперь ревнует к счастью других и становится все более и более озлобленной и самоуверенной, совсем как ее чертов муж.
Доминик подходит к кухонной двери и прислоняется к косяку.
– Послушайте, я зайду к вам завтра. – Майк целует меня в щеку и подходит к Доминику пожать руку. А потом хлопает моего возлюбленного по спине.
– Увидимся, Доминик.
– Спасибо, Майк.
Я провожаю Майка до двери, он машет рукой и исчезает. На улице холодно, начинает капать дождь. Майк спешит к себе домой.
Закрыв дверь, я прислоняюсь к ней спиной.
– Это было ужасно, – с усталым вздохом говорю я. – Мне так жаль, что заставила тебя пройти через все это.
Доминик пожимает плечами. Я подхожу к нему, и мы обнимаем друг друга. Мне хотелось, чтобы все полюбили Доминика и весело провели время. Но знаете, что говорят о благих намерениях?
– Ты и я против всего мира, – говорю я. – Да?
– И Майк, – добавляет Доминик. – Я думаю, Майк на нашей стороне.
– Да, – соглашаюсь я. – Он хороший человек.
Потом я плюхаюсь на диван и притягиваю Доминика к себе. Мы растягиваемся рядом, и тепло от горящих в камине дров поднимает настроение.
Доминик лежит необычно тихо.
– Не принимай это близко к сердцу, – говорю я.
Он глубоко вздыхает.
– Впервые в жизни я боюсь, Дженни, – признается он. – Твои друзья не знают, кто я, и все же думают, что я плохой человек. Я стараюсь сделать что-то хорошее для деревни, но полицейскому приходится вести меня домой. Я не знаю своего места в этой жизни, в твоей жизни.
Меня начинает охватывать паника.
