Ознакомительная версия.
Хочется верить, что эти письма принесут вам некоторое утешение. Мы обе знаем, что в нашем мире никогда уже не будет второй Маргарет.
С наилучшими пожеланиями,
Роберта Браун Раух.Я остро чувствую то горе, которое должна была ощутить Руби при чтении письма. Я убираю его в конверт и в этот момент замечаю на полу ключик. Должно быть, он выпал из книги, когда я доставала оттуда письмо. Я внимательно разглядываю свою находку. Ключик кажется мне очень знакомым. Ну конечно, тетушкин сундучок с сокровищами! Руби держала его у себя в магазине. После чтения очередной истории она щелкала замком, и каждый мог достать оттуда конфетку, стикер или крохотную игрушку. Мне этот сундучок казался просто волшебным.
И вот теперь Руби вручила мне ключ от своей сокровищницы.
– Джун? – раздается голос мамы. Она стоит у дверей вместе с Гэвином. В его руках бумажный пакет, из которого доносятся восхитительные ароматы. – Посмотри, кто принес обед! А что это ты тут делаешь? – продолжает мама, подходя поближе.
Я смахиваю слезу и протягиваю ей ключик.
– Это Руби мне оставила. Помнишь ее сундучок с сокровищами?
– Конечно, – кивает мама. – В детстве вы его просто обожали.
– Хочешь его открыть? – спрашивает Гэвин.
Я подхожу к столу и вытаскиваю из-под него сундучок. Вставив ключ в замок, я поворачиваю его, как это делала когда-то сама Руби.
Внутри сундучок обит красным бархатом. На самом верху лежит книжка «Баю-баюшки, луна». Я смотрю на дату: 1947 год. Первое издание. В превосходном состоянии.
– Жаль, что Эми нет сейчас рядом, – шепчу я маме, открывая книжку.
– Она всегда с нами, – улыбается мама сквозь слезы.
Внутри лежит одно-единственное письмо – от Руби. В отличие от предыдущих, оно совсем не кажется старым. Такое чувство, будто Руби лишь несколько месяцев назад взяла ручку и бумагу и набросала этот текст. Адресовано оно мне.
Гэвин кладет руку мне на плечо.
– Прочти его, – с нежностью говорит мама. – Тебе уже пора обо всем узнать.
– Узнать что? – Я внимательно смотрю на нее. Мамины глаза наполнены слезами. Это слезы вины и сожаления. Но и любви тоже. Да, она никогда не была идеальной матерью, даже хорошей ее порой трудно было назвать. Но я давным-давно простила ее за все. И я люблю ее такой, какая она есть.
Открыв конверт, я читаю вслух то, что написала мне Руби.
Моя дорогая девочка,
вот ты и добралась до самого конца. Я рада, что тебе удалось найти все мои письма. Я знала, что ты с этим справишься. Мне хотелось познакомить тебя с собой – с той, кем я была все эти годы. Я никогда не вела дневника. Все, что у меня есть, – эти письма. Вот почему я так хотела, чтобы ты прочитала их.
После смерти Маргарет ее сестра Роберта вернула мне все мои письма. Я была настолько потрясена смертью подруги, что не смогла даже перечитать их. Я спрятала их в коробку из-под обуви и изо всех сил старалась забыть о Маргарет, поскольку воспоминания о ней причиняли мне сильную боль. Слишком рано она умерла – в самом расцвете лет. Но память о ней всегда жила в моем сердце. Видишь ли, она оставила здесь частицу себя. Но часть «Синей птицы» она все-таки унесла с собой.
Я хочу сказать, Джун, что именно этот магазин стал местом рождения ее замечательной книги «Баю-баюшки, луна». Думаю, ты и сама успела об этом догадаться. Именно здесь все началось. Долгие годы я хранила этот секрет, поскольку считала себя не вправе разглашать его. Но я знала, что однажды ты унаследуешь его вместе с магазином. Надеюсь, это сокровище позволит тебе спасти «Синюю птицу». Надеюсь, люди и впредь будут заглядывать в то место, которое вдохновило Маргарет на написание ее прославленной книги.
Джун, поступай так, как сочтешь нужным. Кстати, «Баю-баюшки, луна» с автографом Маргарет стоит сейчас очень дорого. В тот день, когда печатали первое издание, Маргарет лично поджидала первые экземпляры в типографии (она всегда умела настоять на своем!). Она приберегла для меня самый первый экземпляр. Там есть одна маленькая опечатка – пролистай до последней страницы и сама увидишь. Плата соскользнула, и вместо одной мышки на подоконнике получилось две. Маргарет сказала, что это судьба: две мышки как олицетворение нас обеих. Две подружки, любующиеся ночью на луну.
Теперь эта книжка принадлежит тебе. Хочешь, сохрани ее, а хочешь, продай. В магазине полно первых изданий, и все они стоят немалых денег. Смело продавай их, если тебе потребуется сохранить крышу над головой. Все эти книги я купила для тебя, Джун. Все, что я делала, я делала только для тебя.
Подобные излияния могут показаться тебе неуместными, однако пришла пора открыть тебе мой самый большой секрет. В 1975 году, когда мне было сорок шесть, я родила свое первое и единственное дитя – девочку с розовыми щечками и голубыми глазками. Нет, не мальчика, хотя именно в этом я пыталась убедить окружающих (я одевала ее в голубое и записала в свидетельстве о рождении неопределенное имя – Джи Пи).
Хоть я и любила малышку всем сердцем, мне пришлось распрощаться с ней – ради ее же блага. Ее отец принадлежал к семейству Магнусонов, которое издавна пользовалось в Сиэтле большим влиянием. Хотя сам он был человеком хорошим и я любила его всю свою жизнь, к моменту нашей встречи он уже был женат на другой. Умер он за пять месяцев до рождения моей девочки. Его жена, узнав о ребенке, пришла в настоящую ярость. Я боялась, что она не успокоится, пока не отомстит мне. Надо сказать, она действительно пыталась это сделать. Когда малышке было семь месяцев, я оставила ее ненадолго в магазине. Я вышла буквально на минутку, и за это время ее едва не украл мужчина в костюме и темных очках. Я закричала, и он сбежал. Уехал прочь на черном «Кадиллаке». Но на следующий день он вернулся – я видела, как он заглядывал к нам в окно.
Стало ясно, что в любой момент я могу лишиться ребенка. Надо было как-то защитить мою девочку. Я обращалась в полицию, но они проигнорировали мою жалобу. К тому же начальником полиции был в то время один из Магнусонов.
Тогда я решила отдать малышку в приемную семью. Подобное решение далось мне нелегко, но другого выхода не было. Я пустила слух, что отдала ребенка (мальчика) состоятельной семье из Нью-Йорка. Викторию Магнусон это сбило со следа, и черный «Кадиллак» перестал приезжать к магазину. Но мне срочно нужно было подыскать ребенку новую семью, и я остановила свой выбор на единственно близких мне людях.
Я хочу сказать, Джун, что мой ребенок – это ты. Моя племянница, единственная мать, которую ты знала, воспитала тебя как родную дочь. Мы обе сделали все, что от нас зависело.
Разумеется, мне не раз приходилось задумываться о том, правильно ли я поступаю – особенно в то время, когда дела у вас дома шли не лучшим образом. К счастью, я была рядом и смогла вовремя вмешаться. Твоя мать тоже постаралась сделать все, чтобы ситуация изменилась к лучшему. Джун, она любила тебя, как собственную дочь, и за это я всегда буду ей искренне благодарна.
Все мы несовершенны, и мое решение, возможно, было не самым удачным. Но тогда я просто не могла придумать ничего лучше. Мне надо было хоть как-то обезопасить тебя.
Разве ты не чувствовала моей любви к тебе? То была материнская любовь. Девочка моя, я прожила совсем не ту жизнь, о которой мечтала, но жизнь редко соответствует нашим ожиданиям. У меня не было ни собственного дома с белой оградой, ни заботливого мужа. Я даже не смогла дождаться того момента, когда ты назовешь меня мамой. Но у меня была ты, и это лучшее, о чем я могла мечтать.
Твой отец ушел раньше, чем ты появилась на свет, но я не сомневаюсь, что он полюбил бы тебя с первого взгляда – так же, как это произошло со мной. Ты стала кульминацией нашей любви, тем подарком судьбы, которого мы меньше всего ожидали. Этот дар пришелся на самый конец нашей любовной истории.
И все это время в моей жизни был книжный магазин, этот замечательный магазин. Он придавал мне сил в те времена, когда казалось, что все уже кончено. Он был моей поддержкой и опорой. Надеюсь, он станет такой опорой и для тебя. Слишком долго тебя не было дома, детка. Пришла пора возвращаться.
Но есть последняя просьба, с которой я хочу обратиться к тебе. Перечитывая нашу переписку с Маргарет, ты не могла не обратить внимания на тему сестринских отношений. Нас с Маргарет связывали узы, которые обычно существуют между сестрами. Своим отношением ко мне она смягчила ту боль, которую вызвало отчуждение моей родной сестры, Люсиль. К сожалению, Люсиль умерла раньше, чем нам удалось примириться. Это был вовсе не тот конец, на который я рассчитывала, и эта мысль терзала меня все оставшиеся годы. И мне бы очень хотелось, чтобы у вас с Эми не случилось такого. На самом деле это страшит меня даже больше, чем потеря «Синей птицы». Что бы ни произошло, сестры всегда остаются частицей друг друга. Потерять сестру – все равно что потерять руку или ногу. Мне бы хотелось лучшей судьбы и для тебя, и для Эми. Пообещай, что вы постараетесь все исправить.
Ознакомительная версия.
